Творцы миров
Шрифт:
Класс опустел с максимально возможной скоростью. Лавина учеников, вырвавшись из логова наводящей ужас ботанички, с грохотом скатилась по лестнице, торопясь как можно скорее исчезнуть из поля зрения «любимого» педагога.
Черноволосая, коротко остриженная девчонка со смешливыми глазами, пропустив вперед одноклассников, задержалась у стенда с таблицами успеваемости. Вид у нее был грустный.
— Эй, Барышева, что голову повесила? — неугомонная Светка Акулиничева всегда появлялась в самые неподходящие моменты.
— Сама видишь… Я ей говорю: «Наталья Александровна, у меня в предыдущих четвертях одни пятерки, я все темы назубок знаю, конспекты в полном порядке, вы только разрешите мне пересдать последние три зачета». Она ни в какую: «Иди – гуляй!». А эта «тройка» у меня единственная, хуже прыща на носу.
— Ты, Барышева, хоть почти и отличница, но мозги у тебя устроены просто, без извилин. Скажи, кто первый на ботаничку наехал?
— По-твоему я должна молчать?! В нашей школе атрофировалось чувство собственного достоинства. Как можно позволять называть себя идиотами, шизофрениками, колхозными лаптями, наконец?! Как можно зубрить чушь, не имеющую отношение к программе, простаивать в углу у двери целые уроки, по двадцать раз пересдавать одну тему?!
— Последнее к тебе не относится. Наталья Александровна еще вчера выставила окончательные оценки.
— Света, в этой школе царит беспредел.
— Если твоя так хороша, что ж ты в ней не осталась?
— Это мое дело.
— Эй, Барышева, Акулиничева, опять в бой рветесь? — вбежавший на лестничную площадку паренек, появился вовремя – девчонки и в самом деле были настроены по-боевому. — Храните пыл для славных дел. Предлагаю союз в борьбе с биоценозом.
— Кто еще будет? — поинтересовалась успевшая погасить раздражение Акулиничева.
— Серега Ивойлов, конечно. Вместо тяжелой артиллерии — Танька Панкратова, ее ботаничка любит. Тебе поручается худ. оформление.
— Танька согласна?
— Ивойлов ее обрабатывает. Согласится.
Звонок прервал разговор. Подхватив сумки, ребята заторопились в класс. Погожий весенний денек, обосновавшийся за окнами, делал пребывание в школе унылой повинностью.
В тесной комнатке Таньки Панкратовой, стены которой скрывались за бесчисленными плакатами и фотографиями лошадей, разместиться впятером было довольно трудно. Сама хозяйка вместе с двумя девчонками облюбовала узкий диван, Сережка Ивойлов оседлал единственный стул, а его неразлучный приятель Петька Толкачев уселся на краешек
письменного стола, возвышаясь над остальной компанией. Панкратову для «борьбы с биоценозом» Петя выбрал не зря. Пока ее товарищи бездельничали и развлекались, рассудительная Таня успела все разузнать о летнем задании и теперь рвалась приступить к его выполнению. Едва слушатели расселись по местам, любимица учителей заговорила:
— Для работы нам потребуется альбом, в который будут заноситься данные о растениях и животных исследуемой местности. С помощью «Определителя растений» мы должны выяснить, представители каких видов и семейств встретятся нам во время поисков. Затем на развороте альбома вычерчивается специальная схема. Для этого в нижней трети листа…
Толкачев не мог подавить зевок. Его взгляд скользил по точеным ногам и развевающимся гривам застывших в сумасшедшем галопе лошадей. Он думал о предстоящей поездке в деревню. Ее осуществлению препятствовало летнее задание по биологии. Мальчик попытался сосредоточится. Панкратова продолжала:
— …проводим горизонтальную линию, обозначающую поверхность земли. Далее сажаем на нее иденти… идентифицированные растения. Начинаем с самых высоких деревьев, а дальше ступеничками — ниже, ниже… Кустарники, травы, грибы. Запомните, надо изобразить и то, что расположено под землей – корни, грибницы. Кстати, чуть не
забыла – каждую страницу альбома необходимо обвести рамочкой, отступив от края листа не более, чем на пять миллиметров.
Четыре затуманенных взора скользили по спартанскому интерьеру комнатушки. Барышева потянулась, прогнув спину:
— Ладно, Танька, с рамочками позже разберемся. Мы всё поняли. Что-то я сегодня не выспалась.
— Панкратова, Наталья Александровна сама участки распределила?
— Нет, Светка, выбираем мы.
— Есть идея! — азарт, сверкавший в глазах Барышевой, разогнал сонливую апатию. — Значит, мы должны изобразить все, что есть на земле и под землей — грибочки, ягодки, корешочки?
— Да, — Панкратова тряхнула увенчанной тяжелыми косами головой.
— Теперь представьте, открывает ботаничка альбом, а там — сосенки, березки, ромашки, и, вдруг, чуть ниже – человеческие черепа! Она звереет, наливается желчью. А мы спокойно так, с невинностью во взоре: перед вами одна из неотъемлемых частей данного биоценоза. Мы не считаем возможным утаивать ее наличие. Вот это прикол!
— За такой прикол мы получим кол!
— Серега стал поэтом, с чего, скажите, это? Пойми, формально к нам не придерешься – когда скелеты были
трупами, они удобряли почву, формируя биоценоз. От них растения стали пышными и буйными…
— Сама ты – буйная… И где эти кости – на кладбище? — чуть помедлив поинтересовался Ивойлов.
— Биоценоз кладбища – венки, лопаты, могильщики… — перебила его Светка Панкратова.
Все рассмеялись.
— Можно сказать и на кладбище. Но не на простом, а том самом, которое для самоубийц.
— Барышева, это кладбище – легенда. Все знают, что оно было где-то здесь, но где конкретно? Или предлагаешь весь район перелопатить, пока чей-нибудь череп не отыщется? — Толкачев поднялся со стола и подошел к окну. — Смешно все это.
— Не скажи. Помните мою прапрабабушку, которая прошлым летом умерла? Перед смертью она рассказала, где самоубийцы лежат.
— Твоя прабабка давно из ума выжила, — заметила Акулиничева.
— Потому и рассказала.
— Ну и где оно?
— Знаете рощу у автобусной остановки? Там, где она переходит в пустырь и есть то самое место.
— Я каждый день мимо в школу хожу – и ничего…
— А ты, Петр Васильевич, думаешь, там указатель должен висеть — «До первой могилы 150 метров»?