Твоя навеки

Грэхем Лора

— Сан-Антонио.

— Мне казалось, что там хоть иногда, но дол­жен выпадать снег.

— Так и есть, но он ни в какое сравнение с этим зрелищем не идет. Раз в два-три года на землю сып­лется мелкая ледяная крупа и тут же на глазах тает. Разве можно сравнивать с этим? — Она указала рукой на бьющиеся в стекла, мечущиеся в темноте хлопья снега.— И много его выпадет?

— Синоптики обещали снежные осадки в десять-двенадцать дюймов.

Фэйт, потрясенная до глубины души, востор­женно выдохнула:

— Фантастика!

— Фантастика? — едко переспросил Мик, но тут же осекся. Он мог бы разбавить

ее восторжен­ность, рассказав, сколько лиха придется хлебнуть владельцам ранчо после этой метели, сколько потов ему придется спустить, чтобы очистить подъездной путь от дома к дороге — асфальтовую дорожку в милю длиной. Он много чего мог бы ей расска­зать — но зачем? Пусть наслаждается буйством стихии. Ей хватает и своих неприятностей, зачем же ей знать о чужих бедах.

Но женщина уже уловила сарказм в его тоне, вжала голову в плечи и отступила на шаг от окна. И почему она так судорожно прикрывает свой живот, словно боится удара?

— Миссис Уильямс!..

Фэйт отступила еще на шаг, не сводя с Мика ис­пуганных глаз.

— Извините,— тяжело вздохнув, проговорила она.— Я с вашего разрешения уйду.

— Миссис Уильямс!..— Она по-прежнему пяти­лась от него — прямо на стул, который не видела.— Фэйт, не двигайтесь, иначе...

Его отрывистый возглас еще больше испугал женщину, она торопливо отступила еще на шаг... Мик метнулся и подхватил ее в тот самый миг, ког­да она споткнулась о стул.

— Черт бы побрал ваше дурацкое упрямство! — вырвалось у него.— Если бы вы грохнулись на пол...

Но женщина не поняла ни единого слова — она уловила лишь резкость его тона и как взбесившаяся кошка стала вырываться из его рук, царапаясь, колотя Мика в грудь, извиваясь. Он покорно сносил все удары, пока не изловчился и не перехватил ее за­пястья.

— Миссис Уильямс... Фэйт... Успокойтесь же. Я вам ничего плохого не сделаю — клянусь, что не причиню вам никакого вреда! — бормотал он снис­ходительно-ласковым тоном.

Фэйт все еще пыталась вырваться, но силы ее ис­сякали.

— Подумайте о ребенке,— продолжал бормо­тать Мик.— Успокойтесь! Ну же!..

По-прежнему ничего не понимающая, но вконец изможденная, она затихла и припала головой к его безбрежной груди.

— Ну, вот,— прошептал он.— Все хорошо. Вы здесь в безопасности, Фэйт. В безопасности, пони­маете?

И тут до помощника шерифа дошло, от чего именно спасалась бегством эта хрупкая женщина и почему в первую очередь она непроизвольно закры­вала живот. Мик искренне обрадовался, что Фэйт не заметила, настолько недобрым было в этот миг его лицо.

Фэйт с удивлением обнаружила, что хватка муж­чины ослабла и он стал поглаживать ее по спине как перепуганного котенка. Такой чуткости от человека с внешностью громилы она никак не ожидала. Гро­мила же тяжело вздохнул, почувствовав, как его ру­башка намокла от ее слез. Опять он попал в пере­плет! Чуть пригнувшись, Мик подхватил Фэйт на ру­ки и понес к лестнице, бережно и трепетно, как жених несет невесту в спальню.

— Не пугайтесь,— сказал он, почувствовал, как перехватило у нее дыхание.— Не пугайтесь. Я все­го-навсего отнесу вас в вашу комнату. Мы слишком много пережили за сегодняшний день и нуждаетесь в отдыхе. Вы и ваш ребенок, миссис Уильямс.

В комнате он уложил ее на постель и прикрыл одеялом. На лице Фэйт он прочитал выражение недоверия, смешанного с любопытством.

— Отдохните немного, миссис Уильямс. Если потом вам захочется снова спуститься вниз Бога ради. Я, например, имею привычку пить перед сном какао. Если вам нравится такая идея, можете в любой момент присоединиться.

Помедлив, он бережно коснулся ладонью ее ще­ки.

— Фамилия вашего мужа тоже Уильямс?

— Да,— надтреснутым голосом выговорила она.— Да, Фрэнк Уильямс.

И она закрыла глаза в надежде хоть немного побыть одной. Мик, однако, не торопился уходить.

— У него, должно быть, какие-то нелады с зако­ном, так ведь?

— В данный момент он находится в розыске,— отвернувшись, отозвалась Фэйт.— Три дня назад он сбежал из заключения.

— Сбежал из заключения? — Надо срочно проверить, подумал Мик.

— Будьте спокойны, миссис Уильямс. Если этот ваш Фрэнк Уильямс сунет нос в округ Конард, ему придется иметь дело со мной. А теперь по­спите хоть чуть-чуть...

Он вышел из комнаты и тихо притворил за собой дверь.

Вернувшись на кухню, Мик снял трубку теле­фона и набрал номер окружного полицейского участка.

— Фред, это я, Пэриш. Слушай, дружище, если ты не очень занят, сделай милость, окажи услугу. Нужно связаться с полицией Сан-Антонио, штат Техас, и попросить переслать нам досье на Фрэнка Уильямса... или Фрэнсиса, не знаю, как точно. На­сколько я знаю, он на днях сбежал из-под ареста и, возможно, в ближайшее время объявится в наших краях. Спасибо, Фред. На тебя всегда можно по­ложиться.

Повесив трубку, он какое-то время наблюдал, как беснуются за окном снежные хлопья. Пора бы­ло кормить скотину. Две лошади, три коровы и с десяток овец — поголовье символическое, но впол­не достаточное, чтобы ощущать себя настоящим хозяином ранчо. Работая помощником шерифа, Мик не имел времени для ведения хозяйства, да и навыков, по большому счету, не хватало. Можно было бы, конечно, нанять работника, и мысль эта много раз приходила ему в голову, но... С юных лет он мечтал жить на ранчо и иметь возможность сколько хочешь скакать на лошади по своей собст­венной земле. Теперь эта мечта осуществилась. Рас­ширять же хозяйство имело смысл лишь в том слу­чае, если бы он имел детей. Ничего подобного, од­нако, Мику не грозило. Конечно, имей он сына или дочь, все было бы по-другому, но детей рожают женщины, а он бы скорее удавился, чем пустил женщину в свою жизнь. Один раз он позволил об­вести себя вокруг пальца, но второго не будет. Мик Пэриш не из тех, кто повторяет дважды одну и ту же ошибку.

Фэйт немного поплакала, но теперь, во время бе­ременности, слезы уходили так же быстро, как и приходили, а потому через десять минут она уже безмятежно спала — усталость взяла верх над бес­покойством.

Часов около десяти вечера она проснулась. Ве­тер завывал за стеной, как кельтский дух смерти, с размаху бросаясь на окна, так что стекла дребезжали, а рамы сотрясались. По комнате гулял сквоз­няк, и его ледяные струи холодили Фэйт лицо. Сни­зу, из кухни, доносился звон посуды, Мик Пэриш еще не спал и, судя по всему, только-только наме­ревался пить свое любимое какао.