Твой пока дышу
Шрифт:
– Не дури, Линда, – осаживает Эмир тихо и протягивает беспроводной наушник, подмигивая и ухмыляясь.
Вставляю и наконец-то припадаю к другу, до краёв наполняясь светоносным эфиром, вбираю в себя исходящую от него энергию, пропитываюсь уверенностью, смакую радость встречи, питоном обвивая в крепком объятии.
Всё-таки змеюка! – фыркаю мысленно.
С улыбкой отстраняюсь, чувствуя, что сама начала раздавать электричество.
– Я тебя выпорю за то, что сбежала, – доносит до моего
– Что тут? – слышу в наушнике немного приглушённый голос Солнцева.
– Запомни мысль, – отбивает Эмир, ставя точку в разговоре и запятую в угрозах, – на жопу не сядешь.
Машинально тянусь ладонью к мягкому месту и вижу озорного чертёнка в его правом зрачке, хлёстко щёлкающего кнутом расплаты. Сдавленно хрюкаю и упираюсь лбом в его грудь, сосредоточив всё внимание на диалоге наверху.
– Там, – поправляет Куманов со смешком, – в гардине. Полагаю, этот ремонт до сегодня перестрелок не знал.
– Шут… – цедит Солнцев злобно. – Пальнул для острастки.
– Едем дальше, – деловито задвигает Паша, – сколько вы там на полу колупались? Минуту? Две?
– Не меньше двух.
– Мужик ловкий, по словам твоей девчонки…
– Как долбаная ртуть… и реакция на уровне. Хотя, я несколько заматерел, врать не буду.
– Уверен, ты в форме, – в дипломатических талантах Паши сомнений, конечно, не было, но этот откровенный подхалимаж ничего кроме недоумения не вызывает. Отлепляюсь от Эмира, пытаясь в его глазах найти ответ, но он лишь плечами пожимает, пока Куманов продолжает вещать: – Но у него в руках был нож. А у тебя всего один порез. Царапина.
– Не было не просто цели убить… – размышляет вслух Солнцев и замыкается.
– Не было даже намерения покалечить, – подытоживает Паша и с расстановкой уточняет: – Тебя. Не её.
– Блядь… – тянет Солнцев задушено и переспрашивает с надеждой: – Уверен?
– Конечно, нет, – слышу ответ без выражения, но соображаю уже мало что.
Мир вокруг вдруг начинает бешеное вращение. Предметы перестаю различать, цвета, запахи, в голове оглушающая пульсация, как в центрифуге круговерть, один грохот и ничего больше.
Вцепляюсь в рубашку Эмира, пытаясь устоять на ногах.
Моя девочка… моя малышка… на кого я её оставлю? Бабушка не вечна, да и перед законом не родственник даже, не отдадут опеку, не позволят… моей матери даже я не нужна была, о внучке она спрашивает лишь из вежливости…
Бом. Бом. Бом.
Мощные толчки с запредельной магнитудой выбивают почву из-под ног, сотрясают землю, вызывая бешеное цунами в животе, а голос Куманова в ухе словно оглушает раскатами грома:
– Он мог выжидать удобного момента, чтобы попасть в цель и не задеть тебя, но промахнулся. А мог действительно просто шмальнуть в воздух. Мог выкручиваться и лишь создавать видимость борьбы для пущего эффекта, а мог и на полном серьёзе искать удобную для фатального выстрела
Он делает паузу, и я замираю, перестав дышать, к лестнице кидаюсь, к гостевой спальне, к телефону, с трудом вырвавшись из цепких рук Эмира, продолжая слышать разговор в хозяйской спальне.
– Кольцо, – сипит Солнцев, – её могли убить из-за меня.
– Исключить личный контакт до выяснения обстоятельств, – режет Куманов и тут же хмыкает: – Если, конечно, не хочешь, чтобы это повторилось.
– Разумеется, нет.
– Список всех возможных недовольных предстоящему счастливому событию.
– Само собой.
Нет мне никакого дела ни до чёртового кольца, ни до личных контактов! Мозг одна-единственная мысль разрывает: кто-то меня на столько ненавидит, что хотел убить. На что ещё способен этот человек? Что предпринял, потерпев поражение? Думать страшно, но не думать уже не могу. В голове ураган ночных кошмаров любой матери, животный страх затмевает все прочие чувства, лютым холодом прошибает в позвоночник, но не парализует, а лишь ускоряет.
Взлетаю по лестнице, на ходу вытаскивая наушник, зажимая его в ладони, со всего размаха впечатываюсь в Куманова на повороте и отшатываюсь, натыкаясь на Эмира спиной.
В четыре руки пытаются обуздать меня, но я всё равно вырываюсь, бегом припускаясь по коридору.
– Линда! – кричит вслед Солнцев.
Догоняет, когда я заталкиваю мобильный в сумочку, к себе разворачивает, за плечи хватает, трясёт, достучаться пытается.
– Линда, успокойся, успокойся, всё хорошо, всё обошлось, Линда, слышишь меня? Слышишь?!
Поднимаю на него взгляд, скованный ледниками ужаса. Мороз ко коже гуляет, ветрами северными пронизывает до костей, мурашками колючими словно шипами в его обжигающие ладони впиваюсь.
Доходит. Понимает. Отчаянно мотает головой из стороны в сторону, пропитываясь моим состоянием, вбирая в себя, ставя себя на моё место, отрицая невнятным бормотанием:
– Нет... Нет, слышишь? С ней всё в порядке. Всё в порядке.
– Уверен? – с трудом разжимаю стиснутые до скрежета зубы и обрушиваю хлипкую стену, что он пытается выстроить вокруг нас в попытке огородить, уберечь, обезопасить. Плечами веду, невежливо сбрасывая его руки. – Открой. Ворота.
Фурией проношусь мимо замерших в коридоре мужчин.
– Линда, подожди! Не пущу одну! – мощным басом разрывает воздух Солнцев.
– Стоять! – осаживает его Куманов гневным рыком. – Эмир!
– Понял, – бросает Эмир коротко и настигает меня на лестнице.
Спускается со мной в ногу, но у двери тормозит, перекрывая выход.
– Нет… – молю со стоном, в нелепой попытке сдвинуть его хоть на миллиметр. – Пусти! Пусти!!!
– Я. Поеду. С тобой, – вдалбливает спокойно и с расстановками. – Павел отгонит машину и сразу поедем. Сразу же, Линда.