Ты проснешься
Шрифт:
– Дело передано в другой отдел. Мы со своим справились, а то, что касается торговли людьми, это ведет другой следователь и вообще, тебя это не касается! И давай уже, иди на работу или куда ты там собралась.
– Марианна! Ну товарищ следователь! Ну ты мне хоть скажи, на каком этапе дело! Или хоть скажи, где ребят держат! Ведь знаешь, наверно? Что тебя, расстреляют за это?
– Не расстреляют, – неожиданно спокойно проговорила Путято. – Звания лишат, с работы выгонят – за разглашение тайны следствия. Но для тебя же все это фигня, не так ли? – и уткнулась в бумаги. В Катину негодующую спину ей смотреть не хотелось.
«Как же мне все это достало», – думала Путято, мрачно тыкая в кнопки на телефоне.
– Митрофанов? Здорово. Как сам? Нормулек? Ты
Она прошагала в другой конец серого коридора мимо стенда с изображениями летней и зимней формы одежды, доски приказов и фотографиями ветеранов управления и вошла в такой же, как у нее, может чуть попросторнее, кабинет Митрофанова Сергея, майора и замначальника второго отдела. Второй отдел не занимался вульгарной бытовой поножовщиной и кражами со взломом, второй отдел вел дела посерьезнее – наркотики, подпольный бизнес и похищение людей с целью выкупа.
Митрофанов стоял в углу рядом с вешалкой и злобно тер мокрой тряпкой рукав шинели. Пахло кислым, похоже, что квашеной капустой.
– Вот гадина старая, – выругался он, бросив взгляд на Марианну. – Закрой дверь, болельщики мне не нужны.
Марианна спокойно прикрыла дверь и стала молча наблюдать за процессом. Правый рукав не то чтобы был сильно испачкан, но вонял мощно, а все старания Митрофанова эту вонь как-то прекратить особого результата не давали.
– А мне к полтретьему в главное управление, Михальченко вызвал, а шинель смотри как испохаблена! Куда я теперь в ней! Ух, посадил бы в обезьянник падлу старую, если б не Наташка.
Он не плакал, конечно, но огорчен был основательно.
Марианна молча отобрала испорченную вещь и направилась с ней в туалет, потом попромокала отстиранный рукав бумажными салфетками, потом послала Митрофанова к паспортисткам за маленьким феном, и они ему фен доверили, потом высушенную шинель побрызгала освежителем воздуха «Хвойный аромат», заимствованный у уборщицы Люськи, и все это заняло шестнадцать минут, секунда в секунду.
– Кто это тебя так уделал? – невозмутимо осведомилась она после всех процедур. Сидели за столом, сделали по первой затяжке.
– Ты прикинь, ситуация! Звонит мне Наташка, еле пищит в трубку, опять, говорит, плохо стало, голова кружится и все такое, а сама под землей, тут, на Третьяковке. Я рванул, конечно. Седьмой месяц, не шутки. Спускаюсь вниз, обнаруживаю ее на платформе. Стоит моя краса у стенки, и по стенке чуть не стекает, мордочка серо-зеленая, испарина на лбу, ртом дышит. Меня пробрало даже, веришь? Ну. Сержант подбежал, нашатырь тянет, еще один рядом с рацией наготове. Я говорю, мол, спасибо, мужики, медицины не надо, сами доберемся. И пошли потихоньку. А как по ступенькам наверх поднялись, ей опять хуже стало, я ее и начал тянуть под локоть, а как еще? Мне, главное, до машины ее довести, а там уж, считай, все в порядке.
Вот идем таким вот макаром, я вот в этой пальтушке, Наташку за рукав тащу, она ногу за ногу цепляет. Идет, похныкивает, а я ей еще и мозги промываю при этом, за каким лядом поперлась в метро? Какой Новый год, какие подарки? Завернись они в блин, подарки эти. Ты роди сначала, а потом про подарки думать станешь.
Вот тут на меня и напали те две бабки. Что они учинили, Марьяна! Как подняли рев: «Глядите, граждане, милиция-то совсем очумела! Уже беременных в кутузку тащат! Бандитов не ловят, а несчастную женщину истязают!» И понеслось! «Садюги! Вон чего творят! Морды сытые!» Там Макдоналдс рядом, так от их воплей даже студенты стали на нас с Наташкой оборачиваться. Я понимаю, что останавливаться и объяснять идиоткам времени нет, надо Наташку срочно домой транспортировать. Решил прорываться к машине, я ее в переулке оставил. Только ногу с тротуара над проезжей частью занес, как одна из бабок шарах мне по плечу сумкой тряпочной! Сумка не пустая, натурально, с провизией. И еще раз, и еще! Наташка моя очухалась и дуре старой объяснить пытается, что, типа, муж это ее, я, то есть. А говорит еле слышно, ну чуть живая, конкретно. А эта придурошная ей: «Ой, девонька, как же тебя
Вот такая дичайшая история. Я сгоряча не сообразил, что таким образом пометили меня, а сейчас вот шинельку на крючок повесил и обомлел. Спасибо тебе, Марьян, спасла. Твой вечный должник.
– Какие счеты?.. – хмыкнула Марианна, – Ты лучше радуйся, что там не было маринованной селедки. Я, вообще-то, по делу шла к тебе.
– Да ну? – Митрофанов напрягся, – Какие могут быть дела между нашими такими далекими отделами?
– Скажи, Сержик, ты Пикулина взял уже?
– А зачем тебе Пикулин сдался, солнышко?
– Да понимаешь, мне бы ставочку очную произвести. Для уточнения нюансов. А то дело как-то пока закрывать... Ну, может, и не рано, только как-то неправильно, не люблю я недоработанное сдавать. Люблю, когда все блохи пойманы, пересчитаны и у каждой на пятке номерок.
– Вот удивила, – хмыкнул Митрофанов. – Кто ж этого не любит? Только придется тебе, солнышко, с очной ставкой повременить, отдыхай пока.
– Так ты что, не взял его? – раздражилась Марианна. – И с какими же ты трудностями столкнулся? Тебе на миске с голубой каемкой имя фигуранта поднесли, а ты все телишься?!
– Не хами, лапа, – зло ответил Сержик. – Нету нашей сволочи в городе, а когда прибудет, персонал не отвечает. Ты же не хочешь, чтобы я представился майором милиции и, так сказать, именем закона к ответу их призвал, макак размалеванных?
– Кого это? – недовольно спросила Путято.
– Секретарш, – пояснил Митрофанов. – У него их две. Ты же понимаешь, что обратная связь у них наличествует, и ни к чему ему знать в далекой Германии, что дома им милиция интересуется, сечешь?
– Сечешь, – ответила Марианна и встала с жесткого стула. – Пойду я, Сержик, дел много. Смотри, к Михальченко не опоздай.
«То, что я собираюсь сделать – дибилизм, – пробормотала Марианна и, усевшись на стуле поплотнее, нажала на мобильнике кнопку вызова.
– Привет, Росомаха! – заорала она весело в трубку. – Как делищи, как сама? Давно не звонишь, важная стала, что ли? Зазналась, буржуйка? А как от гаишников отмазать, так сразу про Путяту вспоминаешь? Да ладно, не оправдывайся, не сержусь, а притворяюсь. Да так, минутка выдалась, вот тебе и решила звякнуть. Соскучилась, а то. Ты не поверишь, но мир тесен. Тут у меня по делу как потерпевшая проходит одна малохольная, а я гляжу в ее анкету – что-то знакомое. Ба, так она с тобой на одной галере впахивает, во совпадение! Позднякову знаешь такую? Ну конечно, как ты могла не слышать, если это все под боком у тебя произошло. Да, а дело я веду. Как – почему малохольная?.. Так потому, что влезла в эту историю по самое «мама не горюй», исключительно из тяги к справедливости. А сегодня вообще, просто нож к горлу мне приставила, назови ей фигуранта! Как же я ей назову, когда это тайна следствия, ты ж понимаешь! Вот ты понимаешь, а она – нет. Еле ее выставила. Нет, того, кто на нее напал у вас в конторе, сразу же и взяли, прямо на ней, а есть еще другой, он-то ее и интересует. За каким фигом? Предположительно знаю. Минутка есть? Давай, бери сигаретку...