Твой час настал!
Шрифт:
— У меня нет опасений, Царь, мой дядя, знает, что я не претендую на царство.
— Что значит в интригах у трона племянник ? И сыновья иной раз становятся жертвой царственных отцов. Мне горько тебе говорить, но у меня нет уважения к царю, хотя бы он твой дядя. Я боюсь за тебя, Михайло, ты становишься опасным для царя. Твое место до изгнания поляков среди войска. В древности в Риме полководцы спасались от императоров среди войск.
Скопин не верил, что царь Василий взревнует к его славе.
Утром 12-го марта, Скопин со своим воеводами и Делагарди со своими генералами, Передовой полк и шведские
Скопину предоставилась возможность сравнить шествие из Тайнинского царя Дмитрия при его встрече с царицей Марфой. То было в жаркий летний день. Ничто не мешало московскому люду выйти навстречу царю Дмитрию и его матери. Ныне морозный день, мартовский день. Вдоль дороги намело сугробы. Иные дома завалило снегом под застрехи. Москва только что избавилась от голода. Московский люд от мала и до велика, вышел навстречу своему освободителю несметными толпами. Войска шли стесненные живыми стенами. Люди, прорываясь сквозь ряды ратников, целовали полу шубы у Скопина. Рыдали от восторга и умиления. Называли Скопина «отцом Отечества». Чем более возрастало ликование, тем более мрачнел Делагарди. И неспроста.
У Сретенских ворот войско встречали бояре, думные чины, духовенство и знатные люди. Здесь уже не было слез радости, не падали на колени. В высшем синклите уже начали разрушительную работу разрушительную работу ревность и зависть. Шептали между собой :
— Так и царя не встречали, когда избавил нас от Болотникова.
— Ныне у нас царь не Василий Шуйский, а Михаил Шуйский...
У Фроловских ворот Кремля, Скопина встретил патриарх Гермоген и, воздев перед собой крест, повел шествие в Успенский Собор. На паперти Скопина и Делагарди встретил царь.
Тысячи глаз ревностно следили за тем, как встретит царь освободителя, уже нареченного вслух «отцом Отечества». В Кремль еще с ночи, когда шли туда московские люди, чтобы видеть встречу царя и героя, пробился Захар Ляпунов с рязанцами. Прокопий наказал брату, чтоб глядел в оба, как царь обойдется со Скопиным, как Скопин подойдет к царю. Прокопию хотелось знать, вошло ли молодому воеводе в разум, что ныне он уже царь, хотя и не венчан на царство?
Да разве угадаешь, от души обнимал Василий Шуйский своего спасителя, не замышлял ли он уже против него, страшась его славы.
Скопин подошел к царю, низко поклонился. Царь обнял его и на глазах собравшихся троекратно поцеловал. Но царские поцелци могли быть иудиными поцелуями. Шуйский и Скопин вошли в собор, Захару и рязанцам туда невступно.
После молебна у царя пир в честь героя и шведских союзников. Сидеть за царским столом почтены Скопин и Делагарди. Даже своих братьев Дмитрия и Ивана на этот раз не посадил за свой стол.
Люди в городе не расходились по домам до поздней вечери. Многие зазывали и русских и шведских ратников к себе на постой. Дымились печи, московские люди из последних запасов пекли пироги для дорогих сердцу постояльцев.
И пошли день за днем пиры в боярских домах. Делагарди, явно обеспокоенный пришел к Скопину.
— Не о жаловании говорить я к тебе пришел, Михайло. Ныне царь рядом, о жаловании с ним разговор. Генералы мои и офицеры думают не столь уж хитрую думу. Мы, говорят они, зашли в глубину чужой и незнаемой земли. Мы прошли по многим
— Что же, по твоему разумению, я должен сделать? Не я себя объявляю явленным Богом царем, о царстве не думал и не думаю, а хочу тишины на русской земле.
— Михайло, в который раз говорю тебе, что ты не искушен в дворцовых интригах. Царь тебя разлучил с войском, а полководец разлученный с войском становится добычей придворных интриг. Иди к царю и уговори его, что время выступать против короля. Царь беспрестанно задерживает жалование моим воинам. Мои воины возлюбили тебя. Они пойдут ныне за тобой, не требуя жалования. Их приз под Смоленском. Остались до разлива рек считанные дни. Не медли!
Скопин последовал совету Делагарди. Но не юному полководцу разгадать лукавство Василия Шуйского, сумевшего выжить при царе Иване Васильевиче, устоявшего при Борисе Годунове, вырвавшего царство у царя Дмитрия. Помаргивая красными веками, глядя на племянника слезящимися глазами, он озабоченно и будто бы доброжелательно ответил:
— Не спеши, Михайло! В опаске я, как бы ты, вознесенный славой, не потерял бы ее в битве с королем. Король и его гетманы — это не Рожинский и не Ян Сапега. За королем королевство и римский престол. Наше войско с каждым днем возрастает, а на шведов малая надежда. По суху, по суху пойдешь и покроешь себя неувядаемой славой! А мне старику уходить на покой, отдав тебе царский венец.
— Государь, и в мыслях не держу садиться на царство. Прямо и честно служу тебе, и мысли мои только о ратных делах.
— Отказываешься? По совести или душой кривишь? Я тебе предлагаю прямой путь, пойдешь окольным, не попади волкам на зубы. От волков еще можно отбиться, а от укуса ядовитой змеи и Вещий Олег не уклонился.
— Крест целую, Государь, в мыслях того не держу, чтобы сесть на престол.
— А я держу! Не одарил меня Господь сыном. Кто же наследует? Только тебя вижу своим наследником!
— Государь, в царстве волен только Бог, а я молю Бога, чтобы сия чаша меня минула.
Скопин вернулся от царя просветленным. Делагарди ожидал его. Скопин говорил, не скрывая радости:
— Напрасны твои тревоги, Яков! Царь ждет, когда просохнут дороги, да когда соберется побольше войска. Царь уговаривал меня принять в наследство царство...
— И ты?..
— Отказался! Крест целовал, что на царство не претендую.
— Странные ты известия принес, Михайло! Не сухих дорог ждет царь и не людей необученных ратному делу. Не думаешь ли ты, что царь поверил твоему крестоцелованию, сам не единожды его порушив? Сжигали не мы письмо рязанцев, не соженным ты отдал его чужим людям в руки, его и порванное могли склеить. Мой совет: если не можешь уйти из Москвы к войску, так скажись больным и не выходи из дома до того часа, как объявят поход.