Твой ход, аниран
Шрифт:
– Как минимум до конца весны, а может и до конца лета, я останусь в Халтберне, - я окинул внимательным взглядом ближайшие разрушенные дома и перевёл взгляд на полуразрушенный док у недалёкого берега. С него я планировал начать восстановление города. – Лишние руки никогда не будут лишними… Особенно, если это руки анирана.
Никто мои слова никак не прокомментировал. Но уважительные взгляды каждого командира весьма красноречиво говорили о том, что все они прекрасно понимали, насколько необычный посланник небес достался Астризии. Он принёс Астризии несколько побед и не собирался останавливаться на достигнутом.
Часть 7. Глава 21.
Я всё ещё не научился по изменениям погоды, по песочным часам или по укорачивающимся теням определять смену времён года. Календаря, в моём понимании этого слова, в этом мире не существовало. Но знающие люди умели определять, когда приходит лето, весна или осень. Даже здесь, на севере, где солнце не поднималось над горизонтом столь высоко, как на юге.
Именно до конца первой декады лета я пробыл в Халтберне. Работал наравне со всеми. Часто даже работал намного больше, чем рядовой труженик. Не только потому, что имел в арсенале нечто важное, а потому что был куда более вынослив, чем тот самый рядовой труженик.
С утра до вечера разбирались завалы, сжигался мусор, вывозились обрушившиеся каменные глыбы. Дровосеки со мной во главе подчистую срезали все окрестные деревья, которые затем перенаправляли на нужды строителей. А за чертой города, на пахотных полях практически, собирали временный лагерь.
К счастью, из-за хорошей погоды и лояльно настроенного населения, никто не испытывал недостатка ни в чём. Крестьяне окрестных земель всё же поспешили вернуться в свои деревни, унося строжайший приказ посланника небес выслать к Халтберну обозы с продовольствием. Но вместе с продовольствием прибывали добровольцы. Они брались за любую работу, которую им поручали, желая получить в награду лишь одно – увидеть живого посланника небес. В чём, естественно, я никому никогда не отказывал.
Поэтому работы шли скоро, несмотря на то, что пришлось отправить тысячу гражданских и сотню конников к пепелищу на реке Нордур. Им поставили задачу заложить опоры для каменного моста, материал для которого они везли с собой на десятках подвод, и начать работы на восстановлением Северного Форпоста.
Но у нас были и другие дела.
Вместе с инженерами, которых удалось обнаружить среди солдат, я проехался вдоль скальной гряды, которая нависала над городом и исчезала где-то далеко на западе, сливаясь с океаном. Я подобрал несколько удачных точек, где в перспективе будут установлены требушеты, метающие горшки с горящим маслом. Нашёл плоский выступ, где сразу же началось строительство высокой башни для уже затребованного из Обертона Всевидящего Ока. А ещё дальше, приблизительно в паре километров от города, мы обнаружили удачно расположенный мыс, где будет возведён новый маяк. От предыдущего маяка не осталось и следа, как мне сообщили. И если он будет установлен на новом месте, яркое пламя мореходы без труда заметят в ночное время.
Но всё же эти задумки не требовали моментального решения. Гораздо больше нас волновали затопленные в гавани корабли. А поскольку специалистов в дайвинге, как и самого подводного снаряжения, в этом мире ещё не существовало, пришлось поломать голову над тем, как убрать торчащие из воды мачты.
Первый корабль, наполовину затопленный
С другими кораблями всё оказалось гораздо сложнее.
Хоть от морского дела я был так же далёк, как Плутон от Меркурия, всё же зафрахтовал все доступные лодки и с целой делегацией целый день бороздил гавань. Морщился от ледяной воды, разлетавшейся во все стороны от вёсел, и пришёл к выводу, что три корабля из четырёх затопленных не стоит даже пытаться поднять. Мы сделали замеры глубин и убедились, что каждый день корабли погружаются в ил всё сильнее и сильнее. И скоро завязнут настолько, что никак не помешают судоходству.
Но самый крупный корабль, грот-матча которого торчала из воды, а до двух других можно было достать ногой, свесившись с лодки, мы постарались спасти.
Я выслушал десятки идей и поначалу согласился с той, к которой приходил своим умом – попытаться при помощи сотни пустых бочек, запаянных в щелях горячей смолой, вырвать корабль из цепких лап ила. Мы даже попробовали привести эту идею в исполнение, опустошив весь обоз. Всё вино и всё масло было конфисковано и безжалостно вылито. А затем, когда с окрестных деревень доставили тысячи верёвок из которых сплели сотни канатов, мы оплели запаянные бочки сетью и выволокли на воду.
Опять же играть роль водолаза пришлось мне, ведь количество желающих нырять в ледяную воду, чтобы на глубине нескольких метров зацепить крюки за мачты, равнялось абсолютному нулю. Пришлось пробовать самому, хоть ныряльщик из меня оказался посредственный.
Задерживать дыхание я мог надолго. Даже сам удивлялся такой способности. Но когда давление сдавливало виски под водой, когда мутным взглядом я пытался обнаружить следующую мачту, желание стараться исчезало целиком и полностью. И хоть я сделал всё, что от меня требовалось, никогда в жизни больше не желал работать водолазом.
Особенно потому, что из нашей затеи ничего не вышло.
На берегу канаты тянули всё те же пленники. Они сражались с двойным сопротивлением – пытались заставить бочки погрузиться на глубину, одновременно вытягивая из подводного плена не успевший прогнить корабль. И хоть с лодки я нависал над местом потенциального всплытия, не замечал, чтобы утопленник подавал признаки жизни. В итоге, когда два плохо запаянных бочонка погрузились на небольшую глубину и под давлением лопнули, обдав зрителей щепками, от затеи пришлось отказаться.
Но не отказаться от попыток поднять корабль, ведь я вспомнил основы физики, которую ненавидел со времён спортивного интерната и в которой совершенно не разбирался. Я вспомнил простой механизм под названием блок.
Оказалось, что не я один такой умный. Местные мастера моментально ухватились за новую идею, вспомнив своё строительное прошлое. Они тоже знали, что при отсутствии трения, для подъёма нужна сила равная весу груза. И на нависающих прямо над городом скалах установили несколько деревянных кранов с подвижными блоками.