Ты бросаешь вызов?

Джеймс Лайла

— О, милая. Иди сюда. — Я крепко обняла ее, и она икнула в ответ. Теперь, когда она, наконец, призналась, что грызло ее изнутри, ее смешанные эмоции вырвались наружу, и их было невозможно остановить.

— Он, наверное, думает, что я глупая и шлюха.

— Тише. — Я провела рукой по ее спине, утешая Райли единственным известным мне способом. У меня не получалось утешать людей, но я надеялась, что ей будет достаточно моего присутствия.

— Он будет распространять слухи, как это делал Джаспер. Я так боюсь идти завтра в школу. Что, если я войду, и все

будут смотреть на меня, как… раньше… когда Джаспер… слухи, хихиканье, смех за моей спиной.

Я крепко сжала ей спину.

— Не все мальчики такие, как Джаспер, милая.

— Я знаю…

— Все нормально.

Она подняла лицо и вырвалась из моих рук.

— Он обнял меня.

— Колтон? — Это было… шокирующе.

— Ага. После, моего… ммм, оргазма. Думаю, я была в шоке. И я прослезилась. Я не плакала, но я имею в виду, были слезы. Он заметил и прервал поцелуй. Потом он просто обнял меня. Мы не разговаривали. Вот когда ты нашла нас. Я услышала, как ты зовешь меня по имени, и мы отпрянули.

Ух ты.

— Он извинился, — мягко призналась Райли.

— Перед тем, как я ушла, он прошептал, что сожалеет.

Я не знала, что сказать. Колтон и Мэддокс были сделаны из одной ткани. Оба были придурками, и оба были мудаками. Было почти невозможно представить, что Колтон делает что-то столь милое, как обнимает и извиняется перед Райли.

— Не все мальчики — Джаспер, — повторила я.

Она кивнула, ее глаза остекленели от непролитых слез. Райли всегда была такой веселой, такой полной жизни. Конфликтное выражение ее лица разорвало мое сердце на части.

— Это делает меня плохим человеком? Он мне не нравится. Я хочу Грейсона.

— Нет, это не делает тебя плохим человеком. Как ты сказала, это был адреналин и спонтанно. Бывает такое, и никто не имеет права тебя осуждать. Если Колтон обнял тебя и извинился, то я не думаю, что он станет распространять слухи о тебе. Я думаю, он не такой.

Произнося эти слова, я пришла к шокирующему осознанию.

Мэддокс и его приятели были одним большим пакетом придурковатости. Они были придурками, они постоянно играли с сердцами девушек, и все, что их волновало, — это секс, секс и еще раз секс. Но я никогда не видела, чтобы они распускали глупые слухи о других студентах. Конечно, они раздражали, но они никогда не делали ничего, чтобы испортить чью-то репутацию. Не так, как Джаспер поступил с Райли.

Я думаю… это была одна хорошая черта Мэддокса и его друзей.

***

Утром в понедельник страхи Райли развеялись, когда мы вошли в ворота Беркшира, и все было нормально, как и в любой другой день. Оказалось, что Колтон не распространял никаких слухов, и я могла сказать, что Райли наконец-то смогла дышать спокойнее. Она вернулась к своему улыбающемуся «я» ровно через две секунды.

Мы разошлись по своим классам, и день продолжился без драмы.

За исключением… поскольку Мэддокс постоянно присутствовал в моей жизни, у меня было всего три часа тишины и покоя, пока не пришло время обеда.

Коридоры были пусты, когда я вышла из кабинета миссис

Каллауэй, моей учительницы химии. Наша встреча затянулась дольше, чем ожидалось, и все уже были в столовой, так как обед уже был в середине.

Я направилась к своему шкафчику, чтобы положить свои учебники, но остановилась как вкопанная, когда заметила, кто там стоит. Мэддокс прислонился к моему шкафчику, выглядя так, будто он принадлежит ему. Он был везде, куда бы я ни пошла, куда бы я ни хотела пойти — он был там. Постоянная заноза в моей заднице.

Я начинала верить, что от Мэддокса Коултера невозможно убежать, как только он тебя одолеет. И это было именно то, что он сделал со мной. Он поместил меня на свой радар, а потом поставил шах и мат, я стала его невольным призом. Сколько бы я ни боролась и ни отталкивала его, он был рядом, тянул меня так же сильно и отталкивал еще сильнее. Это был бесконечный цикл, и это начинало утомлять.

Вздохнув, я пошла вперед. Подойдя поближе, я заметила, что у него между губами была зубочистка, его грязные светлые локоны были взлохмачены и распущены вместо мужского пучка, а его беркширского пальто не было. Его белая рубашка была расстегнута, а галстук свободно болтался на шее.

Он выглядел несовершенным холстом, испорченным и диким. Но, как и от любого произведения искусства, от него невозможно было оторвать глаз.

Я впервые видела его таким. Его благочестивая внешность сменилась чем-то несовершенным и… человечным.

— Чего тебе? — спросила я, останавливаясь рядом с ним.

Он задумчиво жевал зубочистку.

— Ты меня обидела, — сказал он так просто, словно объявлял погоду.

— Когда? Как? Ах да, наверное, в твоем кошмаре. — Я набрала код от шкафчика, открыла его и запихнула учебники внутрь.

Наконец он посмотрел на меня, его губы скривились, а глаза загорелись озорством.

— Значит, ты согласна, что ты заноза в моей заднице?

Я, заноза в его заднице? Это была шутка века.

— Я не роза, Мэддокс. Если ты собираешься усложнить мне жизнь, я стану шипом, который уколет тебя. Не жди от меня улыбок, сердечек и добрых глаз. Я не такая девушка.

Он держал зубочистку в уголке рта, пока говорил.

— Я знаю, что это не так.

Когда я не ответила, он медленно закатал рукава своей белой рубашки до локтя. Та самая рука, которую я укусила вчера. Он сунул руку мне в лицо, и на меня уставился огромный красный след от укуса.

Мои глаза расширились от сердитой метки. Я схватила его за предплечье для более тщательного осмотра. Это не могло быть с того момента, когда… Я укусила его, верно?

— Ты сделала мне больно, — снова сказал он.

Я сделала.

— Посмотри на это. Это так больно; моя рука все время болела.

Мой взгляд метнулся к нему, и я бы подумала, что он говорит серьезно, если бы не заметила огонька в его глазах.

— Я не помню, чтобы я так сильно тебя кусала, и это было вчера утром. Прошло целых двадцать четыре часа. Невозможно, чтобы след от укуса все еще выглядел так, если только…