Ты моя жена. Настоящая
Шрифт:
Я ей дам эти силы! Я!
— Хорошо, — произношу вслух.
Доктор открывает дверь в палату.
Рядом с кроватью Василисы медсестра. Что-то подключает на приборах.
Я аккуратно ступаю. Иду к кровати. Василису пока не вижу.
Подхожу. Медсестра отходит в сторону.
И я, наконец, вижу открытые глаза Василисы. Впалые, в синих кругах, но открытые!
Она дергает бровями, заметив меня.
Я подхожу еще ближе и встаю на колени перед ее кроватью. Утыкаюсь головой в одеяло. И молчу.
— Спасибо, —
Глава 19. Давид
Я не замечаю, как проходит вся следующая неделя. Я потерял счёт времени. Постоянно требовалось что-то подписать, что-то привезти, с кем-то переговорить.
Я готовился к возвращению домой. С Василисой. Доктор дал обнадеживающий прогноз, что это станет возможным в самое ближайшее время.
Самым сложным было подгадать дату с отправкой спецборта МЧС. Он вылетал не регулярно, но только на нем можно было перевезти Василису на Родину. Я уже даже не спрашивал, сколько это будет стоить. Просто подписывал счета.
Мне было важно одно — увезти Василису отсюда. Тогда у меня развязались бы руки.
Мне удалось выяснить, что отключить приборы у Василисы пытался один из охранников. После случившегося он исчез. Но я был уверен, что это все проделки Дактифа и его семьи. Отца, например.
Василиса была как живое доказательство преступления. Она им явно мешала. Но открыто убить ее они бы побоялись. Благодаря моим поискам о нас теперь знал весь город. Мы были на виду.
Но вот сделать какую-нибудь подлость — это было вполне в духе Дактифа.
Поэтому мне надо было как можно быстрее увезти Василису.
Всю эту неделю я практически ее не видел. Доктор запретил после первого и последнего посещения. Василиса тогда так разволновалась, что приборы стали издавать слишком громкие звуки, испугав медперсонал.
— У меня для вас хорошие новости, — такими словами встречает меня доктор, когда я возвращаюсь в клинику.
— Что? Василиса? — ну, с кем ещё могут быть связаны хорошие новости для меня?
— Хотите увидеться? — улыбается он. За эту неделю мы почти сдружились с ним. Он мне очень помог. Наверное, без специалиста я бы точно не справился.
Хочу ли я увидеть Василису? Внутри все сжимается от предвкушения. Но что-то останавливает меня.
Нам с ней предстоит нелегкий разговор. Нелегкий для нас обоих. Что будет дальше?
Отпустить ее?
Вдруг она захочет уйти? После всего, что случилось. Вдруг?…
А я? Смогу ли я без нее?
Точно нет. Мне даже думать не надо, чтобы ответить на этот вопрос.
Не смогу.
И не хочу.
Если она уйдет, у нее, наверняка, в скором времени появится кто-то другой. Наверняка!
Не замечаю, как от злости сжимаю кулаки.
Я не отдам ее. Не отдам!
Пусть между нами ничего не будет. Но и с другими
Потому что она моя! Моя!
— Пойдёмте, — доктор возвращает меня в реальность.
Мы подходим к палате Василисы.
— Она одна? — спрашиваю я.
— Там медсестра. Но она сейчас уйдет. Вы сможете побыть одни. Но недолго. И предупреждаю сразу: никаких волнений. Никакого всплеска эмоций. Она ещё не до конца окрепла. Хотя, надо отметить, она большая молодец. Организм быстро идёт на поправку. Вы знаете, Давид, случай вашей жены войдёт в мой доклад, который я готовлю для симпозиума.
Весь этот поток ненужной мне информации я пропускаю мимо ушей.
Смотрю на дверь палаты.
Наконец, она открывается. Выходит медсестра.
Доктор глазами показывает мне на дверь. Собираюсь с последними мыслями и захожу.
Василиса полусидит на подушке и смотрит в окно. Там светит яркое солнце. Как знак, что все будет хорошо.
Я не решаюсь ступить дальше. Боюсь напугать ее. Просто смотрю. Как же я скучал по Василисе.
Кто-то снаружи закрывает дверь и Василиса оборачивается на шум. Взгляд тут же устремляется на меня.
Я стою и не знаю, что делать. Подойти? А вдруг она отвергнет меня? Вдруг скажет, что не хочет больше видеть?
Тысячи мыслей успевают пронестись в моей голове, пока, наконец, Василиса едва заметно не улыбается.
И тут же закрывает лицо руками. Как будто хочет спрятаться.
Я тут же оказываюсь рядом. Сажусь и прижимаю ее к себе. Теплые ладони ложатся на мои плечи.
— Давид, — Василиса почти плачет.
— Тихо, девочка, тихо, — шепчу ей я, вспоминая предупреждения врача. — Тихо. Потом, все потом. Главное, что ты снова со мной, рядом. Моя девочка.
Сердце бешено отстукивает удар за ударом.
— Давид, ты знаешь, — слышу слабый голос где-то в районе своей груди. — Я все помню… все…
— Не надо, Василиса, — шепчу я. — Не надо… Тихо… Нельзя…
Несмело целую ее в макушку.
Руками сжимаю хрупкое тело. За время болезни она еще похудела. Руки такие тонкие.
— Все будет хорошо, — говорю я. — Скоро мы домой полетим.
— Правда? — вскидывает на меня взгляд. — Правда, Давид? Домой? Мы?
Наконец, я вижу знакомый блеск в глазах.
Моя девочка возвращается к жизни.
— Правда, — улыбаюсь и целую ее в нос. Уже смелее. Она не отталкивает. — И больше я никуда тебе не отпущу. Никуда.
— Я…
— Погоди, Василиса. Не отпущу. Знаешь, почему?
Она все еще смотрит. Я провожу рукой по волосам, потом по щеке. Наклоняюсь и шепчу в самое ухо:
— Я люблю тебя, Василиса, — я, наконец, произношу то, что точило меня все эти дни. Жгло изнутри. Не давало уснуть. — Люблю.
Губами касаюсь уха. А пальцы на щеке ощущают влагу. Поворачиваю лицо Василисы к себе. Слезы тонкими струйками стекают по впалым щекам.