Твои фотографии
Шрифт:
Сэм закрыл глаза и прижал книгу ко лбу.
Позже он вышел на заднее крыльцо и стал смотреть на звезды в телескоп. Он не думал, что рай действительно находится в небе, как какая-то большая игровая площадка. Вряд ли можно поднять глаза и увидеть, как ангелы машут тебе с облаков. Он не знал, куда идут люди после смерти и где находятся, но до этого момента вовсе не стремился узнать.
Он снова уставился в телескоп. Никому не известно, что существует на звездах. Вон Большая Медведица. Вот там — Орион.
Сэм прищурился и получше навел фокус.
Ему вдруг стало нехорошо. Он знал, что до нас доходит уже мертвый свет, так что мы видим прошлое. Не настоящее и, уж конечно, не будущее. Что, если ангел никогда к нему не вернется?
В воскресной школе Сэм выучил молитвы, но сейчас закрыл глаза и глубоко вдохнул.
— Пожалуйста, — сказал он вслух.
Через несколько дней отец куда-то ушел и вернулся с коробкой. Сэму показалось, что ему тысяча лет: сгорбленный, грустный, глаза покрасневшие… Сэм заметил, что отец поставил коробку на верхнюю полку шкафа и тут же схватился за телефон.
Очевидно, он говорил с дедушкой и бабушкой и опять с ними спорил.
— Я прав и пока ничего лучшего не могу сделать. Когда буду готов, устроим церемонию, — добавил он.
Потом отец сказал, что Сэм возвращается в школу, а ему нужно работать.
Сэм усилил громкость плеера, чтобы ничего не слышать. Потянулся к другой книге, о путешествии на иную планету, и когда главный герой Бад улетел на ракете в космос, Сэм взглянул в окно, словно в самом деле мог это увидеть.
7
После аварии Изабел не выходила из дома и целыми днями лежала на диване, с головой укрывшись одеялом. Ничего не ела и не отвечала на звонки. Не меняла одежду. Не могла заставить себя принять душ. Стоило ей закрыть глаза, как она видела Эйприл Нэш, стоявшую перед машиной в развевавшемся на ветру платье. Губы шевелились, словно она пыталась сказать Изабел что-то важное.
Она очнулась, когда зазвонил телефон, и, оттянув с груди влажную от пота блузку, прислушалась.
— Детка?
Это снова Люк. Но она не встала с дивана.
Голос у него такой расстроенный…
Она только однажды видела его плачущим, после своей неудачной беременности. Они ни единой живой душе не говорили, что она ждет ребенка, пока не пошел четвертый месяц. И уж тогда рассказали всем. Изабел написала Норе записку: «Ты скоро будешь бабушкой!», в полной уверенности, что теперь мать уж точно ее простит. Но этого не случилось. Тогда она решила, что после родов поедет к матери. Представьте себе, она направляется к Норе с малышом на заднем сиденье. Пусть Нора устояла перед Изабел, но кто устоит перед внуком?
— Дети — дары Господа, — любила повторять Нора, и если дети — это дары, то их мамы, можно сказать, обертки!
Люк пришел домой с распашонками и носочками, такими крошечными, что, казалось, налезут только на куклу. Купил кожаную курточку с надписью «Рожденный носить подгузники» на спине. По ночам они лежали в постели, держась за руки и шепотом перечисляя имена, как мантры, и каждое — такое красивое, что сердце разрывалось от одного их звучания. Сесиль. Адриана. Уайатт. Коуди.
Каждую ночь Изабел клала ладони на живот.
— Мамочка здесь, — твердила она и громко смеялась.
Это случилось на четвертом месяце беременности. Она отправилась к доктору в новом ярко-синем хлопчатом платье для беременных, хотя живота еще не было видно. Ей не терпелось пройти осмотр. Доктор, деловитый сухой человек, имел репутацию лучшего врача на Кейп-Коде. Она лежала на кресле, совсем голая под бумажной сорочкой, и испытывала такое безграничное счастье!
Доктор намазал ее живот гелем и провел по нему ультразвуковым зондом. Это была самая любимая часть осмотра. Как здорово видеть малыша на экране! Доктор обычно показывал на то место, где билось маленькое сердечко. Обычно он даже позволял себе улыбнуться. Но на этот раз молчал и мрачно хмурился.
Изабел, не выдержав, приподнялась на локтях.
— Что там? — воскликнула она.
Он встал, тщательно вытер зонд и отложил, не глядя на Изабел. И повернулся к сестре, которая, казалось, усохла на глазах.
— Что там? — шепотом повторила она. Но доктор по-прежнему не хотел встретиться с ней взглядом.
— Сердцебиения нет, — тихо выговорил он.
Изабел плакала и не могла остановиться. Доктор сыпал банальностями. Объяснил, что природа сама отбирает жизнеспособных и лучше, чтобы этот неполноценный ребенок не родился. Что она всегда может попытаться снова. И на этот раз все будет легче, потому что он часто видел, как, потеряв ребенка, женщина сразу беременеет и следующий малыш обычно появляется на свет абсолютно здоровым.
И впервые за все то время, что она приходила к нему, коснулся ее плеча так сочувственно, что она расплакалась еще сильнее.
— Нужно удалить зародыш, — негромко пояснил он. — Я предлагаю назначить операцию на завтра и вне очереди.
Она подняла голову, увидела его печальное лицо и неожиданно испугалась. А когда вышла в приемную, смеющаяся блондинка взглянула на нее и побледнела. Изабел не помнила, как спустилась вниз и, рыдая, рассказала все Люку по телефону. На нее никто не смотрел. Это больница, где несчастья — дело обычное.
Люк был в ужасном состоянии и, когда они добрались домой, обнял Изабел, спрятал лицо у нее на плече, но она слышала его рыдания. Его тело содрогалось, словно сотрясаемое миллионом крошечных землетрясений.
Он отвел ее в постель, лег и обнял.
— Обещаю, с этого дня в нашей жизни будет только хорошее.
«Для тебя», — подумала она, но была слишком опустошена, чтобы что-то сказать.
«Прощай, прощай, прощай, прощай…»
Пришлось выждать шесть недель, прежде чем они попытались снова. Она отметила дату в календаре, и оба были настроены решительно. Но им так и не пришлось стать родителями.