Тяжело быть злодеем третьесортного романа
Шрифт:
В общем-то, не сможет ОЧЕНЬ много чего, когда, казалось бы, более слабый будет показывать такой класс, что и не снился изначально более сильному.
Это — самая большая разница между мастерами, что достигли по-настоящему заоблачного уровня мастерства. Битва существ, которых без всяких эпитетов и преувеличений можно было назвать Богами.
И конкретно сейчас сражались два существа, где один — был энергетически «тяжелее», а другой…
Пожалуй, правильнее будет сказать — «объемнее» и «глубже».
Их тела скользили по пространству
Где-то маленький мальчишка, вышедший на улице помочь своему дедушке наколоть дровами, краем глаза увидел, как мимо него, где-то высоко в небе, промелькнули два человека, после чего на многие километры вокруг него появились густые белые облака, вытолкнувшие непогоду, наполнив окружающее пространство такой силой, что мальчик смог соприкоснуться с техникой секты Облака…
Где-то путешествующая практически всю жизнь художница, писавшая картину вдохновившей её горы, стала свидетелем того, как где-то над ней неожиданно появились два божественных существа, и один из них, покрытый прекрасной, внеземной серебристой энергией, сложил руки, после чего гора вспыхнула серебристым светом и просто исчезла, а на небе, в такт движению меча второй фигуры, появился росчерк невооруженным взглядом видимой силы, что не будет исчезать ещё долгое время.
Застывшая художница, опомнившись, быстро избавилась от того, что уже успела написать, и принялась, захваченная безумным вдохновением и распространяющейся по всему Муриму силой, писать новую картину сражения двух бессмертных.
Как ей было плевать на непогоду, так ей было плевать и на то, что её могло не стать вместе с горой…
Подобные картины видели мельком по всему Муриму, будь то Пустошь или регион Снежного феникса.
И если само сражение видели единицы среди единиц, то последствия битвы двух бессмертных можно было лицезреть всем: им было достаточно просто выйти на улицу, просто попытаться ощутить в воздухе всю ту энергию, разлетевшуюся по миру, что после себя оставили вознесенные.
— Я не могу понять, как.
Покрытый серебристой энергией юноша, когда они поднялись со стариком уже многократно выше стратосферы, неожиданно прекратил беспорядочно атаковать мужчину напротив себя, решив устроить небольшую светскую беседу.
Двух стариков совершенно не смущало, что говорить они на такой высоте, когда путь до луны уже казался не таким чтобы прямо далёким, физически не могли. Реальность охотно трещала и прогибалась под их силой, а давление мира…
О-о-о, оно было. И оно давило. Давило так сильно, что даже вознесенному может быть плохо. Однако баланс мира был, пусть и временно, уничтожен, и привычная многим мастерам система работала из рук вон плохо.
Не передать словами, какое же удовлетворение это приносило Мин Мичжуну.
— Отрадно слышать,
Будь его воля, и все души внутри превратились в чистую энергию, которую он мог бы использовать для удара, что и бессмертному бы оставила рану. Однако, не считая того, что все старания его ученика пойдут зря, делить Мурим на две части ему как-то не особо хотелось, а сомнения в том, что он сможет сдержать силу, очень даже были.
Энергия внутри меча, в конце концов, была не его, и того контроля и близко не было.
— Чей ты потомок? — нахмурившись, проигнорировав совсем уж безобидную подколку мужчины напротив себя, спросил выходец высшего мира. — Я не припомню ни одну великую семью континента, которая изучала бы столь могущественную технику.
Ко Хюн Су насмешливо улыбнулся, почесав бородку на лице, после чего поднял взгляд на казавшиеся бесконечно далёкими звёзды.
Небо и облака были уже под ним.
— Неужели тебе настолько тяжело признать, что осколок высшего мира может породить кого-то, кто может прыгнуть выше головы?
— Я могу это признать, — насмешливо ухмыльнулся юноша, впрочем, быстро помрачнев. По сравнению с чудовищем перед ним, его ученик, единственный смертный, которого он признал достаточно квалифицированным для вознесения, выглядит посмешищем. Про сбежавшую от смерти мелкую воришку он в принципе предпочитал не думать. — Но не тогда, когда ещё не достигший полного вознесения смерд обладает столь подавляющей силой. Ты, смертный, либо несешь в себе кровь и понимание мира высшего бога, либо ты — самая большая ошибка всего мироздания. Один на тысячи низших миров.
— Как много новой информации, — Ко Хюн Су деловито присвистнул. — Значит, Небо и Преисподняя очень похожи на наш мир? Существует множество других? — старик над чем-то задумался. Перед его глазами сразу же встал образ трёх ребят, к которым он успел достаточно сильно привязаться, пусть на первом месте для него и был его ученик. — Это многое объясняет, спасибо тебе.
Дабы показать свою благодарность особенно явно, мужчина поклонился, впрочем, и не думая скрывать насмешливой улыбки.
Вены на лице юноши вздулись.
Ко Хюн Су же медленно разогнулся. Его улыбка стала особенно широкой и язвительной. Такой, чисто кошачьей, хитрой, словно он узнал какой-то очередной секрет.
— Тебя ранили, ты сбежал в наш далёкий от высшего мира клочок реальности. — Ко Хюн Су понадобилось немного времени на то, чтобы насладиться выражением лица застывшего юноши перед собой. Медленно старик продолжил: — Понял, что не сможешь исцелиться, завёл от первой попавшейся женщины потомка и переселился в него, надеясь на то, что сможешь после этого вознестись в свой мир обратно, но потерпел неудачу, я прав? — мастер метлы крутанул мечом, громко хмыкнув. — Ты ещё более жалкий, чем я думал. Подделка.