Тяжкие повреждения
Шрифт:
Какое-то время, когда она думала, что он уходит вечерами к Бетани, так оно и было. Потом уже нет. Хотя прошло какое-то время, прежде чем Айла узнала, что он искал, где, в каких подземных переходах и переулках, чужих комнатах и квартирах, можно отыскать вещества, которые помогут ему чувствовать себя лучше. Или ничего не чувствовать. По крайней мере чувствовать, как он потом рассказывал, что летишь сквозь иную вселенную, яркую, цветную, где нет боли. Но там было трудно удержаться, и ему приходилось прилагать все больше и больше усилий,
Это случилось довольно быстро. Наверное, это всегда быстро случается, если этого очень хотеть. И если этого очень хочешь — вот как Джеймс, он тоже, так ей казалось, — можно довольно долго утаивать какие-то пороки, дефекты и недостатки.
Конечно, с Джейми не все было ладно, она это знала. И с Аликс, и с ней самой. Это было в порядке вещей, и, если Джейми резко стал хуже учиться, удивляться было нечему. Хотя Аликс, наоборот, вышла в первые ученицы и упорно трудилась над своими домашними заданиями и проектами. Самой Айле было трудно сосредоточиться на работе, и ее не удивляло, что у Джейми те же проблемы. Ее удивляла Аликс.
— Я бы с удовольствием переехала, — как-то за обедом сказала им Айла. — Как бы вы отнеслись к тому, чтобы переехать куда-то совсем в другое место? Снять что-нибудь, пока не решим, чего нам хочется?
Она пыталась говорить обычным тоном, как будто они и в самом деле обсуждают что-то, но, откровенно говоря, для себя она все уже решила. Для нее в доме осталось не так много неиспорченных мест — кресло здесь, уголок там, — они были крохотными и с каждым днем становились все меньше. Она понимала, что это похоже на мелодраму, но с другой стороны, что вообще, если на то пошло, на нее не похоже?
Джейми сказал:
— А что, давайте, мне все равно.
Аликс смутилась и, казалось, готова была возражать, но сказала только:
— А нам опять придется идти в новую школу?
— Если не хотите, то нет.
Аликс вздохнула:
— Тогда ладно.
Столько потерь; но когда они втроем переехали в снятую ею половину дома, в чистенькое и аккуратное, только что отремонтированное, явно временное жилище недалеко от центра города, она подумала, что им будет лучше здесь, где никто не видел, как кого-то уводят в наручниках, сажают на заднее сиденье патрульной машины и увозят прочь с глаз, но не от сплетен и пересудов.
И все-таки в те месяцы, недели, дни и долгие вечера она, наверное, не сделала для них того, что должна была, для них обоих; это был поворотный момент, когда она, если бы была мудрее или чуть более в здравом уме, могла бы, наверное, так или иначе вывести их на верную дорогу. Когда они были маленькими и отчаянно, с визгом и смехом, катились с горок, она была хорошей матерью, стояла у подножия и ловила их; но когда они всерьез покатились под откос, она промахнулась, они выскользнули у нее из рук.
Психоаналитик —
— Они кажутся замкнутыми, — сказала она, — хотя очень важно, чтобы они раскрылись, особенно в том, что касается отца. Такого рода события могут быть источником постоянной травмы.
Еще бы. Но Айла тоже не хотела говорить о Джеймсе. Она была на стороне детей. Джейми в конце концов уперся и отказался ходить к врачу, и Аликс, как обычно, последовала его примеру.
Однако вечерами он не позволял Аликс следовать за ним. Айла спрашивала, где он был, что делал, с кем встречался, поскольку это была уже не Бетани; потеря, из-за которой он, должно быть, очень переживал, хотя и отказывался говорить о том, что случилось, просто пожимал плечами и твердил;
— Да так, ерунда, — хотя ерундой это быть не могло. — Это никого не касается, — говорил он. — Это мое дело.
Он вел себя так, как будто винил в смятении и тоске, обрушившихся на семью, Айлу, а не своего отца — так Айле казалось. Что делать, она была под рукой, доступная для обвинений.
— Ребята из школы… — Он говорил, что встречался с ними. — Новые друзья. Так, гуляем.
Он был беспокойным и раздражительным, но с чего бы ему было вести себя иначе?
У каждого из них было по дню рождения. Два дня рождения. Два Рождества. Джеймс каждый раз звонил оттуда, где был в тот момент, в тюрьме он пробыл недолго. Приговор, по крайней мере его юридическую часть, вряд ли можно было назвать суровым, хотя он, похоже, считал, что потеря семьи — это слишком. На второй год и Джейми, и Аликс встречались с ним. Джейми вернулся злой, Аликс — грустная. Если одному из родителей ни в коем случае нельзя дурно отзываться о другом, то Айле было сложно найти слова, но она попыталась.
— Он вас любит, поймите. Это навсегда.
Она не была уверена, что это правда. Разве можно говорить с уверенностью о таком, как Джеймс? Она сказала:
— Все делают глупости, просто некоторые глупости хуже других. И потом, люди меняются, люди учатся.
Она, вот, выучила многое, хотя и не самым благостным путем.
— Ты бы с ним стала встречаться? — спросил Джейми.
— Господи, нет, конечно, но с вами по-другому, он же ваш отец.
Джейми отвернулся.
— Спасибо, что напомнила.
Ему было семнадцать, трудный возраст, хотя в его случае трудности были скрыты от глаз, он был непрозрачен, и она не могла ничего рассмотреть, хотя иногда, как сквозь толстую стеклянную стену, видела его тень, его очертания.
— Не понимаю, — сказала она Мэдилейн, — что из этого можно списать на возраст, а о чем на самом деле стоит беспокоиться. Да и что я могу сделать в любом случае, если он почти не разговаривает со мной; и он уже почти взрослый, он должен быть сам себе хозяин. Что бы это ни значило.