Ты будешь мой
Шрифт:
Впрочем, в тот момент мне было не до этого. «Не любит. Он меня не любит! – билось в голове. – Ну точно же не сильнее других». У меня было с чем сравнить. Я знала, как он действительно умеет любить – его единственную, которую я вырвала из его памяти. Но, духи тумана, почему мне это не помогло?
«Знаешь, Илва, - сказал Рэян какое-то время спустя, - а я сегодня видел русалку».
Я поперхнулась.
«Г-где? В-в Л-лэчине?»
«Нет, что ты, - рассмеялся принц, словно не замечая, что со мной делают его слова.
– Просто я видел девушку, очень похожую на русалку. Понимаешь, она такая… странная и совсем… родная. Ты её, конечно, не знаешь – она из горожан. Но, Илва, приятно увидеть кого-то родного так далеко от дома».
Я медленно поставила бокал на стол. Медленно спрятала руки в складках юбки.
Конечно, я знала, о ком он.
«Т-т-ты ск-к-кучаешь п-по д-д-дому?
– от волнения я заикалась сильнее. – Т-т-тебе од-диноко?»
Он улыбнулся, на этот раз грустно.
«Немного. Мне нравится Дугэл, но да, мне недостаёт солнца. И родных, конечно. Помнишь, как поют морские девы на рассвете, Илва? И как тянется по морю лунная дорожка в штиль? Да, по морю я тоже скучаю».
«У т-т-тебя б-будет море», - тихо сказала я, думая о северных берегах Гленны – полоски земли между Дугэлом и Мюреолем. Лес мы там уже вырубили. А туман над усмирёнными волнами – духам понравится.
«Море не принадлежит никому, Илва, - покачал головой Рэян. – Ты так и не поняла, - и, погладив меня по здоровому плечу, добавил: - Не думай об этом. Я привыкну. Мне нравится Дугэл».
Я смотрела на него, и мне было тоскливо. Вся моя магия, вся моя сила, даже духи тумана, - всё оказывалось бессильно. Он солнечный мальчик, он чужой здесь. Он задохнётся среди камней. Я глупа, если думала, что он привыкнет. И он не любит меня так, как мне хочется. Я для него – лишь одна из многих. Солнце же всем дарит свой свет и тепло.
Но он нужен мне. Духи тумана, он мне нужен!
«Нет, пусть растворится в тумане для меня, - пришла сумасшедшая мысль.
– Я хочу это солнце себе, себе одной. И я знаю способ. Зачем я медлю?»
Я потянулась к столу и жестом предложила Рэяну кусок мясного пирога.
«Хочешь п-поехать в-в-в Битэг со мной?»
Рэян глянул на меня удивлённо, взяв пирог.
«Битэг? Ваша святыня? Ты приглашаешь меня?»
Я кивнула. И мой принц радостно улыбнулся: ему нравилось всё новое, я знала. А я надеялась, что он оценит горы. Ну уж, после того, что я сделаю с ним, он их точно оценит.
И ещё мне не хотелось, чтобы Рэян был в столице, когда приедут гленнские рабы. Я уже отдала советнику приказ отобрать часть из них и устроить горожанам праздник: разыграть зверьков на игрищах. Пусть мои подданные повеселятся. Рэян же слишком чужой, чтобы понять наши порядки. И пугать инесского короля сверх меры было мне не с руки. Он мог передумать насчёт договора с опасной соседкой, решить, что я беспринципна. У них странная логика, у островитян.
А ещё мне не хотелось, чтобы Рэян уходил один в город. Пока эта морская девка жива. Так что на следующий день я забрала своего принца в Битэг. Подальше от неё. И задумалась о том, что моё тщеславие зашло слишком далеко. Зачем мне дожидаться, пока она умрёт? Даже если всего несколько месяцев. Это становилось опасным.
Мы уехали утром, пренебрегли порталами (я не настолько безумна, чтобы выдавать инесской свите все наши секреты). Поэтому только забрезжил рассвет – и кавалькада повозок двинулась по древней дороге в Битэг. Мы с Рэяном делили одну на двоих – моя рука покоилась в его, и я смотрела только на жениха, пока он с интересом изучал окрестности.
В тот же день мои советники казнили половину фэйрийских послов. В назидание.
Глава 3. Арин
Дождь льёт три дня и вместе с ним приходит туман.
Я кутаюсь в шерстяную накидку и жду, когда мама уйдёт. В школу она мне ходить запретила – я на больничном. Лекари вокруг меня, правда, уже не кружат, но на тумбочке выстроились в ряд флаконы и бокалы – что мне нужно выпить, чем полоскать горло, а что разогреть лежащим рядом огненным рубином. И дышать паром – обязательно. Мама рассказывает мне это перед уходом долго, так, что я не выдерживаю и хрипло напоминаю, что ей пора на работу. Она вздыхает, быстро целует меня в лоб – пробует температуру, поправляет одеяло и закрывает окно.
Я жду. Марк, хвала духам, в школе. Он порывался сидеть со мной, не отходя, но его отец и моя мама оказались убедительны. Будущему светилу Военной Академии надо учиться. И заболеть, кстати, рядом со мной он тоже рискует.
Так что после школы Марк первым делом бежит проверять меня, а по вечерам гоняет туда-сюда сокола с маленькими подарками.
Иногда, лёжа в кровати и дрожа в ознобе, я придумываю правильные слова – для него и мамы. Нужно прекращать это. Пусть найдёт себе другую – мало ли в школе красивых полукровок! Другая будет его любить. И не станет зевать на свиданиях.
Но когда я ловлю его взгляд или слушаю мамино: «Ах, какой Марк заботливый», у меня рот не открывается признать, что лучше бы этот заботливый Марк просто оставил меня в покое.
Пусть они все оставят меня в покое: я мечтаю об одиночестве, как о даре небес.
Дверь внизу хлопает, скрипит щеколда – я вздыхаю. Наконец-то. В прошлые дни я с трудом вставала – слабость валила с ног. Но сегодня мне лучше, и я собираюсь провести эти полдня до прихода Марка с пользой.
Сначала я выпиваю настои – болеть мне совсем не нравится. Потом осторожно встаю и разминаю ноги. Дожидаюсь, когда острая боль переходит в ноющую, и иду приводить себя в порядок.
Забавно, но болезнь сделала мои глаза ярче. А волосам вообще ничего навредить не может. Я оставляю их распущенными, надеваю шерстяную длинную юбку, тёмно-зелёную накидку ей в тон, поверх – ещё тёплый плащ с капюшоном и выхожу на улицу.
Соседние дома плывут в тумане. Мимо то и дело проносятся повозки, сверкая двигательными камнями – ориентируюсь по ним, потому что улицы не видно.
Иногда случайный солнечный луч пронзает облака, и я надеюсь, что после обеда всё-таки распогодится. Да, я не люблю туман. Это у меня, очевидно, от папы.