Ты не выйдешь отсюда
Шрифт:
Я поднесла ключ к глазам. Просто цифра «3», и больше ничего. С сожалением я проследила взглядом, как Дима убирает ключи в карман.
– Олеся, вход в бункер открывается только при помощи кода, – снова прочитал он мои мысли.
Разозлившись, я встала и отправилась на поиски нужной комнаты. Если он телепат, почему бы ему не прочесть мысли своего полоумного папаши? Тогда он узнает, почему этот психопат грохнул своих коллег. Или на расстоянии это не работает? Или он все-таки мертв? Прошло уже достаточно времени, чтобы он объявился. Срок давности преступления по особо тяжким статьям – пятнадцать лет. Тем более погода не располагала к катанию на катере.
Я попыталась
– Что за… – не успела я ругнуться, как поняла, что это не четвертая дверь, а третья – та, что идет сразу за игровой. Слишком углубилась в мысли и просто до дошла до нужного помещения. Интересно все-таки, что за этой дверью? Это не Димина спальня. И не мемориал отца.
Я сделала еще несколько шагов. Ключ подошел.
Комнатка оказалась очень маленькой, скорее кладовка. Правда, Дима говорил, что в кладовке хранятся запасы еды и воды. Наверно, где-то есть еще одна. Может, как раз предыдущая дверь? Очень похоже на Диму – сказать, что я никогда не найду сама припасы, и при этом поселить меня по соседству. Хотя та комната достаточно большая, судя по расстоянию между дверями.
Я вошла в мемориальную Дроздова и осмотрелась. На столе стоят трубка, набитая табаком, фото в черной рамочке и граненый стакан. Пустой. Он что, наливает призраку водку? Это поминальный стол? В ящиках стола оказались фотоальбомы и какие-то тетради. Наверно, дневники.
Я устроилась на единственном стуле и стала рассматривать фотографии. Я думала, меня здесь уже ничего не способно удивить, но нет. В одном из альбомов, последнем, судя по изменившемуся, осунувшемуся лицу Дроздова, оказалась тетя Дина. Они сидели рядышком, как лучшие друзья, и позировали фотографу. Улыбались, смеялись, на одном фото даже обнимались. Вернее, это Дроздов приобнял тетю и выглядел при этом счастливым.
– О боже… – зашептала я. – Еще один любовный треугольник.
Просто в тот момент мне стало ясно: Димин отец, несмотря на большую разницу в возрасте, любил мою тетю.
21
Дневники, которые я забрала в свою комнату, чтобы прочитать на ночь, подтвердили мою догадку. Он реально был гораздо старше, фотографии не врали. Сейчас ему должно быть семьдесят два, если он дожил все-таки до наших дней, конечно. Он был женат дважды. Первая жена не могла родить, но он ее любил и жил с ней долго до ее смерти. Она скончалась от онкологии. Вторая жена родила ему двоих мальчиков (отцом Дроздов впервые стал в сорок лет), но это мы уже знаем. Самое интересное, что, когда старшему было семнадцать, а Димке пятнадцать, их мать сбежала из дома, бросив детей. Вышла за иностранца и живет теперь в Швеции. Теперь понятна ненависть Дмитрия к женщинам и привязанность к отцу. Он ведь спокойно воспринял информацию о том, что папаня всех отравил смертельным ядом. Наверно, он уже догадывался об этом. И тем не менее хранит здесь все его вещи.
Тете Дине же было тридцать три на момент убийств. Она была на двадцать четыре года младше Дроздова. Я достала фотокарточку, где Федор приобнял мою тетю. Она была подписана на обороте – «Динка Маштакова и я, 15 ноября 2008 г., Быков мыс, Саха». Ясно, это за год до трагических событий, на другой станции. Как же хорошо, что тете не понравились люди, и она не стала продлевать контакт. А может, все дело в том, что один из них, напротив, ей очень сильно понравился. В любом случае хорошо, что она бросила эту арктическую романтику. Иначе бы она попала на остров Зуб, и…
– Убил бы он ее тоже?..
Вопрос повис в воздухе, и воздух мне не ответил.
Я не могла не
А если бы она Дроздова попросила убить ее безболезненно, чтобы не умирать медленно, парализованной, от яда, он бы сделал это?..
Я потрясла головой. Да что же это такое… Тетя Дина умерла быстро и безболезненно. И не потому что Дроздов пожалел ее, а потому что тромб оторвался.
Мне вдруг стало так жалко тетю, что я разрыдалась. Это глупо, жалеть надо тех людей, чьи смерти я вот уже двое суток расследую. А еще лучше – себя. Но почему-то в голове постоянно вертелись мысли о том, что она никогда не была счастлива. Да, я тоже, но у меня все впереди, я еще могу встретить свою любовь…
– Угу, у тебя впереди всего лишь сутки, если не решишь задачку. И встретить ты сможешь за этот день только Диму, скорее всего, вооруженного каким-нибудь колюще-режущим предметом. Так что заткнись, нужно выспаться, а завтра с утра снова в бой!
Я не смогла себя успокоить этими сентенциями, как результат – мучилась бессонницей до самого утра.
Встав с больной, туманной головой, я отправилась в ванную, а затем вышла в коридор. Светлая Димина макушка маячила над диваном, и я, развернувшись, отправилась вместо холла в библиотеку. Не хотелось встречаться со своим похитителем. Вспомнив поговорку «Как встретишь новый год – так и его и проведешь», я зло рассмеялась. Я год буду жить в бункере, так надо полагать? Но мне дали всего три дня, поговорка в любом случае не оправдает себя.
Глядя на часы, которые показывали уже полдень (будильник, к сожалению, не могу поставить, чтобы вставать раньше), я стала рассуждать вслух:
– Он не убьет меня, он все это придумал, потому что говорил, что при дедлайне я работаю лучше. Как и все. Особенно когда висит угроза расправой. А материалы он никому не дает именно по той причине, что в этом замешан его отец. Это он и имел в виду. Но смысла убивать меня нет. У меня никаких доказательств. Как я уже говорила сама, как только меня выпустят из бункера, вся моя история в стиле «Помогите! Меня держали силой!» не будет стоить и ломаного гроша. Так что я никакой не свидетель. И не будущая жертва. Я текущая жертва – розыгрыша. Только и всего. Человеку, во-первых, нечем заняться, а во-вторых, ему безумно хочется узнать, что натворил его отец и по какой причине.
Часы меня внимательно слушали и отвечали тихим мерным тиканьем. Они будто соглашались со мной. Мол, ты попытайся, конечно, понять, каковы были мотивы его отца, когда он травил своих коллег смертельным ядом, но особо не напрягайся. Все равно он сегодня тебя выпустит, ему некуда деваться, не жить же ему с тобой здесь до скончания времен. Тебя рано или поздно все равно начнут искать.
– Боже, сегодня уже третье! – дошло до меня. – Мама, наверно, с ума сходит!
Подумав об этом, я ощутила бешенство. Если у мамы будет инфаркт, я этого Диме не прощу!