Творцы миров
Шрифт:
внутри заготовки. Для Элизабет эта особенность технологии пришлась как нельзя кстати – она извлекла из шкатулки непонятный сморщенный комок, смазала его клеем и погрузила внутрь головки. Убедившись, что комок лежит плотно, Элизабет вставила небесно-голубые стеклянные глаза, нанесла клей на кромки фарфоровых деталей и соединила их, сильно прижав друг к другу. Затем, не теряя времени, она наклеила парик, собранный из волос покойной Камиллы. К вечеру кукла была готова. Элизабет нарядила ее в самое красивое платьице, украсила завитые локоны пышным бантом, подобрала лучшие башмачки на кожаной подошве. Потом отнесла ее в спальню дочери. Там женщина задержалась. Она посадила куклу на кроватку Камиллы и, не в силах оторваться, напряженно смотрела на нее. Минута сменяла минуту, их вереница уходила в небытие, а Элизабет все стояла посреди спальни, сама похожая на огромную куклу. Голос мужа вывел ее из оцепенения. Жан-Поль, не любивший, когда попусту жгут свечи, торопился быстрее отойти ко сну. Оторвав взгляд от чудесной куклы, Элизабет вышла из комнаты. Прежде, чем затворить дверь, она обернулась, чтобы еще раз посмотреть на свое творение. Кукла сидела среди подушек и смотрела прямо в глаза женщине, а ее пухлые розовые губки складывались в улыбку.
— Завтра ты будешь смеяться, петь, говорить… — пробормотала Элизабет и торопливо спустилась по узкой поскрипывающей лестнице.
Уснуть Элизабет так и не смогла. Она лежала с открытыми глазами, разглядывая серебристое сердечко – прорезь в ставне, сквозь которую был виден диск луны. Потом сердечко погасло. Потом из бархатно-синего превратилось в серое. Потом порозовело. Ночь прошла. Элизабет напряженно прислушивалась, стараясь уловить каждый шорох дремавшего дома, но различала лишь дыхание Жан-Поля да размеренное щелканье часов в гостиной.
Настало утро. Элизабет лежала без движенья, но сердце ее стучало учащенно, а тревога снедала душу. Женщина ждала. Она ждала, когда откроется дверь. Напрасно. Проснулся Жан-Поль. Встревоженный бледностью жены, поинтересовался, здорова ли она. Пробормотав нечто невнятное, Элизабет начала одеваться. Шнурки лопались в ее руках, а крючки не попадали в петли. Так и не справившись со стареньким домашним платьем, она накинула поверх ночной сорочки шаль и торопливо пошла в комнату, принадлежавшую Камилле. Жан-Поль с тревогой смотрел ей вслед.
Протяжный вопль разорвал спокойствие утра. Жан-Поль опрометью побежал наверх. Распростертая на полу Элизабет билась в истерике.
— Камилла! Камилла! Где ты, доченька?!
— Успокойся любимая. Все кончено, давно кончено. Я думал – ты смирилась. Почему прошлое не отпускает тебя?
— Она обманула! Обманула! Я же сделала все, как она велела. Я надругалась над телом нашей дочурки – ради чего?
— Элизабет, что ты говоришь?!
Заплаканная женщина посмотрела в глаза Жан-Поля:
— Гостья в черном обещала воскресить Камиллу, но для этого требовалось исполнить один ритуал. Жан-Поль, ты сердился на меня за то, что я срезала волосы Камиллы… Если бы только волосы! Женщина в черном велела мне достать мозг из ее расколотой головки и я сделала это.
Отшатнувшись от жены, Жан-Поль перекрестился. Говорить он не мог. А Элизабет, внешне уже спокойная, продолжала свой рассказ:
— И дальше я ни в чем не отступала от ее слов, высушила мозг так, как она учила, а, пока он сох, делала Куклу. Ты верно заметил, что она похожа на Камиллу – Кукла изображала ее. Когда все было готово, я вложила в голову Куклы мозг доченьки. Ее золотые волосы стали волосами Куклы. Я сделала все, что велела женщина в черном. Потом стала ждать. Каждое мгновение нового дня растянулось для меня в вечность. Я все прислушивалась, прислушивалась, прислушивалась… Ждала,
когда же зазвучит голосок Камиллы, послышаться ее легкие шажки… Жан-Поль, черная гостья сказала – Камилла не всегда будет куклой, она оживет. Моя дочь вернется! Я все сделала, как надо… — Элизабет вновь зарыдала.
— И где же Кукла?
— Я не знаю, Жан-Поль, не знаю! Она была здесь! Я оставила ее на кроватке Камиллы. Чудо должно было произойти тогда, когда первый луч солнца коснется шпиля ратуши. Я прислушивалась, прислушивалась… Потом не выдержала и поднялась сюда. Комната оказалась пуста. Кукла исчезла. Они украли мою Камиллу!
Жан-Поль сумел взять себя в руки. Он старался говорить очень спокойно:
— Послушай, Элизабет, когда приходила та женщина?
— Как? Ты не помнишь? Она предстала в обличии монахини. Той, что должна была читать Библию над Камиллой. Ты же сам говорил с ней, тетя Марго ее видела и кто-то из соседок… Помнишь, она, как только вошла, еще посетовала на разыгравшуюся непогоду?
Элизабет, горе помутило твой разум. В тот вечер никто из служителей Бога так и не вошел в наш дом. Отсюда наша беда… Должен был прийти кюре из церкви святого Франциска, но – беда подстерегла его на пути. Он оступился, сломал ногу. Его нашли только утром. Элизабет, у гроба была только ты. Ты
выгнала всех прочь и осталась одна. Спроси у кого хочешь, если не веришь. У той же Марго…
Он умолк. Молчала и Элизабет.
— Я верю тебе, Жан-Поль, — заговорила она. — Значит, женщина в черном была бредовым виденьем?
— Да. Горе помутило твой разум.
— Значит, не существует того, кто обещал воскресить мою дочь?
— Ты была одна.
— Значит, я все делала напрасно? Камилла навечно останется куклой? Она не воскреснет? — слезы струились и струились по ее бледным щекам. — Это конец? Конец…
Жан-Поль молча кивнул головой.
Элизабет так и не сумела оправиться от страшного горя, перечеркнувшего ее жизнь. Вера в чудесное воскрешение дочери поддерживала ее существование, и, лишившись этой опоры, Элизабет медленно угасала, равнодушно взирая на приближавшуюся смерть. Она умерла через полгода после гибели дочери.
История о несчастной матери, поддавшейся дьявольскому соблазну и погубившей свою душу, не осталась тайной семьи
Жан-Поля. Она обрастала фантастическими подробностями, все больше и больше походя на печальную легенду, о которой долго помнили в маленьком городке, затерявшемся в центре Европы. Легенда обрела и свое продолжение – молва твердила, будто проклятая Кукла никогда не задерживается подолгу в одних руках, скитаясь по свету и воруя души полюбивших ее маленьких девочек. Говорили, что черная гостья все же не обманула Элизабет – однажды, когда наступит положенный срок и 666 детских жизней вольются в естество Куклы, фарфоровая оболочка лопнет и ожившая Камилла явится миру. Страшно даже подумать, какое зло принесет на землю это дитя ада…
Летняя практика 7 «б»
Растрепанная старуха в красной юбке хлопнула ладонью по столу:
— Теперь лапти колхозные о летнем задании. Первое – вы разделяетесь на группы и ползаете на карачках до тех пор, пока не уразумеете, что где растет. Панкратова, биоценоз – это…
— Совокупность популяции флоры и фауны на определенном участке ареала с более-менее однородными условиями, — отбарабанила сидящая за первой партой пышноволосая Панкратова.
— Второе – каждый из вас, идиоты, должен смастерить поделку для кабинета. Покупной хлам не принимается. Если у кого руки не из того места растут – пусть приносит комнатное растение. Остальным – единица в журнал. Все! Свободны!