Тяжелая корона
Шрифт:
9. Себастьян
В следующий раз, когда я вижу Елену, она настаивает, чтобы я встретился с ней в кинотеатре на улице Бристоль.
Когда я туда прихожу, она уже внутри кинотеатра, сидит в заднем ряду на ретроспективном показе Великий мастер. Поскольку сейчас середина дня, только три или четыре человека разбросаны по сиденьям, и никто из них не находится рядом с нами.
В мерцающем свете экрана ее лицо кажется бледнее, чем когда-либо. Она выглядит
Я сажусь рядом с ней, обнимаю ее за плечи и целую.
— Как дела? — я спрашиваю ее.
Без всякого вступления она говорит: — Боюсь, мой отец скоро узнает, что мы сделали.
— Что ты имеешь в виду?
— Когда я вернулась домой прошлой ночью, Родион ждал. Он… Я думаю, он что-то заметил.
Для меня это не имеет никакого смысла. Что мог заметить Родион, кроме, может быть, растрепанных волос?
— Ты уверена? — я говорю. — Без обид, но это звучит немного параноидально.
Елена поджимает бледные губы, глядя вниз на свои руки, скрученные на коленях.
— Поверь мне, — тихо говорит она. — Он знает. И если он знает, это только вопрос времени, когда он расскажет моему отцу.
Она расстроена, и права она или нет, мне невыносимо видеть ее такой.
Я сжимаю ее крепче и говорю: — Елена, тебе не нужно ни о чем беспокоиться. Ты и я собираемся быть вместе, ты понимаешь это? Что бы ни говорил твой отец, что бы ни говорила моя семья, мне похуй. Я хочу тебя, и только тебя.
Елена смотрит на меня, ее глаза широко раскрыты и умоляют.
— Ты обещаешь мне, Себастьян? Мы будем вместе, несмотря ни на что?
— Да, конечно, — говорю я. — Я обещаю.
Я вижу яркие слезы, сверкающие в уголках ее глаз, но, как всегда, она слишком упряма, чтобы позволить им пролиться.
Вместо этого она просто целует меня.
Затем она опускает голову мне на колени и начинает расстегивать мои джинсы. Я собираюсь остановить ее, потому что я не хочу, чтобы она чувствовала, что должна что-то делать для меня, когда она явно расстроена. Но она уже вытащила мой член и сомкнула свои великолепные полные губы вокруг головки. С этим одним движением все сознательные мысли покидают мое тело.
Какими бы мягкими ни были губы Елены, когда они прижаты к моим, они бесконечно мягче, когда лижут и сосут самую чувствительную часть моего тела. Она проводит языком по головке моего члена, прямо под тем отзывчивым бугорком плоти, который разделяет головку и ствол. Она сосет головку, а затем расслабляет челюсть, позволяя все большему количеству моего члена скользить в ее рот, вплоть до ее горла.
Звук движения ее рта заглушается динамиками кинотеатра, но мне намного труднее сохранять тишину. Я откидываю голову на спинку сиденья и закрываю глаза, изо всех сил пытаясь сдержать стон.
Елена использует свою руку и рот, двигая
Я нежно провожу пальцами по ее волосам, чувствуя, что плыву по волнам блаженства. В фильме воспроизводится та часть, где женщина и мужчина сталкиваются друг с другом в снегу рядом с движущимся поездом. Мерцающий свет, падающий снег и неземная музыка — все это сочетается с ощущением рта Елены, пока мне не начинает казаться, что киноэкран проницаем, и я проваливаюсь прямо сквозь него. Я в восторге.
Лучшая часть минета в том, что тебе не нужно стремиться к кульминации. Тебе не нужно ничего сдерживать или пытаться засечь время. Ты просто расслабляешься и позволяешь этому случиться.
Когда я чувствую, что приближаюсь, я сжимаю плечо Елены, чтобы дать ей знать, чтобы она могла закончить рукой, если захочет.
Вместо этого она удваивает темп, покачивая головой вверх и вниз на моем члене, позволяя моему члену полностью проникать в заднюю часть ее горла так, что кажется, что он достигает дна.
Это так чертовски приятно, что мне приходится стиснуть зубы, чтобы не застонать. Я ерзаю на крошечном кинотеатром сиденье, чувствуя, что это ограниченное пространство не может вместить тот объем удовольствия, который я испытываю.
Мои яйца кипят. Одним взрывным сокращением я чувствую, как сперма струится по моему члену и попадает в рот Елены. Она продолжает сосать, и это ощущение становится необычайно интенсивным в разгар кульминации. Она высасывает сперму, она лижет под головкой моего члена, и я, блять, умираю от наслаждения, ощущая уровень глубокого, бесконечного удовлетворения, которое смывает все остальные заботы.
Закончив, она садится и вытирает рот тыльной стороной ладони. Мне не нужно приводить себя в порядок, потому что она вылизала меня дочиста.
Мне так хорошо, что я хочу, чтобы она чувствовала тоже самое. Я хочу растопить ее страх и стресс и показать ей, что я сделаю все, что угодно, ради нее.
Но когда я подхожу, чтобы поцеловать ее, и пытаюсь прикоснуться к ней так, как она прикасалась ко мне, она останавливает меня, положив руку мне на грудь.
— Я не могу, — говорит она. — У меня нет времени. Я должна вернуться.
— Когда я смогу увидеть тебя снова? — я спрашиваю ее.
— Я не знаю, — с несчастным видом говорит она.
— Я не хочу встречаться незаметно, — говорю я ей. — Я хочу заключить официальное соглашение между нашими семьями. Итак, твой отец знает, что я серьезен.
— Правда? — Елена говорит. Облегчение на ее лице ощутимо. — Согласится ли твоя семья?
Я думаю о Данте, отправившемся в Париж с любовью всей своей жизни, и о Неро, погруженном в свои планы финансового господства в беспрецедентных масштабах, и об Аиде, чей муж собирается баллотироваться на пост мэра Чикаго.