Творцы апокрифов [= Дороги старушки Европы]
Шрифт:
– На холме кто-то болтается, – негромко, чтобы не услышали возившиеся с поклажей Франческо и Изабель, сообщил Мак-Лауд. – То ли потерявшаяся лошадь, то ли за нами присматривают.
– Где? – встрепенулся Гай, быстрым взглядом охватывая молчаливые холмы и взбирающуюся вверх по склону дорогу. Почти сразу же неподалеку захрустели раздвигаемые кусты и долетел еле различимый удаляющийся топоток. Для верховой лошади звук выглядел чересчур легким и стремительным. – А, слышу… Может, олень?
– Может, олень, – согласился Дугал, по-прежнему недоверчиво озираясь вокруг.
Стоявшая
– …Приехали, – сипло произнес рядом голос Франческо, разрушив наваждения воспоминаний и возвращая Гая в реальный мир, наполненный шелестом дождя и хлюпаньем копыт по грязи. Он поднял голову, увидел перед собой уже не дорогу через лес, но стиснутую меж узких каменных домов улицу, размытые пятна света в окнах и гостеприимно распахнутые ворота, освещенные забранным в решетку факелом, рядом с которыми на скрипучих цепях раскачивался жестяной котелок. Выходит, он даже не заметил, как они миновали заставу при въезде в городок?
Лошади цепочкой вошли во двор и, не дожидаясь понуканий, потянулись туда, откуда несло теплом и различимым даже в дождь запахом слегка подгнивающей соломы. Кто-то из прислуги, услышав позвякивание сбруи и фырканье топчущихся на месте животных, выглянул наружу и принялся торопливо открывать створки дверей конюшни. Чьи-то руки брали уставших коней под уздцы, и появившийся на каменном крыльце дома человек, различимый в дождливых сумерках только по мелькающему пятну высоко поднятой масляной лампы, позвал: «Ступайте быстрее сюда. О лошадях позаботятся».
Общий зал постоялого двора, как водится в такие часы, почти пустовал, если не считать припозднившейся дружеской компании горожан, с неподдельным изумлением уставившихся на ввалившуюся четверку. Мак-Лауд, бросив взгляд по сторонам, нетерпеливо гаркнул: «Эй! Гости пожаловали!», где-то хлопнула дверь и вокруг нежданных постояльцев закрутился обычный хлопотливый вихрь из восклицающего в притворном ужасе хозяина и разбуженных, а потому крайне недовольных слуг. Мелко постукивавшую от холода зубами и едва не валившуюся с ног Изабель, с плаща которой на пол уже натекла приличных размеров лужа, увела с собой пожилая сухопарая женщина, остальные расселись возле набитого поленьями очага, где гудело яркое, согревающее пламя, вразнобой требуя еды, горячего вина и сухих тряпок, вытереться.
* * *…Дугал Мак-Лауд спускался по лестнице со второго этажа, тщетно стараясь не шуметь и не задевать попадавшихся под ноги предметов. Своротив парочку оказавшихся на пути скамеек (к счастью, никого не проснулся и не явился поглядеть на источник грохота), он протопал к двери, со второй попытки сбросил с железных крюков тяжелый засов и, запнувшись о порог, вывалился наружу, в стылое рассветное марево. Его слегка пошатывало от количества съеденного и выпитого вчерашним вечером, в этом же крылась незамысловатая причина столь ранней прогулки.
Ливень наконец прекратился. Из кухонной пристройки тянуло дымом и прогорклым жиром – видно, там поднялись засветло и начали готовить еду для постояльцев. Мимо запертых ворот неспешно прогрохотала по уличным булыжникам телега, донеслось пыхтение лошади.
Искомое место отыскалось, где ему положено: в деревянной загородке позади конюшни. Поблизости нашелся еще один подарок судьбы – слегка рассохшаяся бочка, до краев полная дождевой воды. Как раз то, что нужно собравшемуся проснуться человеку. Чтобы не возиться понапрасну, Мак-Лауд просто окунул голову, фыркая и по-собачьи отряхиваясь, и двинулся вдоль каменной стены, прорезанной узкими окнами, решив заодно проверить, как там лошади и не нашел ли Билах достойного соперника, чтобы вволю повизжать друг на друга.
Ему оставалось только свернуть за угол, когда впереди прозвучал слегка приглушенный, но не ставший от этого неузнаваемым голос. Застывший на полушаге Дугал осторожно опустил ногу, беззвучно, словно не его миг назад мотало во все стороны, переместился к углу строения, высунулся на миг и тут же качнулся обратно. В закоулке, образованном торцом конюшни, стеной дома и забором спорили двое: кутавшаяся в вылинявший зеленый плащ женщина и нетерпеливо переминавшийся с ноги на ногу светловолосый мужчина лет двадцати пяти в темно-коричневой тунике и кожаной безрукавке – то ли горожанин, то ли небогатый дворянин. Увлеченная парочка даже не слишком старалась говорить потише, здраво предполагая, что в такую рань никто не сунется в облюбованное ими укромное место. Мак-Лауд прислушался, склонив голову набок, озадаченно хмыкнул, но не двинулся с места, а наоборот, подался вперед, чтобы не пропустить ни единого словечка.
– Самоуверенность тебя погубит, – настойчиво убеждал свою собеседницу молодой человек. – Послушай, мы же разумные люди, давай попробуем договориться. У тебя есть условия? Назови, обсудим, и, если они выполнимы…
– Продолжай, продолжай, у тебя замечательно получается изображать попрошайку, – язвительно-ласково заметила женщина, коя, вне всякого сомнения, отзывалась на имя «Изабель». – Авось разжалоблюсь, зарыдаю и со всех ног побегу каяться.
– Ты плакать не умеешь, – огрызнулся незнакомец.
– Не умею, – безмятежно согласилась мистрисс Уэстмор. – Сколько раз сам повторял: у меня кошелек вместо сердца. Где ж видано, чтобы кошельки плакали?
– Хочешь выкуп? – не слишком уверенно заикнулся белоголовый. Девушка фыркнула:
– Мессир Ральф, я не глупенькая провинциалочка. Умейте проигрывать. Ничего у вас нет – ни денег, ни людей. Если кто из ваших подручных отсиделся в кустах во время памятного веселья на болоте, то не скоро рискнет оттуда высунуться. Кстати, чудовище – твоя работа?
– Я настолько похож на безумца? – оскорбленно вопросил незнакомец, которого, как выяснилось, звали Ральф. – От этой дряни явственно несло некромантией вкупе с самым черным ведовством, если не чем похуже, а я от таких вещей стараюсь держаться подальше. Не вылези эта жуткая морда, все бы прошло спокойно, без лишнего шума, и никто не пострадал… Кстати, где ты раздобыла тех двух мрачных головорезов, что прибыли вместе с тобой? Жаль, не видел, как они расправлялись с демоном – должно быть, потрясающее было зрелище.