Твоя навеки

Монтефиоре Санта

Она протянула свою пухленькую руку, и Анна ответила на рукопожатие. Служанка говорила настолько быстро, что Анна не поняла ни слова.

— Моя любовь, это наша дорогая горничная Эсмеральда. Разве она не чудо? — сказал Пако и подмигнул.

Анна улыбнулась, а потом ступила в лифт.

— Мне было двадцать четыре, когда я уехал из страны, поэтому, как ты легко можешь догадаться, она немного ошарашена.

— А твоей семьи не будет? — настороженно спросила Анна.

— Конечно, нет. Сегодня же суббота. Мы никогда не остаемся на выходные в городе, — объяснил он, словно этот вопрос вызвал у него удивление. — Мы возьмем самое необходимое и отправимся в поместье. Все

остальное оставим на Эсмеральду.

Квартира была просторной и светлой. Окна выходили в парк, усаженный раскидистыми деревьями, под которыми на скамеечках сидели влюбленные, наслаждаясь весенним утром. Щебетание птиц и звонкий детский смех эхом отдавались в комнатах. Где-то неподалеку громко и настойчиво лаяла собака. Пако провел Анну в маленькую бледно-голубую комнату, декорированную в английском стиле. Занавески в цветочек сочетались с покрывалом на кровати и подушками на кресле у прикроватного столика. Из окна открывался вид на город: за бесконечными крышами виднелась искрящаяся полоса реки.

— Это Рио де Ла-Плата, — объяснил Пако, подходя к Анне сзади и обнимая ее. — Там, за рекой, уже начинается Уругвай. Эта река самая широкая в мире. А вон там, — показал он на здания, — находится ла Бока, старая портовая зона, заселенная индейцами. Я обязательно поведу тебя туда, потому что там лучшие итальянские рестораны и дома, выкрашенные в необыкновенные цвета. Еще я непременно покажу тебе Сан-Тельмо, старую часть города с мощены-ми улицами и такими древними домами, что они уже рассыпаются от времени. Там я станцую с тобой танго.

Анна не могла сдержать восторга при мысли о том, что этот великолепный город вскоре станет ее второй родиной.

— Мы будем прогуливаться вдоль реки, которую называют Костанера, держаться за руки, целоваться, а потом...

— Что потом? — кокетливо спросила она.

— А потом я приведу тебя домой и буду любить вот на этом супружеском ложе. Я буду любить тебя, и моя чувственность зажжет в твоей душе ответный огонь, — ответил он.

Анна хрипло рассмеялась, вспоминая все те вечера, когда они целовались, отказывая своей плоти в утолении страсти, грозившей испепелить их обоих. Анна словно не ощущала тяжести своего тела, когда руки Пако ласкали ее грудь под тонкой тканью блузки. Она отстранилась и покраснела от стыда и желания. Мать учила ее, что девушка должна беречь девственность до самой брачной ночи. Ни одна порядочная девушка не позволит мужчине скомпрометировать себя, добавляла она.

Пако был старомоден и вел себя как истинный рыцарь. Не известно, каким чудом ему удалось выдержать все нарастающее физическое напряжение, но он с уважением отнесся к желанию Анны сохранить целомудрие до свадьбы и пытался подавить зов плоти продолжительными прогулками и холодным душем.

— Впереди у нас вся жизнь, и как только мы поженимся, то сможем познать друг друга, как и полагается мужу и жене, — говорил он.

Анна вытащила из чемодана свою летнюю одежду, не тронув остальных вещей, которыми предстояло заняться Эсмеральде.

Она искупалась в большой мраморной ванной и переоделась в длинное платье, украшенное цветочным рисунком. Пока Пако был занят в своей комнате, у нее появилась возможность обойти апартаменты, которые занимали два этажа. Она задержала взгляд на черно-белых фотографиях членов семьи в красивых рамках. Должно быть, эти улыбающиеся люди на снимках были родителями Пако. Гектор был высоким и темноволосым, с черными глазами и орлиными чертами лица, что делало его похожим на особу королевской крови. Мария-Елена, мать Пако, была светловолосой миниатюрной женщиной с меланхоличными глазами и красивым ртом. Они выглядели

как очень элегантная пара. Анна надеялась, что понравится им. Она вспомнила слова тети Дороти о том, что родители Пако, очевидно, мечтали, чтобы он женился на девушке своего круга. Анна была так уверена в себе в Лондоне, но чем ближе был момент знакомства с этим великосветским миром, тем больше в ее сердце вползал страх. Несмотря на присущее от природы изящество, Анна знала, что она всего лишь провинциальная ирландская девчонка, которая мечтает о судьбе Золушки.

Она услышала, как Пако разговаривает с Эсмеральдой на лестничном пролете. Он спустился к ней с чемоданом в руках.

— Это все, что ты с собой берешь? — спросил он, увидев ее с небольшим коричневым кейсом. — Хорошо, пойдем, — пожал он плечами.

Она кивнула. Да, у нее было не так уж много летних нарядов. Когда Эсмеральда вручила ей корзину с провизией, она улыбнулась и выдавила из себя: «Adios». Так ее учили прощаться на занятиях в Лондоне. Услышав, как его невеста произнесла испанское слово, Пако удивленно поднял бровь и заметил:

— Не отличишь от настоящей испанки.

Поставив сумки в лифт, он снова похвалил ее:

— Ты молодец!

У Пако оказался новенький «мерседес», привезенный из Германии, — бледно-голубого цвета, с откидным верхом. Когда Пако повернул ключ зажигания, машина взревела, наполнив гулким эхом подземную парковку. Анна наблюдала, как мимо нее проносится город. Ей казалось, будто она пересекает океан на скоростном катере. Как бы ей хотелось, чтобы ее ужасные кузины в этот момент увидели ее! Да они лопнули бы от зависти. Анна подумала о родителях, о том, что сейчас они гордились бы своей дочерью. Она вспомнила их измученные, залитые слезами лица, и ее сердце наполнилось тоской по дому, но ветер так весело трепал ее волосы, а мир вокруг казался таким гостеприимным, что плохие воспоминания развеялись сами собой.

Пако объяснил, что у него есть три брата. Он был третьим. Старший, Мигель, пошел в отца — такой же темноволосый, смуглый и кареглазый. Он был женат на Чиките, которая, как считал Пако, должна понравиться Анне. Второй брат, Нико, темноволосый в отца и голубоглазый в мать, был женат на Валерии, женщине, очень острой на язык, но Пако не сомневался, что и с ней Анна поладит, как только они получше узнают друг друга. Младший брат Пако, Александро, пока еще не был женат, но, очевидно, имел очень серьезные намерения в отношении Малены, которая, по словам их отца, могла считаться одной из самых красивых девушек Буэнос-Айреса.

— Не волнуйся, — успокоил Пако Анну. — Просто будь собой, и все полюбят тебя так, как я полюбил тебя.

Анна не знала, что и ответить. Ее поражало все: разница в климате, красках, языке, традициях. Изумрудно-зеленые холмы Ирландии остались далеко позади, и Анна с изумлением смотрела на сухие равнины, где коричневыми островками виднелись пасущиеся коровы, а иногда лошади. Небо было таким пронзительно-синим, что казалось нарисованным над полями. Санта-Каталина производила впечатление оазиса, с ее большими деревьями и высокой травой вдоль длинной пыльной дороги. Заслышав характерный звук машины Пако, его мама оставила тенистую террасу и вышла ему навстречу, чтобы первой поприветствовать сына на родной земле. На ней были белые брюки с пуговицами на щиколотках, которые, как позже узнала Анна, являлись копией традиционных брюк гаучо, и открытая рубашка с подвернутыми рукавами. Талию Марии-Елены перехватывал толстый кожаный ремень с серебряными монетами, которые сияли на солнце. Ее светлые волосы были стянуты сзади, открывая мягкие черты лица с бледно-голубыми глазами.