Тяжкий груз
Шрифт:
— Не переживайте, — равнодушно махнула она рукой и машинально потерла полотенце о свою голову, — Если у вас этот первый сеанс криостаза, то вы еще неплохо справились.
— Да, — согласился Эмиль, проглотив скопившуюся от запахов слюну. — Я слышал о людях, которым после разморозки требовалась пара дней, чтобы прийти в себя, а вы уже через полтора часа выглядите бодрым и готовым заваливать нас вопросами.
— Должен признаться, что сейчас я выгляжу лучше, чем чувствую себя. Но вопросы у меня действительно есть. Это не для интервью, просто из
— Конечно, пока Ленар не вернулся.
— Этот криостаз не опасен для здоровья? — спросил Петре притихшим голосом, словно опасаясь, что Ленар подслушивает под дверью. — Только честно.
— Если вас интересуют медицинские подробности воздействия на человеческий организм, то мы знаем ненамного больше, чем вы. Есть определенные противопоказания, но у вас их явно нет.
— А какие противопоказания?
— В основном проблемы с сердцем… — ответила Ирма, оторвавшись от извергающей пар кастрюли и закатив глаза в глубины своей памяти, — Затрудненное кровообращение, любые виды недостаточностей, гиповолемия… Ах да, и еще криостаз гарантированно вас убьет, если вы моложе шести лет.
— Вот что значит недавно окончить академию, — одобрительно прокомментировал Эмиль, — А я уже и слово-то такое забыл — «гиповолемия».
«Дзынь!» — сказала кофеварка, и Вильма вскочила со стула, словно ошпаренная. Ее рука все теми же отточенными годами движениями нырнула во встроенный в переборку шкафчик с посудой, и там же и зависла в нерешительности, когда Вильме в голову наконец-то пришли обрывочные воспоминания о правилах этикета.
— Петре, вы будете кофе? — спросила она, выложив свою кружку на тумбу.
— Обязательно, — ответил он с ходу, и гостевая кружка так же покинула шкафчик. — Я спал полгода, но по ощущениям я будто бы не спал полгода.
— Даже двадцать лет криостаза не способны заменить вам двадцать минут здорового сна. Пока вы в заморозке, ваш организм не отдыхает.
— И как вы с этим справляетесь?
— При помощи кофе и двадцати минут здорового сна, — выпустила Вильма заранее заготовленную шутку, после чего разлила кофе по кружкам и кофейный аромат по всему помещению.
— Как много запахов, — промурчала Ирма, сглотнув слюну, — и как же мало… — ее перебила открывшаяся дверь, и через порог перешагнула высокая мужская фигура. — А вот и Ленар. Теперь можно и поесть по-нормальному.
— Поесть по-нормальному не получится, — прозвучал Ленар, словно гром среди ясного космоса, и сел на свой капитанский стул. — Есть будем в темпе, у нас много работы… Накладывай, Ирма, накладывай, команды «завтрак отменяется» пока не прозвучало.
— К чему такая спешка? — спросила Ирма, раскладывая овсянку по металлическим мискам. — У нас же большой запас времени для планового торможения.
— Еще слишком рано для планового торможения, сейчас только сто семьдесят седьмой день полета… — озабоченно вздохнул он и напоролся на вытаращенные глаза своего оператора, — Ирма, в темпе.
— Я думала, что мы должны были разморозиться на двести
— Все правильно, мы разморозились немного раньше.
В нетерпении вооружившись ложкой Ленар совершил плохо обдуманное действие и начал жадно всасывать ртом воздух, чтобы потушить пожар на своем языке. Остальные лишь нахмуренно смотрели на него, забыв о манящем запахе, источающемся из их мисок, словно из их капитана вот-вот выпрыгнут ответы на все вопросы вселенной.
— Ленар…
— Секунду, — прохрипел он, смахивая проступившую слезу с нижнего века. — Какая горячая…
— Вкусно хоть? — вонзила в него Вильма свой саркастичный взгляд.
— Попробуй и узнаешь.
— Поздно, ты уже испортил нам всем аппетит. Говори, Ленар, что случилось? — последние два слова Вильма поделила по слогам.
— Ну, во-первых мы сбились с курса.
— Сильно? — спросил Эмиль после небольшой задумчивой паузы.
— Марвин говорит, что мы примерно… на двести двадцать три миллиона километров ушли от коридора… но если у нас серьезный сбой в навигационной системе, то этому числу верить нельзя.
— Ладно, ясно, хорошо, мы должны разобраться с навигацией, — пожала Вильма плечами и наконец-то глотнула кофе, — Это можно сделать и без спешки.
— Не все так просто, — продолжил Ленар делить сообщаемую информацию ложкой и говорить с набитым ртом. — Марвин получил упорядоченный сигнал… Именно из-за него он и разморозил нас.
— И? — в нетерпении выпалил Радэк, устав от вида человека, который что-то жует между обрывками важной информации. — Что за сигнал-то?
— Ну… Марвин не смог его полностью расшифровать… Вильма, будь добра, налей мне тоже кофейку.
Он с другого конца столешницы безо всякого труда заметил, как ее ноздри раздулись от злости, пока она вставала из-за стола, и даже ее спина источала вполне ощутимый жар, пока она искала в шкафчике его кружку.
— Так что за сигнал? — с надеждой в голосе и глуповатой улыбкой на лице продолжил Эмиль допрос. — Это сигнал от чужеродного разума?
— Не исключено, — равнодушно бросил он, поглощенный процессом соскабливания овсянки со дна миски явно сильнее, чем предметом разговора. — Вообще-то выводы делать рано… мы пронеслись слишком быстро и слишком далеко от источника сигнала, поэтому сигнал дошел до нас не в полной мере.
— Когда ты говоришь, что выводы делать рано, — громко поставила Вильма кружку с кофе на стол, — обычно это обозначает, что для себя ты выводы уже сделал.
— Спасибо, — отодвинул он от себя пустую миску и отхлебнул из кружки немного топлива для костра в своей голове. — Это простой повторяющийся двоичный код, и та часть, которую Марвин смог расшифровать, очень похожа на фрагмент сигнала бедствия, запущенного аварийной механикой.
— Да чтоб тебя черти взяли, Ленар! — прохрипела Вильма, подавившись своим кофе. — Неужели нельзя было с этого и начать?