Твой последний шазам

Мартин Ида

— Никакой больницы, — заверил Артём. — Она из столовой. Пришла тебе руку ампутировать.

— Чтобы ты не умер и работать смог, хотя бы одной рукой, — поддержал я.

— Не бойся, Андрей, — Дятел всецело погрузившись в происходящее, отвлёкся от своих ожогов. — Они шутят. На ней же белый халат.

— У мясников халаты тоже белые, — Артём подмигнул ему. — Но ты реально не бойся, у неё не нож, а мачете — рубанет, не заметишь.

— Ну вас нафиг. Я ничего не боюсь, но в больницу не поеду.

Мы с Артёмом помогли ему выбраться с кровати, дали

штаны и выпихнули на улицу. Лена усадила его за столик и внимательно осмотрев руку, достала из чемоданчика ампулу и шприц.

— Снимай штаны, — скомандовала она таким тоном, что я не хотел бы оказаться на месте Тифона.

— Он может в обморок упасть, — предупредил Артём.

Трифонов смерил его убийственным взглядом (чему я злорадно порадовался), а потом, гордо спустив штаны, дал себя уколоть. В обморок не упал, но когда, закончив, Лена смачно шлёпнула его по заду, улетел к мангалу и, застегнувшись, остался стоять на безопасном расстоянии.

— Вечером зайдешь ко мне, ещё один сделаю и таблетки дам, — сказала она. — Сегодня постельный режим и никаких нагрузок. Купаться нельзя, рану обрабатывать перекисью и зелёнкой. Вы вообще поаккуратнее здесь. Место травмоопасное. Все строения в ужасном состоянии. Понимаю, что глупо предупреждать, но я бы вам не советовала туда ходить. Камни прямо на голову падают. В прошлом году наши мальчишки в тот корпус, что снесли, влезли, и лестница под ними обрушилась. Счастье, что живы остались. Да, и

кошек, ежей, зайцев — не трогайте. Сейчас по такой жаре через одного бешенство. К собакам не подходите, лису увидите — точно больная. И на солнце аккуратнее. Солнечный удар схлопотать, как нечего делать. Шапки на голову — обязательно.

— У нас ещё один пациент есть, — вспомнил я.

Выводить Дятла на улицу она не стала, бегло глянула при включенном свете, и, сказав, что я всё правильно сделал, велела продолжать его мазать и пока не выходить на солнце. А когда ушла, Дятел жалобно простонал:

— Я думал, ты про меня совсем забыл.

— С чего бы?

— Ты так беспокоился об Андрее, что на меня совсем не обращал внимания.

— Обращал, конечно, но у него ситуация хуже.

— Нет, просто он тебе важнее. А я не нужен.

Пару дней всё шло спокойно. Воспаление у Трифонова спало, Дятел тоже быстро оклемался. Однако на подвиги больше никого не тянуло. Работали спокойно, без нерва и перегрузок. Начинали в девять, делали два перерыва и заканчивали в восемь.

Один только Артём продолжал вставать к двенадцати, но злиться на него я перестал.

После работы шли на озеро, потом отправлялись к церкви, после ужинали.

Готовил в основном Макс. Жарил что-нибудь на мангале: или рыбу, или мясо, или что-нибудь ещё, что привозил Артём. Он каждый день ездил в посёлок возле станции и покупал там продукты, потому что на такой жаре всё моментально портилось и воняло.

За домиком вырыли яму по типу холодильника. Там можно было хранить бутылки с питьевой водой, хлеб, печенье, фрукты, сыр и что-то копчёное, но не долго,

потому что тут же слетались мухи и кошки, а кошек после предупреждения врачихи все боялись, как огня.

Ещё мы обследовали корпус, который был на очереди вторым под снос. Классное, полуразрушенное, атмосферное здание с облупившимися стенами, гулкими коридорами, страшными комнатами, линялыми сказочными рисунками в холле и стеной из разноцветных стеклянных кубиков на первом этаже, волшебно переливающейся в солнечном свете.

Ни о какой технике безопасности речи не шло. Макс с Артёмом, распугивая всех обитавших там кошек, сразу стали носиться, как очумелые и снимать ролик для Ютуба.

Дятел в щенячьем восторге увязался за ними. Трифонов тоже старался не отставать, но я заметил, как он проверяет ногой на прочность каждую ступень и оглядывает потолок. И, согласившись, что осторожность не помешает, на крышу за ними не полез. Вместо этого свернул к небольшой закрытой двери в торце коридора. По мне закрытые двери были самым интересным. Особенно тот момент, когда только поворачиваешь ручку и начинаешь открывать.

Но за этой дверью не оказалось ничего интересного. Небольшое прямоугольное окошко у потолка и пустые деревянные стеллажи с двух сторон. Посредине — перевернутый кверху ногами каркас железного стула. Чемоданная комната.

Я вошёл в неё, и дверь за мной шумно захлопнулась. Заглянул на каждую полку, долез до самого верха, но кроме окаменелого куска пряника и огрызка красного карандаша ничего не нашёл.

Спустился, попробовал выйти, но не тут-то было. Ручки на двери с внутренней стороны не оказалось. Толкнул дверь плечом, пнул ногой — безрезультатно. И что самое дурацкое, она была узкая, из массива, не фанерка какая-нибудь, как в палатах, и под моими ударами даже не пошатнулась. Долбанул пару раз стулом. Без толку.

— Эй! — закричал я. — Пацаны!

Но они все были на крыше и слышать меня не могли. Пришлось успокоиться и ждать, пока не начнут возвращаться. Минут пятнадцать так ждал, думал, раньше хватятся, но, когда услышал раскатистое эхо их голосов, забарабанил в дверь, как ненормальный.

К счастью, они услышали. Артём запросто открыл дверь и с удивлением уставился на меня.

— Чего орёшь?

— Дверь захлопнулась.

Он машинально прошёл вперёд и сам чуть не попал в ту же ловушку, я едва успел придержать закрывающуюся за его спиной дверь. Схватил стул и припёр её.

— Мог бы через окно вылезти, — поставив одну ногу на нижнюю полку, вторую на среднюю, Артём подтянулся и выглянул в окошко.

Мне такое даже в голову не пришло.

— Третий этаж.

— Да тут не так уж и сложно, — опёршись о подоконник, он высунулся в пустой проём. — Перебраться на пожарную лестницу — как нечего делать. Главное, чтобы сразу не отвалилась.

Ответить я ничего не успел, потому что неожиданно откуда-то из глубины коридоров раздался громкий, отрывистый, похожий на выстрел звук. И всё вокруг наполнилось его дрожащим отголоском.