Творцы апокрифов [= Дороги старушки Европы]
Шрифт:
– Где ты шлялся? – с некоторым изумлением Гай признал в каркающем хрипе собственный голос. – Ты, мерзавец, нечисть горская, скотина лохматая…
– Как приятно вернуться и убедиться, что тебя помнят и ценят, – с привычной жизнерадостно-язвительной ухмылкой ответствовал шотландец. – Френсис, закрой рот – ворона влетит. Хотя, кажется, тут вороны не водятся… Если кому интересно, меня занесло в какой-то дурацкий замшелый лес, где я наткнулся на большое и довольно жуткое чучело – эдакую помесь медведя с пауком. Оно умело разговаривать, но повторяло одно и то же: не отдам ли я ему свои глаза? Когда я не согласился, оно полезло в драку…
Франческо внезапно разобрало безостановочное хихиканье, больше напоминавшее надрывный птичий клекот. Прежде чем встревожившаяся Изабель успела спросить, в чем дело, смешки прекратились, ставший необычно серьезным итальянец развернулся к своей приятельнице и требовательно вопросил:
– Что случилось с тобой? Что ты видела?
– Феличите, ты… – начала Изабель, настороженно покосившись на спутников.
– Что ты видела? – упрямо, даже со злостью повторил Франческо. – Поверь, это важно. Очень важно!
– Подземелье, похожее на Критский лабиринт, и черного быка, намеревавшегося поднять меня на рога, – с явной неохотой проговорила Изабель. – Я удирала от него и попала в круглую комнату со многими запертыми дверями и многолучевой звездой на полу. Я не могла оттуда выйти – все створки закрывались только снаружи…
– Зеркала, – сказал Гай, поняв, что Франческо настоятельно требуется разузнать, в каких передрягах они побывали. Сам он желал поскорее забыть угрожавшую стать бесконечной прогулку среди до неузнаваемости искаженного мира, и свое всепоглощающее отчаяние, но подозревал, что жуткое место еще долго будет являться ему в кошмарных снах. – Много зеркал, только я не видел в них себя. Других людей – да, но не себя.
– Люди в зеркалах – кто они? – быстро спросил Франческо. Сейчас право задавать вопросы принадлежало ему и только ему, и с этим никто не спорил, чувствуя, что это правильно и справедливо.
– Мои родные. Вы. Совершенно незнакомые личности, – перечислил Гай и с некоторым трудом продолжил: – Они умирали, пытались выбраться и забрать меня с собой, поэтому я хотел разбить все зеркала. Потом мне послышался голос – это кричала мистрисс Изабель. Я попытался отыскать ее, вышел к запертой двери и…
– Понятно, – не слишком вежливо оборвал Франческо, но Гай смолчал – сейчас правила приличия не имели большого значения. – Историю мессира Дугала мы уже знаем – запущенный древний лес и чудовище. Мое испытание лежит перед вами, – он размашистым жестом побежденного, но не сдавшегося полководца указал на равнину. – Я до сих пор твердо убежден, будто случившаяся здесь битва произошла по моей вине, и в будущем мне придется как-то заглаживать свою ошибку.
– Может, кто-то из вас, умников, скажет мне – все это происходит на самом деле или, к примеру, снится? – подал голос Мак-Лауд, тут же удостоившись пристального внимания Франческо, спросившего:
– Что стало с вашей рукой?
– С моей рукой? – недоуменно поднял бровь Дугал. Его взгляд стал рассеянным, устремленным внутрь, туда, где хранятся воспоминания: – Странно… Помнится, я куда-то упал, еще до того, как мы пошли в подземелье… Точно, я же сломал руку!
– Размозжил в щепки, – уточнил Гай. – А еще ты изловил Рамона де Транкавеля во время его любимого занятия, но не сумел притащить в замок и едва не рехнулся от этого, помнишь?
– Тихо! – прикрикнул на сэра Гисборна Франческо, и Гай, удивившись сам себе, послушно замолк. – Это все неважно! Лабиринт, зеркала, мертвая равнина, загнивающий лес… Между ними должно иметься что-то общее! – он с досадой стукнул сжатым кулаком по раскрытой ладони. – Должно, иначе все теряет смысл!
– Витраж, – вдруг проговорила Изабель, неотрывно и безучастно глядя в застывшее небо, цветом похожее на глаз покойника. – Это все – кусочки разбитого витража. Что соединяет их в единое целое, на великолепие которого приходят любоваться люди? Переплет. Что объединяет наши передряги? У меня было время подумать, и я поняла, каков ответ на здешние загадки.
– Мы сами и есть ответ, – полуутвердительно, полувопросительно сказал Мак-Лауд и протяжно свистнул, когда Изабель и Франческо одновременно кивнули. – Но тогда я хотел бы знать – кто задавал вопрос? Чье это место?
– Возможно, ничье, – осторожно сказал итальянец. – Или, да простится мне подобная ересь, оно принадлежит Ренну. Не людям, которые в нем живут, а самому Ренну. Он не просто замок, он нечто иное…
– Да уж, – проворчал себе под нос Гай, и тут его с силой толкнули. Мистрисс Уэстмор с коротким отчаянным воплем рванулась в сторону, почему-то согнувшись и закрывая голову руками, и врезалась в ноттингамца, едва не сбив того с ног. Впрочем, ее поступок имел веское обоснование – как еще быть человеку, ежели на него рушатся небеса?
Небо в самом деле падало – иного слова сэр Гисборн подобрать не сумел. Далекая линия горизонта съеживалась, бесшумно и стремительно приближаясь, небосвод становился все ближе, на лету затвердевая, одеваясь в камень, превращаясь в обычный потолок, мир менялся, и с этим ничего нельзя было поделать, только набраться терпения и ждать, чем все закончится, уповая, что Господь позаботится о своих чадах, ненароком угодивших в столь гиблое место…
Они снова стояли в низком, просторном коридоре, что выводил за пределы замка Ренн-ле-Шато, поблизости журчала текущая вода, чуть слышно потрескивал сгорающий фитиль в лампе, которую держала Изабель, и неожиданно гулко фыркали недовольные долгим пребыванием под землей лошади. Дрожащий свет выхватывал из темноты обычнейшие деревянные створки, почерневшие от времени, но еще вполне крепкие, и толстый чугунный засов, нуждавшийся в хорошей чистке и смазке.
– Кажется, добрались, – не слишком уверенно проговорила девушка. – Это ведь выход, да?
– Он самый, – Мак-Лауд перебросил поводья своего жеребца Франческо, пробрался вперед и сделал попытку снять засов с петель.
– Перестань строить из себя героя, – недовольно буркнул Гай, зная, что у компаньона не все в порядке с руками. Только вот он никак не мог припомнить, что именно и при каких обстоятельствах это случилось. Еще он не мог отделаться от странного ощущения, будто обычнейший переход под землей продлился дольше, чем ему положено, и в это время с ними всеми что-то произошло. Что-то непонятное, страшное и обнадеживающее одновременно. Они разгадали какую-то загадку… да, все верно, они отыскали и расправились с «волкодлаком из Редэ», сумели благополучно вытащить мистрисс Уэстмор и даже сберегли доставшиеся им документы. Если Тьерри де Транкавель выполнит свое обещание, они смогут беспрепятственно уйти отсюда и добраться до побережья. Но Гаю все равно казалось, будто они позабыли нечто важное или, вернее, отложили в сторону, дабы вернуться в более спокойные времена и подробно разобраться.