Ты не выйдешь отсюда
Шрифт:
Самое странное в этой сцене было то, что сотрудники метеостанции не расходились по комнатам, хотя на производственное совещание происходящее никак не тянуло. Запись длилась больше часа, но они так и сидели в этой огромной гостиной – или что это было – почти до самого конца, да и потом трое вернулись в нее очень быстро. Но не буду забегать вперед. Угол обзора камеры позволяет увидеть проем без дверей, скорее всего, там коридор, выводящий в их комнаты. Входную дверь не видно.
Вспомнив о буклете, я подорвалась и снова сбегала в библиотеку. Для верности прихватила все папки и все прочие бумажки, которые дал мне Дима. Сидя перед телевизором на полу, я раскрыла буклет по острову
И вот начинает происходить ужасающее…
Борисенко берет шприц и делает укол своей жене. То же самое делает Молчанов с Гудиминой. Потом они оба провожают их куда-то, скорее всего, в их спальни. Уходят Папины. Гостиная наконец пуста. Но ее это, как выяснилось, не устроило. Она хотела крови…
Через двадцать минут вернулось только трое. Борисенко, Папин-старший и Молчанов. Как же хорошо, что камера висит очень высоко и я не вижу выражений их лиц. Хотя какая-то темная субстанция будто бы устремилась на меня прямо из монитора. Именно ее обычно именуют «гнетущей атмосферой». Я словно физически ощущала их душевную боль, хоть и не могла толком ничего разглядеть. Я считывала ее интуитивно. А может, напридумывала себе, как обычно, ведь я писательница…
– Да-да, успокаивай себя этим, – со злостью ответила я себе вслух. – Они убили самых близких своих людей, но им на это, разумеется, наплевать! Сейчас будут петь, плясать и играть в видеоигры!
Иван Молчанов стоит в углу и беспомощно водит глазами по сторонам. Он как будто считает каких-то невидимых мух и выглядит неадекватно. Впрочем, я-то уже знаю, что именно его тревожит. Олег Папин тем временем берет какой-то таз. Нет, постойте. Это чугунный казан – тяжелая и мощная штука. Борисенко садится перед ним на колени. Папин замахивается…
…Я выключила. Моя психика этого не выдержит. Досмотрю завтра. А может, не стану. Меня часто посещает вдохновение во сне, приходят ответы на загаданные на ночь вопросы, появляются в голове какие-то решения. Вдруг мне и сегодня повезет?
Я приняла душ, однако, выйдя и посмотрев на разобранный диван, поняла, что сейчас не могу спать. Просто не могу. Я давно взяла за правило после какой-то неприятной новости, нелюбимого задания или очень страшного фильма брать небольшой тайм-аут перед сном, иначе кошмаров или бессонницы (спорный вопрос, что хуже) не избежать. Я осмотрелась. Играть в бильярд я точно не хочу, ни одна, ни с Дмитрием. Только представьте себе, какие мысли придут ему в голову, позови я его на ночь глядя в свою спальню под предлогом сыграть партию-другую. Нет, лучше пройдусь.
Открыв дверь и сделав пару шагов, я заметила в холле Диму. Я резко встала и прекратила дышать. Он сидел, склонившись над эрудитом, и, казалось бы, не заметил моего появления. Какой кошмар, человек играет сам с собой в эрудита… Знала бы это заранее, я бы ни за что не согласилась на сию авантюру.
«Псих!» – со злостью подумала и стала медленно отступать. Плюсы металлического пола в том, что он не скрипит, как дерево, а до паркета я дойти не успела.
Итак, у меня есть в запасе полчаса. Хотя не знаю, как давно он играет, может, ему уже наскучило? Тогда только пара минут…
Я ускорилась, стала огибать коридор и считать двери. Первая кухня, за ней санузел, а потом должна быть его спальня. Эта странная щель возле
Подходя к нужной двери, я сложила пальцы крестиком. Чудак, заказавший себе бункер под домом с кодовым замком, мог попросить сделать открытие некоторых дверей по отпечатку пальца, с него станется. И в таком случае плакала моя затея. Зато это объяснило бы поведение Димы: зная, что в его комнате есть ключ от бункера, он постоянно сидит в холле, будто не боится, что жертва может нагрянуть в его обитель и обыскать ее.
Однако здесь оказалась обычная кнопка. Такая же, как на всех других дверях. Я нажала на нее, зажмурившись, так как ожидала какого-то подвоха. Тем не менее дверь меня удивила: она просто отъехала в сторону, обнажая широкую кровать, которая занимала почти все небольшое пространство. Вот почему он постоянно сидит в холле, догадалась я. Здесь абсолютно нечем заняться. Разве что читать: возле кровати пристроилось небольшое серебристое бра. Впрочем, читать сейчас можно, при наличии электронный девайсов, и без дополнительного освещения.
Я нырнула в комнату, понимая, что дверь сейчас закроется. А обернувшись на стену позади, вдруг подумала, что все не так просто. Она не должна была так спокойно открыться по одному лишь нажатию. Догадка подтвердилась: с этой стороны не видно кнопки. А значит, я в ловушке!
Ладно, нужно сперва осмотреться, поискать то, за чем я пришла. А потом уже буду думать, как выбираться отсюда.
Возле кровати, через узкий неудобный проход, стоял встроенный стеллаж с открытыми полками. Я стала перебирать все предметы подряд. Никакого ключа нет! Или он сливается цветом с серыми оцинкованными полками? Здесь все однотонное, пора привыкнуть. Я включила бра, которое висело как раз с этой стороны, и пригляделась. И тут за моей спиной открылась дверь…
17
Я вздрогнула, услышав легкий металлический полулязг-полушелест. Этот звук ни с чем не перепутаешь, именно так двери отъезжают в сторону и прячутся в стене, пропуская внутрь человека.
«Камера!» – вдруг взорвалось слово в моей голове. Разбившись на слоги и буквы, оно еще долго пульсировало в моих мозгах, отдаваясь хоровым эхом во все концы: «ка!», «ме!», «ра!», «а-а!». Почему я об этом не подумала? Он сказал, что тут нет интернета, но, скорее всего, имеется блютуз. Большие камеры он не стал вешать в коридорах, как я уже говорила – это может быть использовано против него в суде. Но в своей спальне он имеет право поставить скрытую камеру. Я же никак не докажу, что меня держали силой в бункере, имея записи только с нее.
– Привет. – Дима, не дождавшись, когда я повернусь к нему и что-то скажу, начал говорить сам. В голосе сквозило удивление. – Ты чего здесь?..
«Ключ ищу, вот чего!» – так и хотелось мне рявкнуть. Но нельзя, нельзя…
Я наконец на него посмотрела. В руках ничего нет – уже хорошо. Сердитым не выглядит, скорее растерянным, так что я правильно считала тон. Но от меня все еще ждут ответа…
– Камеры! – выдала я первое, что мне в голову пришло. Все-таки о них я сейчас думала, поэтому немудрено, что именно такое объяснение выдал мой мозг.