Твин Пикс: Расследование убийства. Книга 1
Шрифт:
— Послушай, Дэйл. Извини, если помешал.
— Ничего.
Купер спрятал диктофон в карман.
— Кто это тебе звонил?
— Из Вашингтона, наш сотрудник, лучший эксперт ФБР. Он разбирается в трупах, как я в кофе.
— Тогда надеюсь, он нам поможет.
— Я тоже.
— Будем надеяться вместе.
— Шериф, если кто-то будет звонить, что сказать? — встряла в разговор мужчин Люси.
— Скажи, что мы ушли ловить форель. Не задавай глупых вопросов — не первый год в полиции.
Люси смутилась, долго копалась в столе, вытащила бутерброды, от
— Специальный агент Купер, позвольте вас угостить домашним бутербродом с паштетом из дикой утки.
Люси подала на пластиковой тарелочке большой аппетитный бутерброд.
Шериф сглотнул слюну и тут же пожалел о своих нелюбезных словах. Но Дэйл смилостивился и, разломив бутерброд, угостил шерифа.
— Спасибо, Дэйл.
— Спасибо, Люси.
— Пожалуйста, специальный агент. Всегда рада вам помочь.
— Неплохо бы чашечку кофе.
— Сейчас приготовлю, — угодливо сказала Люси, вставая с места.
— Сиди на телефоне, — жуя бутерброд, сказал шериф, и они с Дэйлом вошли в его кабинет, плотно прикрыв дверь.
Глава 10
Надин открывает Норме секрет, как сделать карниз для штор бесшумным, а Норма-то ожидала совсем другого от жены своего любовника. — Все ночные страхи Роберта и Майкла улетучились, их выпустили из-за решетки. — Заядлый рыболов Питер Мартелл готовит кофе по своему рецепту — этот напиток Дэйлу Куперу не забыть до конца своих дней. — Бенжамин Хорн и Кэтрин Мартелл, занимаясь любовью в загородном мотеле, не забывают о делах, говорят о пожаре на лесопилке Пэккардов. — Посещение Донной Хайвер миссис Палмер, которое закончилось истерикой матери Лоры.
Пока мужчины разговаривали в полицейском участке, и нижнем зале универмага Хорна, в отделе, где продавались игрушки и прочие электронные приспособления случайно столкнулись две женщины.
Одна из них была Надин, жена Большого Эдда. Другая — его любовница, Норма. Они столкнулись в дверях, там, где по игрушечной железной дороге носился с диким свистом маленький паровозик начала века с семью зелеными вагонами. Макет повторял все окрестности Твин Пикса. Он был точь-в-точь таким же, как городок сто лет назад:
Открывались шлагбаумы, мигали лампочки семафором. Поезд останавливался у небольшой деревянной станции, давал три коротких свистка, снова срывался с места, уносясь по кольцу железной дороги к зеркальной поверхности озера, сделанной из настоящего зернила. На его берегу стояли маленькие фигурки рыбаков и широкополых ковбойских шляпах. Они навсегда застыли над зеркальной поверхностью в желании выудить огромную форель, которой так славились местные водоемы.
— Привет, Надин, — первой поздоровалась Норма.
— А, это ты, Норма, здравствуй, здравствуй, — сухо заговорила Надин, поблескивая своим одним глазом.
Она держала в руках, прижимая к груди, огромный бумажный пакет, доверху набитый упаковками с ватными тампонами.
Норма держала в руках два аккуратных пакета.
— Что ты здесь делаешь? — поинтересовалась
— Я могла бы и тебя спросить о том же, — ответила Надин, пытливо всматриваясь одним глазом в уложенные светлые волосы Нормы. — Но я тебе все скажу сама, я тебе объясню, почему я здесь.
Надин поправила черную повязку на левом глазу, которая делала ее похожей на злого атамана пиратского корабля.
— Я тебе все расскажу, — она сложила губы трубочкой и негромко присвистнула. — Вчера мой Эд купил в магазине новые шторы. Представляешь, бежевый тюль, такой легкий и красивый, почти прозрачный. Но
очень дорогой, хороший тюль. Ты понимаешь, о чем я говорю.
— Да, понимаю. Эд купил бежевый тюль. Это очень хорошо. В чем же тогда проблема, Надин?
— Нет, ты не поняла меня. Эд купил бежевый тюль и мы с ним вешали его целый день. Знаешь, Норма, я не спала целую ночь. Я сидела на диване напротив окон и смотрела на карнизы, на эту материю, на этот бежевый тюль.
— Зачем? — недоуменно пожала плечами Норма.
— Ну как? Неужели ты не понимаешь?
— Нет, не понимаю.
— Хорошо. Тогда слушай, я тебе все объясню. — Надин приблизила свое лицо прямо к Норме и зашептала, глядя ей прямо в глаза:
— К четырем часам утра я придумала, как сделать карниз бесшумным, совершенно бесшумным, чтобы не было этого мерзкого скрипенья. Вжик-вжик, вжик-вжик — ну знаешь, как скрипит карниз? И как это раздражает? Вжик-вжик, вжик-вжик. Эду это тоже не нравится, а мне… я вообще не могу слышать этот мерзкий звук. Вжик-вжик, вжик-вжик.
Лицо Нормы сделалось недовольным. Ей уже надоело слушать и разговаривать с Надин. Хотя Норма и понимала, что женщина немного не в себе и поэтому продолжала терпеливо выслушивать ее рассказы и признания.
— И вот в четыре часа утра я додумалась, как сделать карнизы бесшумными. Но я не спала не только из-за карнизов. Ты же знаешь, что Эда забрали в больницу и я ждала, когда он вернется. Ждала и все время открывала и закрывала шторы. Вжик-вжик, вжик-вжик.
— Хорошо, хорошо, Надин, я все поняла. Ну и что ты придумала?
— А нужны всего лишь ватные тампоны.
Она вытащила одну упаковку и сжала ее в руке.
— Нужны только ватные тампоны и тогда эти штуки, эти вжик-вжик больше скрипеть не будут. — Она зло улыбнулась, глядя в глаза Норме, развернулась и заспешила к выходу, явно собираясь совершенствовать конструкцию карниза с помощью ватных тампонов, которых у нее было штук 50 в огромных пакетах.
Эд сидел в вестибюле полицейского участка, ожидая, когда же, наконец, выйдет его племянник Джозеф. Он поглядывал на полицейских, которые спешили по коридору, переговаривался с Люси. От нечего делать он помог двум рабочим поменять плафон в коридоре и удовлетворенный тем, что как-то смог занять время, вновь опустился на диван. Наконец, в сопровождении сержанта появился Джозеф. Он был угрюм, руки держал в карманах брюк и избегал смотреть в глаза своему дяде. Большой Эд подхватился с дивана.