Ты покоришься мне, тигр!
Шрифт:
И на этот раз мне удалось справиться с Ранжо.
У меня уже выработался особый метод, который я назвал для себя «методом критического положения». Пожалуй, его можно считать основой дрессировки. Зверю создается такое положение, когда ему ни чего не остается делать, как только то, что нужно мне.
Так же я подвожу его и к трюку. Попросту говоря, припираю его к «стенке». Этот метод не репрессивный: он воспитывает нужные рефлексы. Раз от разу зверь привыкает к тому, что, оказавшись в безвыходном положении, он просто должен подчиниться дрессировщику.
Но что это я все рассказываю эпизоды, виновными в которых были мои ассистенты. Случалось и мне несколько раз допускать оплошность.
Так как я собираюсь рассказать о пантере Цыганке, с которой еще читатели не знакомы, придется несколько углубиться в родословную моих леопардов.
Объездив постепенно с леопардами все цирки по два, а то и по три раза, я, так сказать, амортизировал свой номер. За это время не только аттракцион потерял новизну — постарели леопарды, и с ними стало труднее работать, потому что старые звери очень злы, а значит, и более опасны, и они стали менее подвижными и работали через силу.
Приходилось время от времени обновлять состав, вводить новых зверей. Откуда я их брал? Одни родились у меня в группе, это дети Ули и Нерро: Роза, Мерси, Лола. Других я получал из зоопарков, третьи были только что пойманы. Со временем состав полностью обновился, и во второй группе, которая состояла теперь из леопардов и пантер, целиком выученных мной, работали в разное время Тези, Роза, Мерси, Уголек, Парис, Лола и Цыганка. Самым блестящим «артистом» был Уголек, и о нем я расскажу отдельно.
А сейчас я представлю читателям Цыганку, которая выскочила из клетки по моей вине. Летом 1943 года мы работали в Новосибирском цирке. Желая помочь моим ассистентам подготовить зверей к работе, я перегонял пантеру Цыганку. Но в той клетке, куда ее нужно было пересадить, не закрыл дверку, и она, перейдя в эту клетку, подобно Ранжо, сейчас же выскочила на свободу. И направилась прямо к манежу, словно ей не терпелось выступать. А в зале уже начала собираться публика, и на пути Цыганки была только одна преграда — бархатный занавес.
Я бросился вдогонку и лишь на какую-то долю секунды опередил ее у самого занавеса. Все люди, находившиеся на конюшне, молниеносно исчезли, включая и моих ассистентов.
Моя вина — и мне одному исправлять ошибку. Самое главное — зрительный зал. Пока там еще все спокойно. Но я-то знаю, с какой быстротой распространяются панические слухи.
Под моим натиском Цыганка повернулась и устремилась во двор. Не отставая от пантеры ни на шаг, я прижал ее к забору, около которого стояли рекламные щиты, и она залезла в щель между ними. Лучшего мне и не надо было. На мой зов явились ассистенты и артисты, привезли пересадочную клетку, поставили ее с одной стороны. А я с другой начал подталкивать Цыганку крайцером. Она пятилась назад до тех пор, пока не очутилась, к своему великому удивлению, в собственной клетке.
В цирке еще несколько дней продолжались разговоры вокруг этого случая, всем мерещилась резвая, веселая Цыганка, и я видел, как люди ходят с опаской.
В ту пору в связи с военным положением в цирке на всякий случай на ночь оставались двое дежурных. Через несколько дней после побега Цыганки один из ночных дежурных, обходя полутемный цирк, увидел бегущего леопарда. Он моментально бросился в контору, где находился его напарник, и они вдвоем, трясясь от страха, забрикадировались.
После двухчасового добровольного заточения им стало невмоготу, и один из них, администратор, решил пробраться на квартиру живущего рядом директора цирка, узнать мой адрес и позвать на помощь. Без всякого энтузиазма директор пошел в цирк, и вот они уже втроем, вооружившись длинными палками, добрались до конюшни, где стояли мои звери. Проверили, пересчитали — все на месте. Вздохнули с облегчением. И, поругивая наделавшего панику дежурного, направились в обратный путь. И вот уже все трое увидели бегущего желтого зверя. Ошеломленные, они замерли. Но тут появился сторож и крикнул:
— Кузя!
Прибежала желтая собака. Вспомнив поговорку о том, что у страха глаза велики, они разошлись.
А уж какой шум произвела пантера Парис в Батуми в 1947 году — не рассказать невозможно.
Ночная репетиция окончена, и звери направляются по клеткам. Как всегда, первым уходит Парис, последним я. Перед тем как отправить клетки на конюшню, я обязательно должен пройти около зверей и сказать каждому несколько благодарственных слов. Подхожу к последней клетке, где должен находиться Парис, и, холодея, вижу, что его в клетке нет.
— Евгений Федорович! Где Парис?
— Где ж ему быть, как не в клетке!
Но, подойдя, остолбенел и он…
— Пантеру перегнали, а дверка открыта! Всегда эта проклятая дверка!
В то время как я со зверями нахожусь на манеже, производится уборка клеток. И вот после уборки дверку закрыть забыли — опять забыли! В неё-то и ускользнул Парис. Бросились на поиски. Заглянув в коридор, куда открывались многочисленные двери артистических уборных и где в этот ночной час было темно, я увидел горящие глаза, которые могли принадлежать только Парису. Он спокойно сидел в углу и ждал, как развернутся события. Долго ждать не пришлось: подкатили клетку, загнали в нее беглеца, смягчив его огорчение куском мяса.
Все было проделано так быстро, что я подумал — разговоров никаких не возникнет в цирке. Но с пантерой справиться оказалось легче, чем со слухами. Как ни быстро управился я с Парисом, события в городе развивались ещё быстрей. В это же время или минутой позже в кабинете директора цирка начали раздаваться телефонные звонки. Сначала директор, которому сообщили, что убежала пантера, но не успели сказать, что она уже поймана, позвонил своему приятелю, работающему в управлении милиции, и рассказал о столь ужасном событии. Попросил прислать несколько вооруженных людей на всякий случай. Даже не посоветовавшись со мной.
Разговаривая с товарищами около клетки Париса, мы увидели, что со всех сторон двора и из-за ближайших строений в нашем направлении крадутся вооруженные люди, кто с револьвером, а кто и с винтовкой. Наконец один из них добирается до нас и слегка дрожащим от напряжения голосом спрашивает, куда убежала черная пантера.
Чтобы успокоить беднягу, говорю ему, что никакая пантера никуда не бегала, вот они, все налицо.
Он возмутился:
— Что вы мне говорите! Ваш директор лучше знает.