Тяжелые деньги
Шрифт:
— Меня в Долину три раза хотели продать, — вздохнула Вета. — У папаши в Долине долги самые огромные. Один раз какому-то лысому герцогу. Что лысый — не страшно, но толстый. И воняет.
— И пальцы липкие! — Нейто схватила Вету за руку. — Такой гадкий! Я его чуть не зарезала!
— Пальцы липкие? — Таллео потер переносицу. — Откуда ты знаешь?
— Он нас щупал!
— Ему разрешили, — Вета хныкнула. — Им всем разрешают. Ну, Нейто его чуть не зарезала, и он испугался. Только Нейто дура, потому что он проценты набросил
— Ну что дура, — Нейто вытерла кулачком слезы. — Когда тебя щупают. Гадкие и вонючие.
— Можно было и потерпеть. Пощупал — хоть проценты, может, простил бы. Козел.
— Да? С такой рожей? С таким брюхом?
— Ну вот. А потом какому-то принцу двоюродному.
— А он что?
— Дебил. Выходим к столу. На мне ожерелье! Сверкает! Так чисто, такое красивое! Он подходит и раз — задирает мне платье. И смотрит.
— Ну и что? У вас-то есть на что посмотреть?
— Да! Но он даже не поздоровался!
— В общем, Нейто его тоже чуть не зарезала?
— Нет, она ему супницу в голову.
— Обварился, — вздохнула Нейто. — А потом я его еще вилкой.
— В одно место!
— В какое? — обернулись Каппа и Кумба.
— Не скажу, — покраснела Нейто. — Маленькие еще.
— А третий?
— Тоже какой-то маркиз. Богатый ужасно.
— Нейто, а этого как?
— А он сам. Ему уже лет двести, наверно. Он сам не ходил даже. Его держали, пажи с гербами. Шесть штук.
— Интересное дело, — Таллео исправил строчку. — А в спальне тоже держать будут? Шесть штук? С гербами?
— Так вот Нейто его и спросила.
— А он?
— Покраснел и умер.
— А пажи?
— Унесли.
— Понятно. Криво подготовили сделку, чайники.
Таллео начал читать. Дочитав первую треть, он тронул жезлом матово-серебристый бок Мочалки, мерцавший в полумраке ласковым шелком. Раздался прозрачный хрустальный звук, по устройству рассыпались чистые искры. Таллео внимательно следил за ходом цвета на жезле. Когда цвет ушел в аметист и угас, Таллео с удовлетворением покивал.
— Подключилось.
— Все? Идем? А то я замерзла! И есть хочется.
— Пока нет. Говорю: подключилось. А теперь нужно осторожно запустить саму Мочалку. Чем вы слушали, блин. Она же сейчас не работает. Предохранители ведь.
— А на ней нет никакого слова? — Каппа заглянул Таллео через плечо.
— Смысл? Не расстраивай меня, Каппа. После всего, что мы с тобой пережили, вместе. Зачем тебе ставить секретное слово на паяльник? Ставь на свой ящик, или где там у тебя ценное.
— Ну давай, запускай быстрее тогда! А то мы простудимся. После такой парилки, — Вета выдохнула в холодное золото фонаря клуб, — в такой морозильник! — она подпрыгнула и потерла ладошки.
— Терпи. Ты принцесса, или кто? У тебя работа такая. За шесть золотых в год, с учетом инфляции. Так, молчать.
Таллео снова начал читать. Закончив вторую треть, он снова тронул снежное серебро жезлом.
— Эх ты! — удивился Каппа. — Белый?
— Это Мочалка. А белый — вообще цвет напряжения. Самого по себе.
— Потому что в напряжении все цвета? — Вета дернула Таллео за рукав. — А что, Мочалка тогда ни на чем не работает?
— Вета, милая, не беси. Она просто напряжения не потребляет. А любое устройство, нормальное, которое потребляет — ловушка там, Спица, Мост тот же — у них у каждого есть, во-первых, свой цвет, на котором работают, во-вторых, цвет, сколько жрут.
— И чем синее, — подпрыгнула Вета, — тем больше!
— Да. Мост на сапфире, ему нужна высокая энергия.
— Да! Он ведь из ничего вообще!
— Вета, милая, не беси! Из ничего ничего не бывает. Он из Призрака. А Призрак, как ты в курсе, — из Бочки.
— А Бочка — из Солнца!
— А Бочка — из Солнца. Мост устройство очень энергоемкое. Поэтому нам надо спешить — он жрет контур как сволочь, говорю ведь.
— И не выключишь, да? На время, пока мы здесь? Контур у мостов только на одну проявку, ты говорил?
— Это плюс к тому, что каждая проявка отжирает ресурс как сволочь. Одна проявка равняется двенадцати часам работы. Понятно, что ресурс здесь не слабый, вон тысячу лет стоит, но все на свете кончается. А Мост менять — это лучше петлю на шею и в колодец. В обычный, в смысле. Лишний раз проявляют чайники. А я специалист грамотный. Крыса эту двойку будет помнить до смерти.
— А бывает на аметисте? — подпрыгнула Нейто. — Что-нибудь?
— Бывает. На аметисте работает черное зеркало.
— Эх ты... — Каппа замер. — А там наверху...
— Эти штуки на черном зеркале, — Таллео посмотрел очень серьезно. — Если они заработают, все вокруг превратится в выжженную пустыню.
— Но они ведь не заработают? — растерялась Вета и замотала головой между Каппой и Таллео. — Ведь не заработают?
— Не переживай, — Таллео усмехнулся зловеще. — Как только крыса сунется на чердак, Бочка потухнет. Можешь поверить.
* * *
— Теперь вот что.
Таллео остановил бочку шагах в десяти от Моста, скинул мешок, поправил фонарь, потер плечо, потянулся, вышел в устье тоннеля. Выставив жезл, он прочитал короткое заклинание, озабоченно хмыкнул.
— Не переключается. Значит, Кадушка пока Напряжения не дает. Ну ладно, она себе на уме, ей виднее.
— И что? — подскочила Вета. — Он еще держится? — она тронула ногой устье Моста.
— Я говорил, два часа будет стоять. Но все равно, — Таллео вернулся к мешку. — Техника безопасности превыше всего. Первая заповедь: есть сомнение — перестрахуйся, — он погрузился в мешок. — Ай!