Ты хороший и верный

Огромный корабль вышел из гиперпространства, материализовался в реальности и с помощью нескольких аккуратных импульсов рулевыми двигателями вышел на орбиту вокруг планеты. По меркам оперирующих наносекундами компьютеров, управляющих кораблем, маневр проходил медленно; но для бодрствующих членов экипажа он занял не больше времени, чем нужно чтобы моргнуть глазом…

— Вот оно, капитан, — сказал Дили с вполне простительной гордостью.

Капитан кивнул, зажав трубку

— Интересно, что мы здесь найдем.

Он был странником семьдесят лет и привык к неожиданностям.

Вокруг него, в большой каюте, которую по традиции упорно называли мостиком, за пультами управления сидели пять находившихся под его командованием старших офицеров, каждый из которых координировал информацию, предоставляемую его собственным отделом. Официально Дили отвечал за навигацию; Спинелли — за двигатели; Энгельхарт — за персонал; Адхем — за биологию; Кестон — за наблюдение. На практике же границы этих областей были довольно размытыми.

Планета заполняла половину иллюминатора зеленовато-синим сиянием, местами приглушенным тенями двух лишенных атмосферы лун, которые лежали на ее диске, как темные камни в неглубоком сияющем бассейне. За диском планеты висела завеса из десяти миллионов звезд — полотно из темного золота, самый центр галактики.

Люди еще не привыкли к тому, что небо любой планеты здесь так плотно усыпано звездами.

Капитана звали Чанг — хорошее земное имя, хотя он вырос на Новой Земле — планете Альфы Центавра IV, далеко на краю галактики, где звезды были не более чем случайными золотыми крапинками на темном бархате неба. Здесь, в окрестностях Центра галактики, все было по-другому. Здесь черный цвет контрастировал с ярким.

Планета внизу выглядела хорошим миром, хотя она, вероятно, была вдвое старше Земли, так как это была более древняя часть Вселенной. В атмосфере планеты виднелось несколько ярких облаков, и еще там были широкие моря, хотя и не такие обширные, как на Земле, поскольку они занимали меньше половины поверхности планеты. Не было ни пустынь, ни льдов. Но свет, пришедший из дневного полушария, был полон линий, которые в спектроскопе объединялись и словно кричали: хлорофилл!

Позади Чанга, Кестон из обсерваторного отдела прочистил горло и сказал:

— Капитан, предварительные данные о планете…

— Давайте, — сказал Чанг.

— Плотность равна плотности Земли, до четвертого знака. Масса равна земной до четвертого знака. Гравитация на поверхности, нормальная для Земли. Воздух немного разрежен — по нашим оценкам, на уровне моря давление составляет около тринадцати целых шести десятых фунтов, и содержит больше углекислого газа и меньше кислорода, но разница невелика, так что это не имеет значения. Много водяного пара — короче говоря, можно дышать. Сорок пять процентов поверхности занимает океан. День примерно двадцать девять часов, а год около одиннадцати месяцев. Точные цифры я получу через несколько минут.

Чанг кивнул:

— Это все?

— Пока, да. Пока мы не обнаружили никаких признаков разумной жизни. Но здесь много растительности, на основе хлорофилла, как в море, так и за его пределами.

Чанг выпустил дым и ответил:

— Хорошо. Сообщите мне, как только получите что-нибудь новое.

— Да, сэр.

Расслабившись в кресле перед иллюминатором, капитан задумчиво посасывал трубку. Планета, настолько похожая на Землю, была редкой находкой, буквально одной из миллиона, поскольку атмосфера с высоким содержанием кислорода была вторым по нестабильности типом из всех возможных и редко выживала, тогда как атмосферы с высоким содержанием хлора, водорода и метана были слишком распространены. Даже после семидесяти лет полетов ему пришлось подавить дрожь преждевременного волнения. Эта планета может быть долгожданным джекпотом.

"Предполагается, что планета необитаема, — строго напомнил он себе, — и принадлежит нам по праву первооткрывателей. Последнее, конечно, почти не вызывало сомнений, так как корабли, подошедшие так близко к Центру Галактики, можно было сосчитать по пальцам. А вот, что касается аборигенов…"

Что ж, кислородные реакции, похоже, создавали нестабильные формы жизни, которые быстро погибали. Возможно в этом мире, который вдвое старше Земли, в прошедшие времена появлялись и уходили целые расы…

Домыслы. Здесь все вполне может оказаться новым.

Кестон, позади него, доложил:

— Сэр, Сэндимен считает, что обнаружил искусственное сооружение на внутреннем спутнике.

— Аборигены или чужаки? — резко спросил Чанг.

— Не могу сказать, сэр. Но я бы посоветовал провести исследования.

Остальные офицеры переглянулись. Заметная доля сильного волнения Дили рассеялась. Энгельхарт и Адхем что-то сказали друг другу, но слишком тихо, чтобы Чанг мог расслышать; затем заговорил Адхем.

— Вы хотите, чтобы люди были наготове, капитан?

— Пока нет, — коротко ответил Чанг. Ему всегда казалось несправедливым будить солдат без надобности. Кроме того, даже имея рядом планету земного типа, имело смысл беречь корабельные ресурсы. — Двигатели! — добавил он.

— Да, капитан. — Спинелли унаследовал мелодичный романтичный акцент своего далекого предка, жившего в те дни, когда человечество еще не объединилось.

— Переместите нас к ближайшей луне, — сказал Чанг.

Обзорный экран изменился. На мгновение появилось золотое великолепие звезд. Затем стала отчетливо видна бесплодная, безвоздушная, изрытая кратерами поверхность внутреннего спутника, освещенная отраженным светом главной звезды. Наконец, она замерла, почти заполнив рамку иллюминатора. Пока они использовали притяжение спутника с помощью антигравитационного луча, Чанг внимательно рассматривал поверхность.

— Кестон! Попросите кого-нибудь установить оптический увеличитель на этот экран.

Изображение на секунду погасло, прежде чем небольшая его часть появилась снова, фантастически раздутая, как будто до нее было всего несколько ярдов, а не двести миль. Кестон прервал молчание:

— Сэндимен сообщил, что видел что-то в кратере с кольцевой стенкой из трех секций — видите?

— Понятно, — кивнул Чанг.

Удрученный возможностью того, что его приз с изъяном, Дили поднялся и встал позади капитана. Он издал приглушенное восклицание.