Тяжелые деньги
Шрифт:
— На ерунду у него деньги есть, — Вета надулась. — Платье тут недавно купил, какое-то. Такое дурацкое, с рюшечками. Стыдно смотреть.
— Я даже знаю у кого, — с отвращением отозвался Кумба. — На площади, у помойки. Дорого и шикарно.
— Вот пусть сам и носит, — Вета оправила платье и подошла к мерцающей стенке. — А у меня есть одно, нормальное.
— У меня тоже, — Нейто оправила свое. — А больше шить не из чего.
— А вы умеете?
— Умеем, — надулась Вета. — Вот сшили ведь.
— Ну сшейте ему колпак
— Жрать всем подавай, — Кумба мрачно подоткнул колпак.
— Но это же летнее, — Таллео повернулся к принцессе и пощупал край платья. — А зимой ты в чем ходишь?
— А зимой я не хожу. Сижу в Башне как дура. В окно смотрю. Книги читаю. Думаю. Как дура какая-то.
— А мы и летом не ходим. Нас не выпускают, вообще. Только на приемы. Принцам показывать, — Нейто погладила холодный металл. — Ой, какой шелковый! Обалдеть.
— Это снежное серебро. Для сита и кожухов.
— Сита? Это что? — Каппа провел пальцами. — Какая фактура!
— Это тебе не мясная лавка, — Таллео надулся презрительной гордостью. — Сколько раз повторять можно.
Кумба бросился на Таллео, схватил его за шиворот и начал душить.
— Ай, дурак! — Таллео ударил Кумбу в живот коленом. — Фонарь не разбей, невротик... Нейто, на тебя только надежда, — Таллео перевел дух, осмотрел цепочку, утер локтем лоб. — Пригляди, чтобы он мне яду крысиного не подложил. Кашевар, блин. В общем, снежное серебро можно так обчитать, чтобы оно пропускало только что-то одно, особенное. Или очень особенным образом. На Мочалку, например, его так обчитывают, что... Только это сложно — сначала просто сделать, потом поставить, потом настроить, потом... Так вот, на Мочалку его так обчитывают, что оно как раз пропускает только нужные вспухания. Напряжения.
— А куда деваются ненужные? Не выбрасывать же?
— Вета, балда. Ненужных не остается. Мочалка их все делает в нужные. Только пока они станут нужными, они какое-то время ненужные. И пока они еще ненужные, оно их никуда не пускает.
— А нам так гулять нравится. Даже хоть во дворе. А нас выпускают только во Внутренний.
— А там решетки со всех сторон, — всхлипнула Нейто. — Настоящие.
— То есть? — Таллео замер с развернутым свитком. — Железные?
— И ржавые, — хныкнула Вета.
— Куда катимся, — покачал головой Таллео. — А диафрагму поставить? Самую обычную, элементарную? Нет, каменный век какой-то.
— Какую, блин, фрагму, с такими долгами, — отозвался Кумба озлобленно. — У меня скоро ножи нечем точить будет. Ты, кстати, не забудь — обещал.
— Да щас прям. Чтобы погибнуть теперь? От своего же ножа?
— Нож?! Какой?!
— Расскажи!
— Да блин же! — Таллео отскочил. — До чего принцесс довели. Теперь снова смотри, внимательно. Цвет станет — свистнешь.
Он выставил жезл и начал
— А у нас так из окна видно, — грустно вздохнула принцесса, мечтательно уставившись в жезл. — Обалденно.
— Мы хотели сделать крылья! И улететь!
— И как?
— Никак, — вздохнула Вета. — Страшно.
— А посчитать правильно?
— А как? Мы не знаем.
— Ну а деньги ведь есть? Были? Купили бы себе материи, хотя бы. А то ведь замерзнете нафиг?
— Нет. Деньги на черный день. Были. Видишь, как пригодилось, наконец. Главное теперь чтобы украсть.
— Ну, это не переживай. Уже на закате будешь украдена полностью. А откуда у тебя деньги, кстати, вообще? С такими государственными долгами?
— Пенсия. Мой прапрадедушка установил. Из специального сундука. Малолетним принцессам. Ну, и или принцам там.
— Хм. Вот как. Вот это я понимаю — государственное мышление. Ты смотри, смотри!
— Да смотрю, смотрю. Оранжевое, и лезет еще.
— И сколько?
— Шесть золотых в год.
— Что-то не верится. Чтобы за столько лет не разграбили?
— Кумба, говорю же, — Таллео отвлекся от заклинания. — Это государственное мышление, настоящее. Сундук наверняка волшебный. В год по шесть золотых, если принцесса одна. Если две — двенадцать. Кому он нужен, такой?
— Да. У нас там стоит, в чулане. Черный. С уголками такими еще. Узорными.
— И то — сначала, наверно, выдавал по два. Золото обесценивается... Так ты что, всю жизнь, получается, собирала?
— Ну да. Зачем они мне нужны, в Башне? А то видишь, как пригодилось.
— Ну а материала хотя бы купить? На платье? — Таллео снова пощупал краешек.
— Зачем оно мне нужно, в Башне? Одного хватит.
— Ну, а постираешь когда? Кто вам стирает?
— Кто-кто, — надулась принцесса. — Постираем — под одеялом сидим. Пока сохнет.
— А нянюшка? Она что, не помогает вообще?
— Она дура!!! — Вета и Нейто подпрыгнули.
— Только зудит и ругается!
— А как обметать подол, даже не представляет!
— Действительно, дура. Да это ладно, главное, чтобы к своим шпионским обязанностям добросовестно относилась. Ну?
— Все! — Вета хлестнула Таллео букетиком по уху. — Зеленое.
— Точно?
— Ну сам ведь дурак.
— Четыре и четыре двенадцатых... — Таллео опустился на четвереньки и вытряхнул перо. — Так... Про Мочалки я знаю не так много, но этого хватит, — он начал быстро писать. — Блин, места уже не осталось, чистого... И свиток последний. Вот предохранители ставить, конечно, на память уже не получится... Но у меня где-то валялось руководство, подробное... Опять же, в Долине украл. У нас как будто их не бывает, предохранителей, — он вскочил, поправил фонарь. — Без предохранителей вообще никуда, особенно в наше время. А элементарный справочник два года уже украсть негде.