Ты проснешься
Шрифт:
– Лучше бы он себе мозгов прикупил, – это уже начальник выступил.
Разговаривали с ней, как с тупой секретаршей, но Катя умудрилась их понять. Прошлась по логову. Два верстака с ручным инструментом, электродрель, на одном из верстаков, видимо, те самые, требующие вмешательства, компьютеры, стеллажи с хламом – зачем им столько старых мониторов? – два мощных процессора, огромный работающий монитор и пять штук различных банок с окурками – это по всему помещению, для того, наверно, чтобы долго не искать и далеко не ходить. А так хочешь
Осмотрелась. Обнаружила, кстати, и маленький бытовой вентилятор с торчащими кишками проводов, и так кое-что по мелочи. Попросила разрешения помочь. Так сказать, тестовое задание на профпригодность.
И тут мужики заржали. Ржали бурно и мощно.
Отсмеявшись, начальник в изнеможении махнул рукой в сторону верстака. Он все еще подхрюкивал, крутил головой и вытирал выступившие слезы.
Катя взялась за дело, ловко сочетая женский непредвзятый подход к проблеме с недавно полученными знаниями.
Естественно, с мужской точки зрения этот ее подход был не просто безграмотный, а дикий.
Когда сборка первого из двух системных блоков у нее походила к концу, стоявший рядом начальник не выдержал и спросил раздраженно:
– Ну а эту-то хрень чем ты крепить будешь?
– Веревочкой? – спросила в ответ Катерина.
Начальник разъяренно плюнул, а Катя взяла в руки канцелярскую скрепку, разогнула, согнула и прикрепила с ее помощью ту самую последнюю хрень.
– Дебилизм! – заорал на нее начальник. – Это просто техническое уродство какое-то! Идите, девушка, мы без вас разберем все это ваше безобразие, идите. Где вам пропуск-то подписать?
Катя насупилась и попросила разрешение все-таки запустить восстановленный ею агрегат.
Неожиданно на помощь пришел Рома и без согласия начальника быстренько подключил компьютер к монитору, и они все увидели, что пациент жив, здоров и прекрасно функционирует.
Вот так Катю и приняли на работу, и не ассистентом, а доверили отдельную сеть, и начальник ее, которого, как выяснилось, зовут Валера, человек думающий и невредный, стал относиться к ней уважительно, называл ее с тех пор Катюха, а за глаза – наша Катюха, и иногда похлопывал по плечу как хорошего парня.
Катю все это не слишком задевало. Не пойдешь же в серверную, нарядившись в узкую юбочку, и на шпильках? Кеды и джинсы. Клетчатая рубаха навыпуск и под ней футболка. И любимая работа, а это немало.
А ее технология крепежа так и стала называться «веревочкой», и об этом ходили анекдоты.
За спиной Катерины оглушительно шарахнула дверь, Катя вздрогнула и обернулась возмущенно.
– Валера! – заорала она свирепо. – Сколько можно, Валера, тебя просить, чтобы ты не грохал дверью, а вежливо стучал?! Ведь прибьешь ты меня когда-нибудь, Валера, если в недобрый час у верстака встану!
Но в проеме показался не Валера, а Валерин зад, и зад пятился, напряженно и аккуратно переставляя ноги.
Катя привстала и, нахмурившись, ждала, что дальше. Ага, Рома
Отряхивая руки, с гордой хозяйской улыбкой на губах они предъявили Кате чудный почти новый дубликатор, который безрукие простофили с третьего этажа намеревались выбросить за ненадобностью, но тут поспели наши ушлые ребята и сказали тем ребятам: «Отличный хлам, можно мы его себе на винтики заберем?». А те: «Да забирайте, нам меньше работы, а то тащи этот гроб к контейнеру».
А наши смекалистые подхватили хлам и к ней, Катюхе, потому что тяжелый, сволочь, оказался, на пятый не дотащишь, а его еще реанимировать вполне можно, правда, жесть?
– А если на лифте? – ядовито поинтересовалась Катюха.
– На лифте нельзя! Ты что, на лифте! Застрянет в лифте, и что? А – то! – выкатив глаза, затряс щеками Валерик.
– А реанимировать кто будет? Ясно, что не я. И, главное – когда? – продолжала вредничать Катюха.
– Катечка, – запел мягкий Ромчик, оглаживая серые бока агрегата, – ну ты посмотри, какой он красивый! Какой функциональный! Это же не просто ксерокс, это же почти типография! Не гони нас, Катечка! – и рухнул на одно колено.
– Да, кстати, Катюх, я тут позырил на последнюю конфигурацию, ну ту, что ты для бухгалтерии наваяла, – это вступил Валера. – Слушай, круто! Очень круто! Я бы так не догадался, а ты... Ты – молоток, Катюх, ты гений!
Если бы у приблудного дубликатора был хвост, он бы им завилял.
Катя вдруг весело хлопнула ладошкой по подлокотнику, встала и произнесла бодро:
– Ну что же, вы меня убедили, поэтому я пойду прямо сейчас, а вы трое, – и она кивнула в сторону молчащего дубликатора, – оставайтесь, не буду мешать.
Ноги Катины быстро шагали по скрипучему подмороженному тротуару, подернутому кое-где сухой корочкой льда, а сама Катя боялась. Шла и боялась.
Она шла на прием к следователю, что тут страшного? Но тихая паника вместе с холодным воздухом заползала в рукава дубленки, и Катю начал бить озноб. «Сейчас начну клацать зубами и не смогу говорить, – мрачно думала Катя. – Психопатка. Возьми себя в руки, наконец!»
Но указания мозга психикой не принимались. Катя здорово трусила.
В последнее время она вообще сделалась какая-то неадекватно неуверенная, отчего бы? Ну да, синдром. Астено-невротический или депрессивно-маниакальный, на выбор.
Говорят, что есть женщины, которые и на развод, и на замужество смотрят очень непринужденно. Вышла замуж, развелась, снова вышла, поссорилась с мужем, помирилась с бывшим, развелась, но вышла не за бывшего, а за кого-то еще, а с бывшим дружит и новому кому-то предписывает дружить, и все это непринужденно, жизнеутверждающе и резво и, что главное, без потерь.
То есть вообще никаких душевных или нервных, или прочих невещественных потерь. И слово «травма» к ним не применимо.
Катя считала, что это все литература или бравада – если по жизни.