Ты не выйдешь отсюда
Шрифт:
Итак, вернемся к моему заданию. Как-то раз мой редактор, Родион Юрьевич, хвастался, что написал двухсерийку (иногда наш сериал делает и сдвоенные серии) за восемь дней, да еще и присовокупил: без потери качества, представляете! Это он говорил мне в ответ на жалобу, что я не успею написать нормальную серию за десять дней. Ну, во-первых, про потерю качества редактор не может судить объективно, это как если бы я про себя сама говорила: я лучшая писательница всех времен и народов! Мало того что это нескромно, это еще и бред несусветный, потому что авторов «всех времен и народов» я не читала, это физически невозможно, а если бы и было возможно, никто не может ценить свое творчество объективно. Во-вторых, над обычным автором есть редактор, а над редактором только шеф-редактор, и когда Родион Юрьевич пишет сам, он ждет только правок шеф-редактора (как это бывает у нас, я уже
– Дедлайн, дедлайн… – угрюмо повторяла я, раскачиваясь перед открытой тетрадкой, из которой я пыталась извлечь хоть что-то полезное для расследования.
Итак, Федор Дроздов, потеряв любимую жену, повторно вступает в брак. В возрасте сорока лет. Когда ему пятьдесят семь и у него двое сыновей-подростков, его вторая жена, с которой у него общие дети, объявляет, что уходит от него. М-да, с женщинами у Дроздова явно не складывается. Но убивает он всех. Среди коллег мужчин, кстати, было больше. А еще у него сын-психопат! Интересно, убивал ли он уже тогда?
Я сверилась с документами и записями. Диме тогда было пятнадцать, а сейчас ему тридцать. Вряд ли бы он совладал со взрослыми тетями. А впрочем… он парень высокий и плечистый. Если рано созрел, то почему бы и нет?
– Может, спросить у него? – хмыкая, подумала я вслух. – Он же велел обращаться к нему со всеми вопросами! Димочка, твой папа был в курсе, что ты режешь женщин как куропаток?
Почему именно куропаток? Странная у меня тяга к сравнениям. Читатели всегда меня за это ругают, пора прекращать.
Впрочем, если ответ утвердительный, то это объясняет, отчего папаша съехал с катушек. И это объясняет, отчего сбежала мать… Хотя нет. Она бы пошла в полицию. Или не пошла? Плохо, что у меня нет детей. У меня даже замужние и рожавшие персонажи не очень правдоподобными получаются, ибо я не знаю, что это такое, даже примерно. Наверно, мать бы все-таки не сдала своего сына, даже зная, что он убийца. Только это эгоизм и слабость. И вот чего она добилась! Она свалила в другую страну, оставив это бремя на муженька, тот спятил и переубивал всех своих коллег, а потом сгинул сам на острове в Арктике в бурю. А сын вырос и продолжил убивать.
Я вдруг вспомнила, как Дима сказал, что у него пропала одноклассница, которая ему нравилась. «Пропала», ага! Это официальная версия. Но он убил ее. Возможно, это была его первая жертва. И, может, родители об этом узнали. Вероятно, он сам им рассказал. Он ее убил – наверно, случайно. В первый раз вполне мог убить не специально, но что-то понял про себя. Прибежал к родителям за помощью, и они расчленили тело. Он видел, как они отсекли трупу голову. Вот оттуда и страсть к обезглавливанию. М-да, Дима был прав, приведя в бункер писательницу. Никто другой не смог бы придумать достоверную историю на ровном месте. И вот мама, хоть и помогла, но потом сбежала. Не смогла больше смотреть на сына. А может, и не сбежала никуда. Откуда мне знать? Тут нет фоток ее постаревшей из Швеции с новым мужем. Может, она «сбежала» для других, а сама легла в ту же могилу, что и одноклассница. И их обеих никто так и не нашел. Но как это связано с полярниками? Там же он никого не убил. Может, среди них были родители той девушки?.. Нет, это уже Санта-Барбара. Правильно меня редактор и шеф-редактор «Улики» постоянно ругают за совпадения… Что тогда?
Я потянулась к досье. Первым в руки попался Борисенко. Я открыла его записи и перечитала стих, поразивший меня до глубины души. Монстр…
Чувствуя непонятное волнение, я открыла следом папку Максима Папина. Его странные рисунки… За пару дней до смерти он начал изображать обезглавленных обнаженных девушек. С чего вдруг? Не слишком ли много безголовых в этом истории? Опять же вспомнился Родион Юрьевич, велевший мне следить за совпадениями. Их или не должно быть вовсе, или они связаны между собой – и тогда это не совпадения, а следствие. Значит, коллеги Дроздова каким-то образом узнали, что его сын убил одноклассницу и отрубил ей голову. Вот он, мотив! Я справилась?
М-да, только как я ему скажу ему об этом, когда выйдет время? Я представила себе разговор. «Да, Дима, я все выяснила! Мотивом для твоего отца послужило то, что коллеги узнали, что ты маньяк-убийца, и он должен был заставить их замолчать!» Ну-ну. Что же делать? Официальным, так сказать, путем мне отсюда не выйти, это ясно как божий день (которого я давно уже не видела). Значит, мне нужен код.
Я пропустила обед. Вместо этого я с маниакальным увлечением изучала все, что было написано рукой Дроздова в этих тетрадях, а также все фотографии в последнем фотоальбоме и даже изданные им книги по растениям. Примечательно, что Дмитрий был на этих фотографиях вместе с каким-то парнем, который немного на него похож, только еще выше и еще крепче. Видимо, это брат. Интересно, Дмитрий открыл мне доступ к личным фото, потому что я уже разгадала, что исчезнувший со всех радаров Дроздов его отец, или он в принципе не собирался скрывать эту информацию от меня? Так или иначе, но как раз за разглядыванием их семейных снимков меня и застал Дима.
– Тебя не учили стучаться? – хмуро молвила я, едва ли на него оборачиваясь.
Он высокомерно хмыкнул, дескать, не забывайся, это все-таки мой бункер, а ты тут – пленница, но ничего по этому поводу не сказал. Напротив, снова напомнил мне, что я голодаю.
– Спасибо за заботу, конечно, но мне некогда.
– Тебе принести обед сюда? Плов остался. Или будешь его на ужин?
Я наконец на него посмотрела. Стоит надо мной, как коршун, в голубом облегающем пуловере под цвет глаз. Надо же, переоделся. У него тут целый гардероб, поди. Но меня уже не тревожит его внешний вид, его красивое лицо, его идеальная фигура с накачанными мышцами. Я уже знаю, кто он. Точнее я знаю, что он. Он монстр.
– Я рассчитываю, если честно, до ужина успеть отгадать загадку. Я уже почти справилась. Мне нужно еще немного времени.
– Ну хорошо, как скажешь. – Он вдруг потер ладони друг об друга с воодушевленным лицом. – Знаешь, не думал, что скажу это когда-нибудь кому-нибудь, но… спасибо тебе! Ты дала мне надежду. Я уже три дня хожу как пьяный. Я верю, что ты сможешь!
И он ушел. А я схватилась за голову. Боже мой, как пьяный он ходит… Точно ломка. Предвкушает мое убийство с последующим расчленением. Господи, только бы успеть… Мне нужно сразу несколько вариантов. Возможно, если он увидит меня наверху на этот раз, он уже не будет так спокоен. Ведь выйдет, что я обманула, я же сказала, что готовлю для него ответ, а тут хлоп – подбираю стою код. Нехорошо, очень нехорошо… Тут или пан, или пропал. И лучше бы, конечно, пан!
Так, он сейчас будет обедать, верно? Он же, наверно, ждал меня и не ел. Значит, мне все равно нужно побыть в игровой еще минут пятнадцать-двадцать. Или он без меня в столовой ест? Бог его знает, лучше не рисковать. После еды он обычно уходит в свою комнату, я уже выучила его распорядок. Вот тогда нужно рвануть.
Я вернулась к записям, вырвала лист бумаги. В библиотеке стоял органайзер с ручками, я позаимствовала одну еще в первый день, предполагая, что придется делать заметки на полях. На этом листе я выписала все даты рождения – Дроздова, Димы и его брата. Там четыре цифры, так что это может быть и год, и дата. И дата с годом – в некоторых случаях. Так же я себе записала еще одно число – 2024. Дима – тот еще шутник, мог поставить год, памятуя о том, какой конкретно праздник он позвал меня отмечать. «А остальные девушки?» – подумала я. Что ж, быть может, он меняет код каждый раз? Может, он всегда дату ставит – ту, когда похитил очередную барышню. Заманил жертву в ловушку.