Ты будешь моей
Шрифт:
Многие женщины надо мной сейчас посмеялись бы. Мы ведь все знаем, что в большинстве случаев одеваемся так на подсознании с определенными намерениями.
— А мне нравится его снимать, — щелкает застежка иссиня-черного бралетта.
Грудь, уже достаточно налившаяся возбуждением, покрывается мурашками. Ян слизывает их, накрывает сосок губами, втягивая тот в рот. Спину выгибает неестественной дугой.
Я впиваюсь ногтями в его плечи, и если бы не толстовка, расцарапала б их в кровь. Настойчивые ладони скользят под подол, через
Соски сжимаются и твердеют сильнее, когда Ян отходит на шаг и просто смотрит. Ласкает порочным взглядом, одним резким движением через голову снимает с себя кофту и отстраняется, позволив мне увидеть все.
Тот самый шрам, полученный из-за меня. Уже не кровит, но до конца не зажил. Тугие крепкие мышцы, косые дорожки на боках, уходящие под ремень, дорожка жестких волосков, из-за которых покалывает в подушечках, когда я прикасаюсь к ним.
— Ты выбрала неправильное направление, — отмечая, хмыкает, когда я веду руками вверх. — Хотя там и без тебя все уже в порядке.
Он притягивает одну мою ладонь к паху, и я сжимаю пальцы на твердой выдающейся плоти через джинсы.
Из горла рвется какой-то жалкий хныкающий звук, когда Ян начинает поглаживать меня через два лишних слоя ткани между ног. Надавливает, выписывает круги большим пальцем, точно зная, куда нужно нажать.
Поцелуи превращаются в укусы, каждое новое прикосновение болезненно плавит лед внутри меня.
Нервы оголяются как провода под напряжением, Ян пробивает изоляцию, тягуче забираясь мне под кожу.
Мне хочется скулить, когда властный подавляющий голос приказывает мне держаться за подоконник.
Я настолько потерялась в этом безумии, что следующее движение, когда Ян избавляет меня от колготок с трусами, остается без значительного внимания.
Юбка падает, закрывая то, как пока еще поверхностно соединяются наши тела. Ткань на джинсах слишком грубая, и она царапает внутреннюю сторону бедер. О промежность трется выпирающий бугор в штанах Яна, я часто дышу в его нахально раскрытые губы и вздрагиваю от выкручивающих соски пальцев.
— Потрогай, детка. Меня потрогай, — пробивается в поплывшие мысли.
Не знаю, как хватает сил и терпения расстегнуть его ремень и пробежать бегунком на молнии.
Варварский напор Яна перекрывает все. Я думала, что готова. Что смогу противостоять ему в нужный момент, но оказалось, что я сама ждала этого столкновения страсти, агрессии, борьбы принуждения и подчинения.
Воздух становится влажным. Окно все еще открыто, но даже порывы холодного ветра не отрезвляют, наоборот, подстегивая тело выгибаться в умелых руках, дарящих ненавистно приятные импульсы.
Кожа покрывается испариной, а кровь вскипает так, что вены плавятся.
Слишком сильно. Слишком неправильно.
Поддавшись отчаянному желанию, я обхватываю пальцами шею Яна.
— Когда я просил
Ян скользит подушечками по чувствительной коже за ухом, а я лишаю его кислорода. Смотрю в его дерзко прищуренные глаза, и картинки прошлого бьют по живому.
Еще не зажившему.
Вспоминаю, как было трудно дышать на той мокрой дороге ночью, когда никого не было рядом. Когдаегоне было.
— Ты должен… — я захлебываюсь в собственной непрекращающейся боли, глушу в себе паническую истерику. — Ты должен был…
— Какие-то странные у нас игры, чудо, — усмехается Ян, тянет уголки рта, но по щелчку выражение его лица меняется. — Агата?
Я натягиваю платье на плечи, закрываюсь от него, царапая кожу из-за слишком рваных движений.
— Ненавижу тебя так сильно, что больно вот здесь, — прикладываю руку к груди, к тому месту, где сердце почернело.
— Ну прости, блядь, что не сдержался, когда ты стонала. Сама мне только что язык в рот засовывала, а теперь опять я один виноват, — он поднимает толстовку, натягивает ее на себя. — Да нахуй все это.
Я хочу слезть с подоконника, но путаюсь в колготах. Забыла совсем, что Ян снял их с меня не до конца.
Хочу вернуть их на место, но вместо этого едва не рву эластичное переплетение. Ногти соскальзывают.
— Дай уже сюда, — рявкает, припечатывая меня к месту.
Все происходит слишком быстро. Я не успеваю скинуть руки Яна, когда он задирает на мне юбку, чтобы было проще, а сзади за нами загорается свет.
Блеска лампы хватает разглядетьвсе.
Прямо сейчас я хочу, чтобы он изначально оказался глупым. Потому что в таком случае Ян не смог бы выстроить в своей голове полную картинку.
— От меня? — его голос пропитан осипшим треском.
Киваю.
Как только я замечаю, что губы Яна снова начинают шевелиться, вылетаю с балкона с рекордной в моей жизни скоростью, едва не оторвав чертову заклинившую ручку.
У Дианы расширяются глаза при виде ее взлохмаченной старшей сестры, она заглядывает за мою спину, и я вижу, как ее брови стремительно ползут вверх.
— А вы здесь?.. — Ди нервно взмахивает ладонью и часто моргает.
— Случайно столкнулись, — выдаю на одном дыхании, чувствуя пульсирующее в воздухе недовольство Яна.
Хотя это, пожалуй, не слишком правильное слово для обозначения его состояния. Я боюсь повернуться к нему лицом и увидеть по-звериному бешеные глаза.
— Мне что-то не очень хорошо, — утягивает все наше внимание на себя Диана. — Я очень хочу домой. Агат, поедем, пожалуйста?
По ней видно, что выпитый из-за упрямства алкоголь — не единственная причина плохого состояния сестры. Что-то успело серьезно расстроить Ди, пока мы с Костровым зажимались на балконе.