Ты – мне, я – тебе
Шрифт:
– Из-за ребенка люди не умирают.
– Нет, умирают… – холодно ответила она.
Нахмурившийся, но не обиженный, Ронни соблазнился двумя тысячами долларов в конверте и деньгами, которые должен был получить от газеты. Он рассчитывал на ловкость Элен, на то, что ей удастся ночью выехать из отеля и вернуться домой. Таков был план.
Заблудившийся в двадцатилетием возрасте в Калифорнии француз, он стал одним из многих, кто надеялся на то, что однажды его заметят на кастинге. Он занимался всем, чем придется. Работал официантом в кафе или играл, мухлюя, на тротуаре в шахматы. Он спал с второстепенными актрисами или актерами в зависимости от обстоятельств.
В этой питавшейся надеждой и перемешанной неудачами толпе Элен совершенно случайно обнаружила этого приятеля по лицею, который в подростковом возрасте, так же как и она сама, бредил Америкой. В то время она была в составе группы из дюжины трудолюбивых, выжимаемых как лимон, сценаристов. Она попала в нее благодаря связям. Ее тетка, владелица ювелирного магазина, где продавались украшения времен сороковых годов, знала некоторых звезд. И она попросила одну из них, по фамилии Сольвейг, помочь пристроить племянницу. Однажды, в ходе рабочего дня, Элен удалось «убрать» одного бессменного героя из сериала, который снимался уже четвертый сезон. Шиллер сразу же обратил на нее внимание. Спустя несколько месяцев после этого Ронни явился на просмотр к Шиллеру, а тот направил его к Элен, предоставив право принятия окончательного решения. Ронни на роль не подошел.
Две фотографии с Шиллером и Элен сорвались с ковра и упали рядом с кроватью.
– Оставь, – с нетерпением в голосе сказала Элен. – У нас нет времени… Света тебе достаточно?
– Н-да, – произнес он. – С цифровой кинокамерой я мог бы снять репортаж и в могиле… Где тут у тебя туалет?
Она указала на ванную комнату.
– Рядом.
Он вернулся, заканчивая застегиваться.
– Вот это ванная! А кабина для душа… королевская! Из розового мрамора, несколько струй. Из нее даже выходить не хочется.
Она пожала плечами и осмотрела оформление опытным взглядом помощника режиссера – эту работу ей тоже приходилось исполнять. Затем она прошла в ванную, нанесла легкий макияж и проглотила четвертинку таблетки успокоительного. Она заверила Ронни в том, что во флаконе, который она выпьет на его глазах, были всего лишь безобидные пилюли. Он поверил. Теперь на ней была песочного цвета шелковая ночная рубашка, купленная на распродаже в одном из бутиков на улице Матиньон.
Раздался звонок. Горничная поинтересовалась, не нужно ли приготовить кровать ко сну. «Нет, спасибо. Я с этим справлюсь». Женщина опустила руку в белой перчатке в большую коробку, взяла оттуда несколько печений, положила их на тарелку и протянула ее Элен. Так уж в этом отеле было заведено: для вновь прибывших клиентов в номере всегда стояла корзина с экзотическими фруктами, а кроме того им предлагались печенья, иногда даже шоколад.
Элен закрыла дверь. Ронни взял несколько печений и проглотил их одно за другим. На подбородке у него остались следы шоколада.
– Вытри рот, – сказала ему Элен.
Ронни послушался, но вдруг увидел бутылку шампанского в ведерке около входной двери.
– Это ты заказала?
– Это предназначено для вновь прибывших постояльцев. Не трогай, мне нужен трезвый оператор…
Это вызвало у Ронни раздражение.
– Не беспокойся, я могу выпить бутылку и глазом не моргну. Можно, я возьму ее с собой?
– Нет, мелкий воришка! В этом отеле так не принято… Кстати, когда будешь уходить, постарайся, чтобы тебя никто
– А как ты?
– Я уйду до того, как выйдут утренние газеты. Приеду к тебе, как мы договорились. В газетах будет опубликовано только о попытке самоубийства… Ронни, после съемки ты должен скрыться, подготовить материалы и отнести их в редакцию газеты.
– Я свою работу сделаю, – сказал Ронни, – но в случае катастрофы жалеть тебя не буду… У меня есть деньги, – добавил он, – но мне еще нужно письмо для прикрытия. «Мой друг Ронни по моей просьбе снял на пленку разыгранную мною сцену самоубийства…»
– Это письмо на столике.
Ронни взял конверт и посмотрел на письмо.
– Хорошо.
Она легла на кровать, потом стала на ощупь рыться в своей сумочке, лежавшей неподалеку на покрывале. В стакане на ночном столике уже была налита вода. Она достала флакон со снотворным.
– Все готово, Элен?
– Мотор! – произнесла она.
И услышала свой голос: «Я, Элен Алле, оставляю полное досье относительно моего развода с Рудольфом Шиллером. Эти документы я хочу передать в газеты “Утро” и “Старлайт”. Каждое из этих издательств может сделать выбор и зарезервировать за собой право на издание. Кроме того, я даю разрешение телеканалу, который заинтересуется этими материалами, показать сцену моей смерти…»
Ронни выключил камеру.
– Для умирающей ты очень говорлива! Не проще ли было оспорить усыновление?
Она крикнула:
– Нет! К Шиллеру невозможно подступиться. Снимай!
Он снова включил камеру.
– …Я также хочу, чтобы были фотографии. Хорошо? – добавила она.
Ронни защелкал своей «лейкой».
Она уже начала чувствовать тяжесть в теле. Надо было держаться.
– Я больше не желаю разговаривать.
– Что ж, тогда я пошел? Ты уверена, что с тобой все в порядке?
– Убирайся, – ответила она.
Дверь за фотографом закрылась. Она приподнялась на локте, высыпала в ладонь таблетки, поднесла их ко рту, взяла стакан с водой и проглотила все. Почувствовала, как таблетки прошли по пищеводу. Мало-помалу ее начало охватывать оцепенение. Она протянула руку к телефону, чтобы набрать «Не беспокоить». Она не знала, достаточно ли сильно нажала на клавиши. Ее окутал запах диких лилий, запах ее детства. И она погрузилась в небытие.
2
Ронни не видел никакого смысла в этом притворном самоубийстве. «Неужели можно так сильно любить ребенка, чтобы из-за этого умирать? Это походит на психическую болезнь. Может быть, она хочет снова привлечь к себе внимание?» – подумал он, радуясь тому, что сам он счастлив и свободен. Он-то если и женится, то по расчету, на какой-нибудь американке, которая сможет помочь ему сделать карьеру. Но иметь ребенка? Это же – ад кромешный! Он уже не раз видел, как некоторые из его приятелей жили в маленьких квартирках с плачущими детишками, а бывшая соблазнительница в пеньюаре доставала грудь, чтобы накормить самого младшего из них. Быть свободным и бедным? Это же – рай. Ему еще представится случай осуществить свою мечту… У его подружки Элен замужество в Голливуде не сложилось. Ей надо было бы оставить ребенка у своей матери во Франции, получить американское гражданство и водить Шиллера за нос… Ведь столько женщин именно так и поступили бы… Но не Элен. У нее был большой недостаток: она спала с мужчинами, в которых была влюблена. И никогда не делала это по расчету.