Творцы апокрифов [= Дороги старушки Европы]
Шрифт:
– Как только уберешь свой ножик, – с готовностью согласился Мак-Лауд. – Кстати, кое-что я уже отыскал: удравшего типа зовут Ральф Джейль, ты его хорошо знаешь и наоборот. Так?
– С кем только не доведется познакомиться… – проворчала Изабель, пряча тонкий, похожий на шило клинок в пристегнутые к руке ножны.
– Ты действительно у него что-то… скажем так, позаимствовала?
– Ничего! – мгновенно разозлилась девушка. – Эта вещь принадлежит мне!
– Золото? – быстро спросил Дугал.
– Нет, – Изабель слегка растерялась. – Не совсем… В определенном смысле этот предмет намного ценнее золота.
– Любите вы изъясняться загадками, мистрисс Изабель, – недовольно заметил Мак-Лауд. – А я человек простой и ваших мудреных слов не понимаю.
Они пересекали внутренний двор, девушка на миг задержалась, ткнула пальцем в топтавшуюся за загородкой в дощатом сарае откормленную свинью:
– Вот поистине простое создание – ест, хрюкает и плодится. Мы, люди, к сожалению, еще умеем думать, отчего проистекают наши неприятности. У меня, между прочим, совершенно нет оснований доверять вашей компании. Первый раз встречаю столь странных крестоносцев: не тащат с собой обоза, едут совершенно неподходящей дорогой и еще находят время приглядывать за попутчиками. Ты за мной следил или случайно наткнулся?
– Скажи, что понадобилось твоему приятелю с большой дороги? – отпарировал Дугал. Изабель отрицательно покачала головой, и шотландец с нескрываемым удовольствием заявил:
– Тогда я тоже не буду отвечать. Не одна ты такая загадочная.
Двое в молчании поднялись по вытершимся каменным ступенькам на крыльцо гостиницы, но, прежде чем открыть дверь, Мак-Лауд негромко спросил:
– Ладно, хоть это можешь сказать – нам ожидать нападения?
– В ближайшие дни – нет, – Изабель прикусила губу и нахмурилась. – У него почти не осталось людей, он не рискнет бросать вам вызов. Как игра в шахматы: фигуру можно передвинуть только один раз. Потом ты обязан дожидаться ответа противника.
– И чья очередь ходить? – на всякий случай уточнил Дугал.
– Моя, – впервые за время краткого знакомства девушка улыбнулась – рассеянно и одновременно хищно, став похожей на проснувшуюся и выбравшуюся из норы лисицу. – Однако теперь мне придется принимать в расчет некоего любителя чужих тайн. Будете меня изобличать, мессир, или предпочтете досмотреть партию до конца?
Мак-Лауд ожидал этого вопроса, и потому не раздумывал:
– Подождем с разоблачениями. Смотри только, не перехитри сама себя.
– Постараюсь, – важно обещала Изабель, тряхнула еще не заплетенными в обычные косы темно-рыжими прядями волос и, подняв руку, быстро потерла сложенными щепотью пальцами друг о друга. Дугал отлично знал этот жест торговцев: «Два сообразительных человека всегда найдут способ решить дело к взаимной выгоде».
В общем зале гостиницы начиналась обычная утренняя возня – расставляли скамьи, насыпали на пол свежую солому, выкатывали бочонки и гремели посудой. На явившуюся со двора парочку никто не обратил внимания и они беспрепятственно поднялись по лестнице наверх. Девушка юркнула за дверь отведенной ей комнаты, где, кроме нее, ночевали еще несколько женщин-постоялиц. Дугал поплелся дальше по узкому коридору, запоздало прикидывая: как сообразительный мессир Ральф выманил мистрисс Уэстмор наружу? Сколько еще незамеченных зернышек правды подкинула ему лукавая девчонка, имеющая привычку обходиться в разговорах исключительно туманными намеками? Кое-какими догадками он решил поделиться с Гаем – пусть мессир рыцарь тоже поломает голову. Интересно, Френсис замешан в делах своей приятельницы? Скорее всего, нет, но порасспросить его будет невредно.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Забытые деяния минувших королей
Муассак, Лангедок.28 сентября 1189 года.«Берег реки» – выведенные ярко-желтой краской на слегка выцветшем синем фоне, эти слова украшали большой деревянный щит, качающийся под ветром на поскрипывавших цепях. Постоялый двор назвали на редкость точно: шагах в десяти глинистый скат высотой около половины человеческого роста обрывался в желтоватые волны, блестящие на солнце. Река – мутная, широкая, с зелеными пятнами прибрежной ряски – ничуть не походила на реки Хайленда, а Мак-Лауд напился как раз до той меры, когда его начинали разбирать воспоминания о родном доме. Тамошние реки, например Ди или Спей, больше смахивали на поток расплавленного хрусталя, с ревом несущийся через перекаты, обрушивающийся искрами водопадов и даже в самые жаркие дни холодный, как лед… Эта река, Гаронна, напоминала струящегося через густые заросли тростников ужа – толстого, желтого, в черных и коричневых полосах.
Маленький отряд из четырех человек имел все основания гордиться собой. За десять с небольшим дней они преодолели около восьмидесяти лиг, потеряв всего одну из заводных лошадей – охромевшее животное в Лиможе обменяли на здоровое. В лесах за Каором какая-то шайка сочла путников легкой добычей, но быстро передумала, уразумев, что этот кусок будет им не по зубам. Гай, предвкушавший возможность совершить что-нибудь героическое, остался глубоко разочарован, хотя в душе понимал, что наилучшее путешествие – то, в котором ничего не происходит и ты мирно едешь своей дорогой.
Мессир Ральф Джейль, если таково было его настоящее имя, более никак не давал о себе знать, то ли потеряв след, то ли решив отказаться от погони и возможного куша. Невыполненным пока оставалось и поручение сэра Гисборна: его расспросы владельцев постоялых дворов и трактиров не принесли никаких полезных результатов. Гай с самого начала понимал, что намерение разыскать в почти незнакомой стране неизвестного человека (вдобавок наверняка скрывающегося) равноценна поискам уроненной в стог сена иголки, однако честно прикладывал все усилия и не терял надежды на успех.
Рукоять от меча слуа, она же ключ к неведомой двери, мирно покоилась на дне седельного вьюка Мак-Лауда, не проявляя никаких зловредных свойств и вообще не напоминая о своем существовании. Сородичи таинственного убиенного существа, вопреки опасениям, не отважились преследовать людей своей местью, и с каждым минувшим днем события, произошедшие неподалеку от реки Эндр, постепенно окутывались плотным туманом забвения.
Нынешним утром компания переправилась вброд через мелкий, скачущий по галечной россыпи Тарн, а спустя полдня впереди заблестела широкая полоса воды – Гаронна. Вдалеке за ней поднималась к белесому небу изрезанная горная цепь, похожая на гряду сизо-золотистых вечерних облаков, над которой главенствовал издалека заметный высокий скалистый пик призрачно-голубоватого оттенка. Франческо пояснил, что они видят первые отроги Пиренеев, отмечающих границу между владениями христианской Франции и мавританской Испании, а напоминающая зазубренное лезвие и покрытая не тающими даже летом снегами возвышенность зовется Ането. Сэр Гисборн немедленно вспомнил о знаменитом испанском походе Карла Великого, но перевал Ронсеваль, ставший гибельным для армии императора франков, как выяснилось после долгого спора, располагался несколько западнее, ближе к побережью Бискайского залива.
За разговором никто не заметил, как вытоптанный пыльный тракт, вившийся между невысоких холмов, поросших темной жесткой зеленью виноградников и оливковых рощ, разделился на два: налево уходила дорога поуже, ведущая к месту слияния Гаронны и Тарна; направо – пошире, к предместьям городка Муассак. Отряд свернул направо, угодив прямиком в настороженную на всех проходящих и проезжающих ловушку, то есть к стоящему на окраине города трактиру «Берег реки».
От Муассака до блистательной Тулузы, столицы провинции Лангедок, насчитывалось ровно два дня неспешной езды через всхолмленные равнины, и потому на кратком военном совете порешили: объявляется привал с вкушением всех возможных благ краткого дорожного отдыха. Мистрисс Изабель для порядка немного поворчала, вполне обоснованно упрекая спутников в потаенном желании навестить все придорожные трактиры, но с удовольствием спрыгнула с лошадиной спины на твердую землю.