Ты за это заплатишь
Шрифт:
– Да, – подтвердил я.
Он кивнул, потом сплюнул в море.
– Просто подумал, может, ты взял с собой жену.
– А я не женат, – сказал я.
– Ну, не всем же жениться.
Великан сошел с палубы и приблизился к нам. Он обливался потом.
– Всё доставили, – сказал он и прибавил: – Каюта заперта.
– Угу, – подтвердил я.
Мак с великаном переглянулись. Подозреваю, они усиленно думали.
Я дал великану пятерку. Он посмотрел так, словно я дал ему сто долларов. Он даже разволновался.
– Может, свидимся еще, – с надеждой сказал Мак. – Друг Тима – мой
– Рад это слышать, – сказал я, нисколько не покривив душой.
– Думаю, Дюваль не стал бы доверять свой катер кому попало, – продолжал Мак.
– Наверное, – сказал я, подумав, что Дюваля высоко ценят на островах.
Я ступил на борт.
– Патрульные катера довольно часто сюда заглядывают, – сообщил Мак, присев на корточки и говоря мне прямо в ухо.
– И что? – Я посмотрел на него.
Он прикрыл один глаз:
– Мы с ними особо не откровенничаем.
– Отлично, – сказал я.
– Ты бы выпустил ее. В каюте наверняка настоящее пекло, – продолжил он, глядя поверх моей головы и любуясь видом.
– Угу, – буркнул я, прибавив: – Только не перемудри.
Он достал откуда-то комок жевательного табака и откусил кусок.
– Здешние копы со мной не считаются, – сказал он, усиленно жуя. – А этот Херрик вообще пытался закрыть мою лавку. Настоящая заноза. Думаю, парни даже рады, что кто-то его убрал.
Я кивнул:
– Я слышал, что он не популярен.
Я отдал швартовы и запустил мотор.
– Если вдруг понадобится, у меня и бензин есть, – прокричал мне вслед Мак.
Я помахал ему.
3
Луна, похожая на головку камамбера, висела в безоблачном небе. Пальмы раскачивались, отбрасывая длинные зловещие тени. Алые отсветы углей играли на коже мисс Уандерли. Она лежала на спине, подложив руки под голову и согнув колени. Она была в синих шортах, красной майке и сандалиях. Медового оттенка волосы были переброшены на одно плечо.
Я стоял у костра на коленях, поджаривая свиные ребрышки. Пахли и выглядели они неплохо.
Мы вымотались, зато дом был в ажуре. Я удивился тому, как мисс Уандерли рьяно взялась за уборку. Мы с ней скребли, мели и терли. Постелили в двух комнатах кокосовые циновки и затащили в одну из них постели, взятые с катера. Открутили в каюте два маленьких кресла и тоже занесли их в дом, прихватив заодно и столик. А с парой парафиновых ламп это место превратилось в настоящий дом.
В кокпите катера я обнаружил пулемет Томпсона, автоматическую винтовку и столько патронов, что хватило бы на небольшую войну. Винтовку я взял в дом, а «томпсон» оставил в кокпите. Я не знал, где ждать внезапного нападения, в доме или на судне, и решил, что разумно разделить арсенал.
На катере имелся приемник, и его мы тоже перенесли в дом.
Несмотря на жару, мы хорошо поработали днем и теперь были готовы как следует подкрепиться.
Я разложил по тарелкам свиные ребрышки с поджаренной картошкой, взял пару банок колы.
– Приступим, – сказал я, опуская тарелку на грудь мисс Уандерли. – Ешь.
Она села, переставив тарелку на парео, которое подстилала под голову, чтобы песок не набился в волосы. В лунном свете и в свете костра она смотрелась бесподобно.
– Все еще боишься? – спросил я, отрезая кусочек мяса.
Она покачала головой:
– Нет.
До сих пор мы были так заняты, что даже не думали о Киллеано и прочей шайке.
– Даже не верится, что все это было утром, правда? – сказал я. – Думаю, тебе пора кое-что мне рассказать. Как ты оказалась замешанной в этом деле?
Она ничего не отвечала. Я ее не торопил, но узнать было необходимо.
– Я была дурой, – сказала она вдруг. – Я приехала сюда, потому что мне пообещали работу и еще потому, что мне до смерти надоело отбиваться от мужиков, которые считают танцовщиц доступными женщинами. Работу вроде обещали неплохую, но наниматель оказался очередным кобелем. Он не хотел, чтобы я работала. Он хотел развлекаться со мной. Лично я представляю себе развлечения несколько иначе, и в итоге я застряла здесь, и у меня нет средств, чтобы вернуться.
– Что ж вы, девушки, ничему не учитесь? – сказал я.
– Тут появился Сператца. Ему нужен был человек, который занимался бы живыми цветами и цветочными гирляндами в казино. Я согласилась на эту работу.
– Вы с цветами созданы друг для друга, – сказал я.
Она кивнула:
– Все шло отлично целых восемь месяцев. Мне нравилось, деньги были неплохие. Но однажды Сператца вдруг вызвал меня. Он сидел в кабинете с Киллеано и Флаггерти. Они оглядели меня с головы до ног, и мне совсем не понравилось, как они перешептывались при этом. Киллеано сказал, что я гожусь, и они с Флаггерти ушли. Тогда Сператца велел мне сесть и предложил тысячу долларов за то, чтобы развлечь тебя. Тогда я не знала, что речь идет о тебе. Он сказал, что ты некий важный гость, сказал, ты не должен скучать, причин мне знать не нужно и, если я выполню свою задачу, он даст мне денег и купит билет домой.
– И что ты тогда подумала?
– Я не знала, что думать. Сумма была огромная, и я очень хотела домой, но что-то в поведении Сператцы подсказывало, что не стоит браться за эту работу. Я спросила его, что именно нужно делать. Он сказал, что я погуляю с тобой по городу, развлеку беседой, а потом сделаю так, чтобы ты отвез меня к себе в отель. Он сказал, что я останусь с тобой в одной постели, но ты будешь под снотворным и проблем с тобой не возникнет. Главное, что я должна переночевать в твоем номере. Я решила, что кто-то собирает компромат для развода. Мне это не понравилось, и я отказалась. – Она слегка передернула плечами и перевела взгляд на залитое лунным светом море. – Он попробовал меня убедить, но чем больше говорил, тем яснее я понимала, что здесь что-то нечисто. Тогда он встал и велел мне идти за ним. Мы сели в его машину и поехали в гавань.
Она умолкла и уставилась на свои руки. Я ее не торопил, и спустя какое-то время она продолжила:
– Он завел меня в один дом на берегу. Оказавшись внутри, я сразу поняла, что это за место. Там была жуткая старуха и девушки, которые подглядывали, перевешиваясь через перила. Это было ужасно.
Я протянул ей сигарету. Пару минут она курила в молчании.
– Он пригрозил, что оставит тебя в том доме, если ты не станешь играть на его стороне. Так? – спросил я.
Она кивнула: