Творцы апокрифов [= Дороги старушки Европы]
Шрифт:
Довольно быстро Гай выяснил две неприятные вещи: во-первых, он не приметил, когда и как потерял в толпе своих попутчиков; во-вторых, от обилия ярких красок, запахов и звуков у него разболелась голова. Ему хотелось выбраться с зажатой между высокими и узкими домами площади, вдруг напомнившей ему загон для овец, однако он терпеливо дождался конца мессы, когда внимание публики перекинулось на начавшееся представление, и только тогда начал проталкиваться ближе к зданиям и темневшим между ними переулкам. Он не сомневался в том, что Франческо, например, не двинется с места, пока не прозвучит последнее «Amen» и последняя реплика с помоста, где идет представление, сознавал,
Улица встретила его долгожданной тенью и манящим журчанием тоненькой струйки воды, льющейся из пасти позеленелого бронзового льва. С площади несся нестройный, но на редкость единодушный хор, распевающий «Gloria», которому в иное время он с удовольствием бы подпел.
– С непривычки здешние края кажутся просто наказанием, – сочувственно проговорили рядом. – Но потом привыкаешь.
Гай поднял глаза и без малейшего удивления обнаружил рядом мистрисс Изабель. Выглядела девушка слегка встревоженной.
– Все разбежались, – кратко объяснила она отсутствие своих спутников. – Я стояла поблизости от вас, подумала, что вам не слишком хорошо и пошла следом. Если мешаю, скажите, и я избавлю вас от своего присутствия.
– Вы не боитесь ходить одна? – Гай начал приходить в себя.
– Я не впервые в этом городе, – Изабель упрямо наклонила голову с парой уложенных в виде ручек амфоры темно-рыжих кос. – И знаю, каковы местные порядки. Не беспокойтесь, мне ничто не угрожает. Кроме того, сегодня праздник, когда прекращаются любые распри.
Она отступила на пару шагов, критически обозрела ноттингамца и заключила:
– Вам уже лучше, мессир? Послушайте доброго совета: если ищете тишины – не суйтесь в кварталы у подножия холмов, там даже в святые дни небезопасно.
– Подождите! – окликнул неспешно удалявшуюся девушку сэр Гисборн. – Вы возвращаетесь на площадь или куда-то уходите? Если да, то разрешите хотя бы проводить вас.
– Я собиралась навестить кое-кого из знакомых, – после мгновенного замешательства ответила Изабель. – Они живут недалеко отсюда и я вполне могу дойти сама, но если вам угодно…
– Вы рискуете оказаться перед запертым дверями, – сказал Гай. – Неужели ваши друзья не посещают праздники?
– Кто-нибудь обязательно останется дома, – еле заметно и грустно улыбнулась девушка. – В конце концов, я не рассчитываю заводить долгий разговор, просто хочу сообщить, что добралась и хотела бы устроиться у них на зиму. И еще мне нужно как можно быстрее отыскать кого-нибудь из Риккарди – их золото скоро начнет обжигать мне руки. Я уже не могу думать ни о чем, кроме этих проклятых мешков!
– Они, наверное, будут вам очень благодарны? – предположил сэр Гисборн. Изабель коротко хмыкнула:
– Пятнадцатая доля в возможных общих делах. Или двенадцатая – если мой собеседник будет в хорошем настроении, а я смогу убедить его в своей несомненной полезности. Не удивляйтесь, мессир Гай, благодарность торговцев чаще всего выражается в том, что способно приносить доход. Вы по-прежнему уверены, что ничего не хотите за свои труды?
Они остановились на углу перекрестка, пропуская маленькую, но на редкость шумную процессию, и сэр Гисборн после краткого размышления отрицательно мотнул головой:
– Это был наш долг, мистрисс Уэстмор. Кстати, почему вы собираетесь взвалить на себя все грядущие хлопоты? Разве ваш друг Франческо уезжает?
– Он думает, что нет, а я считаю, что да, – маловразумительно отозвалась девушка. – Я бы предпочла, чтобы он уехал и как можно скорее. Ему не стоит задерживаться в этом городе. Пусть едет домой или… – она не договорила.
– Почему? – искреннее удивился Гай. За время пути у него сложилось твердое впечатление, что эту парочку не только не разольешь водой, но не растащишь даже упряжкой тяжеловозов. И вдруг мистрисс Изабель заявляет, что горит желанием расстаться со своим единственным попутчиком и надежным другом!
– Ему не нужно здесь оставаться, – непреклонно повторила Изабель и вдруг заговорила незнакомым, мягким и рассудительным голосом: – Видите ли, сэр Гисборн, Феличите оказался в довольно сложном положении. Он умный и способный мальчик, но не может решить, куда приложить имеющиеся способности. Лично я считаю, что надлежащее место ему – в Болонье, в тамошнем университете. Однако к этому имеются несколько серьезных препятствий. Во-первых, пять или шесть лет учебы вылетят семейству Бернардоне в приличную сумму, а мессира Пьетро заботит только собственное дело, а отнюдь не дарования сына. Он не даст Франческо ни флорина, а если тот будет настаивать, доказывая, что неспособен к управлению сукновальней и ведению торговли – выставит его из дома и проклянет. Его отец из породы тех людей, что предпочтут искалечить судьбу своих близких, но сделать все по-своему. Второе. Болонская школа, конечно, не парижское Ситэ, но в Италии при выборе будущих студентов тоже отдают предпочтение людям благородного сословия. И, наконец, третье. Королям Европы угодно позвать своих подданных в поход против неверных. Для таких, как Франческо – молодых и предприимчивых – это серьезный шанс изменить не только свою жизнь, но и положение. Феличите мечтает заслужить дворянство, хотя никогда об этом не скажет, и я верю, что он вполне достоин такого звания. Но гербы, как известно, на простонародье с неба не валятся, а добываются с боем и кровью. Поэтому, как ни жаль, я хочу отправить Феличите в Марсель. Так я больше не буду ему постоянной обузой, а он получит возможность серьезно обдумать, чего хочет добиться от жизни. Если он задержится в Тулузе – зря потеряет год. Сейчас настали такие времена, когда все решает одно-единственное вовремя сказанное слово или совершенный поступок. Здесь он ничего не добьется, только будет сорить деньгами и пускать пыль в глаза. В Тулузе любят жить на широкую ногу, а мы не сможем позволить себе такого.
Гай посмотрел на мистрисс Уэстмор, будто увидел ее в первый раз. Ему не приходило в голову, что у Франческо, сына вроде бы процветающих родителей, могут быть такие сложности в жизни, но еще больше удивила и поразила неожиданная связь между возможностью попасть в университет и начинающимся Крестовым походом. Сэр Гисборн с трудом понимал, как люди могут добровольно предпочесть радость жизни возне с замшелыми книгами и вонючими колбами. Ладно, монахи – это понятно, привычно и вполне объяснимо. Но с таким усердием рваться в студенты, тратить лучшие годы на зубрежку и пребывание в четырех стенах? Точно, неисповедимы пути Господни и причуды ближних твоих.
– Хотите, мы возьмем его с собой? – неуверенно предложил Гай. – В Марселе наверняка отыщется желающий заполучить в свою свиту еще одного оруженосца или пажа.
– Хочу, но не могу настолько злоупотреблять вашим хорошим отношением, – бледно улыбнулась девушка. – Нет, благодарю. Постараюсь отыскать иной способ отправить Феличите навстречу его собственной судьбе. Это дело не одного дня, ведь мне еще придется выдержать настоящее сражение, доказывая, что меня не похитят сразу после его отъезда… Ой, глядите! Вам, наверное, еще никогда не доводилось встречать такое?