Тяжесть короны
Шрифт:
Но кроме прекрасных видов я заметила еще кое-что.
— Камни лежат на лугу не случайно? — уточнила на всякий случай, хоть ответ был очевиден. Вряд ли огромный, почти ровный клин, на вершине которого мы теперь стояли, образовался сам собой. Под действием сил природы.
— Конечно, — кивнул Ромэр, казавшийся довольным моей наблюдательностью. — Нужен ориентир, иначе не найти то, что мы ищем. Именно по нему и другим отметкам я первый раз нашел нужное место. Но о метках мало кто знает. Поэтому место все еще остается тайной и частью легенд.
Глядя на Ромэра,
— Я не стану спрашивать, что мы ищем, — постаравшись придать лицу незаинтересованное выражение, ответила я. Можно было попытаться посмотреть на дразнившего мое любопытство Ромэра свысока. Но не при этой разнице в росте. Смотреть свысока, задирая голову, лично у меня получается плохо. — Буду терпеливо ждать сюрприз.
«Муж» весело улыбнулся:
— Вот и хорошо. Потому что я боюсь впервые за несколько лет не справиться с искушением и наговорить лишнего.
— Значит, нужно отвлечься.
— Привал? Или пойдем пока дальше? — указав вначале на толстое поваленное дерево, а потом и на едва заметную тропку, спросил Ромэр.
— Для привала рановато пока, — предложенное дерево мне не нравилось. Да и самая идея испачкать одежду о влажную после дождя кору не вдохновляла. — Пока пойдем, если ты не возражаешь.
Арданг кивнул и пошел вперед.
Мы шли по роще около получаса. Получилась приятная прогулка. Влажная листва, нагреваясь на солнце, пряно пахла. Лес полнился пересвистами птиц, где-то вдалеке стучал дятел, тропинку прямо перед Ромэром перебежала белка. Она тут же забралась на дерево и удивленно цокнула на нас.
— Камни на лугу — идея неплохая. Но, наверное, мешают, — предположила я.
— Их никогда не уберут, если ты об этом, — твердо ответил Ромэр.
— Откуда такая уверенность?
— На них знаки. Покажу, когда доберемся до следующей метки. Кстати, не думай, что я забыл. Ты обещала рассказать, что не так с кувшинками, — обернувшись, напомнил арданг.
— Обещала, — покладисто согласилась я.
— Не томи, мне же любопытно, — подстегнул он.
Я глянула на улыбающегося арданга, попыталась представить, как говорю ему о символе нерушимой любви. Почему-то вчера не подумала, что если я буду видеть лицо Ромэра, то и он будет прекрасно видеть мое. Но, даже чувствуя, как краснею, понимала, разговора не избежать.
— Тогда нужен привал, — вздохнула я.
Ромэр усмехнулся, брови вопросительно поползли вверх.
— Ты меня уже заинтриговала.
Оглядевшись, арданг вынужден был признать, что место для привала вначале нужно поискать. Качнув головой, Ромэр пошел дальше. Тропинка вывела к небольшой проплешине. Вначале я подумала, что ветром повалило деревья, но, словно прочитав мои мысли, «муж» сказал:
— Здесь скальная порода близко подходит. Деревьям уцепиться не за что.
Он жестом предложил мне располагаться. Что ж, местечко для отдыха получилось неплохое. Мягкий мох пружинил под ногами, вода к этому часу вся испарилась. Солнечные лучи пробивались сквозь листву окаймлявших полянку деревьев, было не жарко. Ромэр помог мне снять сумку, и я, последовав примеру арданга, села на землю. Пытаясь собраться с мыслями, постаралась оттянуть время и вначале достала продукты. Воскресив в памяти тот день на берегу реки, почему-то разволновалась. Чтобы скрыть нервозность, чуть дольше возилась с приготовлением еды, чем обычно. Разумеется, мои уловки не остались незамеченными. Подняв голову, встретилась с мягким, ласковым взглядом Ромэра и неожиданно для себя начала словами кормилицы: «Когда горы были молодыми…».
Легенду о Марике и Крамене мне удалось рассказать без запинок. До половины. Потом Ромэр, видимо, начал догадываться, куда легенда заведет. Выражение его лица изменилось. Любопытство спряталось за бесстрастностью, даже холодностью. Лишь вопросительно изогнутая левая бровь выдавала интерес. А я, к своему стыду, начала сбиваться.
— Кувшинки принято дарить на обручение. Ведь цветы символизируют нерушимость чистой любви. Принимая их, девушка соглашается выйти замуж за дарителя, — с грехом пополам закончила я.
Смутилась ужасно, но отвести взгляд, не смотреть в серо-голубые глаза арданга, ничего кроме вежливого интереса не выражающие, не смогла. Он молчал, как мне тогда показалось, неимоверно долго. У меня щеки полыхали от смущения, и я искренне завидовала Ромэру, умудрившемуся говорить таким спокойным, совершенно лишенным эмоций голосом:
— Ты приняла цветы.
— Конечно, — пробормотала я в свое оправдание. — Подумала, ты не знаешь наших обычаев.
— Не знал, — тем же пустым тоном подтвердил Ромэр. — Но ты не могла быть уверена в моем незнании.
Все так же глядя ему в глаза, качнула головой:
— Не могла.
— Теперь понятно, почему ты так смутилась тогда.
Признаться, надеялась, Ромэр воспримет шаролезское толкование кувшинок с большей долей юмора, а задумчивость спутника настораживала. И я только могла похвалить себя за то, что успела прикусить язык и не сказала ни слова об еще одном древнем обычае. Раньше, во времена Марики и Крамена влияние церкви не было сильным. В те годы брак заключался просто. Кувшинки, подаренные и не отвергнутые, благословение родителей, желательное, но необязательное, публичный поцелуй, — и все. Муж и жена.
— Интересная легенда, — заговорил, наконец, Ромэр. — Даже не знаю, какое толкование нравится мне больше.
— Мне больше нравится ардангское, — вздохнула я. Брови «мужа» удивленно поползли вверх. — Оно не вынуждает меня краснеть.
Ромэр рассмеялся. Тихий, низкий чарующий смех с искорками веселья. Я улыбалась, радуясь тому, что напряженность спала, что старинная история, неожиданно ставшая для нас с Ромэром щекотливой темой, все же оказалась на должном уровне. На уровне шутки, забавного стечения обстоятельств.