Твоя навеки

Грэхем Лора

За окном по-прежнему выла вьюга, и порывы ветра то и дело сотрясали стекла. К утру все зане­сет к чертовой матери, подумал Мик, наливая себе еще чашечку горячего какао. А снегоочистители, как обычно, дойдут до моего участка дороги не раньше полудня.

Тем лучше! — мелькнуло у него в голове. Если бы не гостья, то он ничего бы не имел против того, что­бы побыть какое-то время в снежном плену. Почув­ствовать себя, пусть ненадолго, но отрезанным от всего остального мира — лучший способ рассла­биться после недели службы. По крайней мере бла­годаря метели он будет избавлен от необходимости заниматься изувеченным

и убитым скотом, принад­лежащим Джеффу Кумберленду...

Странные происшествия творились в их округе вот уже несколько лет, но теперь народ мало-помалу смирился с ними и уже никто не говорил о причаст­ности к убийству скота НЛО или сектантов-изуве­ров. Большинство владельцев ранчо по-прежнему скептически относились к версии, что во всем ви­новаты бешеные койоты, но и другие версии ничем не подтверждались. Владельцы стад просто смири­лись, как смиряются с мыслью о том, что время от времени случаются ураганы, грозы, град и прочие стихийные бедствия.

Мик, впервые столкнувшийся с таким случаем истребления скота четыре года назад, уже на второй день службы в полиции, до сих пор не мог отделать­ся от ощущения смутной тревоги. В криминалисти­ческой лаборатории хирургическую безукоризнен­ность ран объяснили рефлекторным сжатием плоти вокруг пореза, и, может быть, так оно и было, но Мик никогда прежде не видел чего-либо подобного, а потому не верил в это. Кроме того, ему казалось невероятным, чтобы койот, да и любой хищник, убив корову, ограничился тем, что выел у жертвы язык и вымя.

А позавчера в участок позвонил Джефф Кумберленд в совершенно невменяемом состоянии и сооб­щил, что на его дальнем пастбище лежит не одна, а сразу три зарезанные коровы. Мик Пэриш заслу­женно пользовался репутацией лучшего в округе специалиста по распознаванию следов, а потому шериф Натан Тэйт попросил поехать и взглянуть, что там стряслось у Джеффа. Мик потратил на это дело два дня и ни черта не нашел...

Полулежа на диване и примостив на коленях чашку с какао, Мик с трудом прислушивался к ме­лодиям в стиле кантри, которые лились из динамика стереосистемы, а перед глазами его стояли картины этого бестолкового и безуспешного расследования.

Погода до сегодняшнего снегопада целый месяц стояла сухая и холодная, и земля на месте проис­шествия была твердой как камень. О том, чтобы найти отпечатки лап хищника, не приходилось и мечтать, но Мик рассчитывал на следы иного рода, по которым косвенно все же можно определить, что здесь случилось, и кто — зверь или человек — ви­новен в гибели скота. Мик целый день таскался по пастбищу, но так и не нашел ничего существен­ного. То есть вообще ничего.

Единственное, в чем он был теперь уверен, так это то, что животные были убиты в каком-то другом месте, а затем уже их притащили назад и разбросали на приличном расстоянии друг от друга. Когда Мик слышал об этой версии раньше, он думал, что, видимо, следователи попались неопытные и упус­тили какие-то очевидные улики. Но сейчас он сам готов был подписаться под таким предположением, поскольку в своем умении находить и читать следы у него не было оснований сомневаться. Он-то не мог ничего упустить...

И тем не менее никакой складной картины пре­ступления не получалось.

Теперь же обо всем позаботится снегопад. Если и оставались какие-то улики, то сейчас их не отыщет никто. Криминалисты же, если отвезти им туши бед­ных животных, наверняка представят то же самое заключение, что и в предыдущих случаях. Джефф, правда, поинтересовался, стоит ли ему тратить день­ги и время на перевозку в город изувеченных коров, но Мик уклонился от прямого ответа. Дело было яв­но нечисто, и воспоминание о незавершенном рас­следовании не давало покоя Мику.

Он вспомнил, что в бардачке его автомобиля лежат несколько моментальных фотографий места происшествия, которые он не стал передавать в криминалистическую лабораторию. У него мелькну­ла мысль, не сходить ли за ними, но в следующую минуту ветер завыл за окном с такой силой, что Мик поежился и снял с колен чашку с какао. Его любопытство потерпит до утра. Слишком много лет он жил, полагаясь на милость стихии, и уж сегодня вечером заслужил право беспрепятственно наслаж­даться теплом и покоем собственного дома.

К девяти тридцати следующего утра при помощи тяжелого совка, прикрепленного к бамперу «блей­зера», Мик очистил подъездной путь вплоть до са­мой дороги. Каждый год в пятнадцатых числах ок­тября такие съемные снегоочистители монтирова­лись на бамперы машин, принадлежащих шерифу и его помощникам. В отдаленных районах спокойст­вие и безопасность жителей во многом зависят от способности полиции добираться до места проис­шествия, невзирая ни на какие погодные условия. В прошлом году, правда, Натан, или, как его все на­зывали, Нэйт, исхитрился и купил для своего отде­ления вертолет но способность проложить себе путь сквозь снежные заносы по-прежнему остава­лась одной из главных проблем оперативной работы полиции.

Метель продолжала бесноваться, и небо сохра­няло свинцовый оттенок, когда Мик наконец достиг дороги и обнаружил, что та завалена снегом. На появление снегоочистителей в ближайшее время едва ли стоит надеяться. С легкой досадой в душе он направил «блейзер» обратно в сторону дома: он- то рассчитывал, что сможет пораньше отвезти Фэйт Уильямс в город и устроить в каком-нибудь мотеле.

Не то чтобы Фэйт причиняла ему много хло­пот — скорее наоборот. Этим утром он ее так и не увидел, хотя по шорохам в ее комнате можно было догадаться, что Фэйт уже проснулась. Проблема за­ключалась в нем самом: присутствие этой женщины заставило его с особой остротой ощутить какую-то пустоту собственной жизни, то, что в ней явно чего- то не хватало. Но чего именно, он не смог бы опре­делить словами,

Пробормотав любимое крепкое словечко, Мик развернул машину у дома и принялся расчищать от сугробов двор между крыльцом кухни и конюшней.

Это все похоть, сказал он самому себе. Ты прос­то давно не спал с женщиной. Два года... Да, два года минуло с тех пор, как он ездил в отпуск к Биллу Грифу в Чикаго. Билли, старый армейский кореш, свел его со школьной учительницей, питавшей осо­бую слабость к индейцам. Боже, как он ненавидел таких женщин, хотя и не брезговал возможностью попользоваться преимуществами своего положения. С тех пор, однако, он не выезжал из округа, а по­скольку еще раньше поклялся не осквернять свой дом присутствием женщины, то и жизнь его в эти годы вполне можно было назвать аскетической. В конце концов для мужчины время от времени воздержание полезно, напоминал он себе.