Тяжкий груз
Шрифт:
— Ребята, как меня слышно? — внезапно заговорили их шлемофоны женским голосом.
— Слышно хорошо, — ответил Радэк и с облегчением увидел, как балка впереди упирается в баржу гигантским шарниром. — Мы с Эмилем уже почти на барже. Как там наша навигация?
— Навигация полностью исправна.
— То есть ты починила?
— Нет, навигация все это время была полностью исправна.
— Тогда что сбило нас с курса?
— Я не знаю. Возможно, проблема менее очевидна, чем нам казалось. Вы не могли бы проверить все ли в порядке с балластом?
— Что ты имеешь ввиду? — издал Эмиль нервозный смешок. — Хочешь знать, не отвалился ли балласт пару световых лет назад?
— Надо рассмотреть все варианты.
— Вильма, если бы от баржи отвалился балласт, нас бы унесло от коридора гораздо дальше, чем на жалкие двести миллионов километров.
— А он мог от нас отвалиться не целиком?
— В
— Ладно, убедили, — протянула Вильма сквозь озабоченный вздох. — Продолжу искать проблему со своей стороны.
— Не торопись, — техники отцепились от троса на стыковочной балке и пристегнулись к тросу, который вел через шарнир к основной платформе, — у тебя есть еще пара часов. А уж потом можешь начинать торопиться.
Сойдя на баржу, они технически стали частью груза, и дальше шли в молчании. Баржа напоминала сложный лабиринт, не предназначенный для пеших прогулок. Грузовые контейнеры были систематически расположены в точно выверенных местах, с учетом удобства разгрузки, экономии объема и соблюдения общего центра масс, но для человека, который не занимался расчетами упаковки контейнеров, это казалось случайным нагромождением гигантских металлических ящиков, среди которых можно легко заблудиться, словно в дремучем лесу, девять из десяти проходов в котором оканчивались тупиками. К счастью, путь от шарнира до пункта назначения составлял всего полсотни метров, и перед техниками предстал металлический люк, завинченный на несколько толстых болтов и украшенный четырьмя ленточными пломбами.
«Внимание! При использовании сообщить на ближайшую станцию технического обслуживания!» гласило тиснение на металле, и Радэк решительно снял свой аварийный ключ с бедра. Оба техника принялись за работу.
— Никогда не думал, что докачусь до такого, — проворчал он, откручивая болт.
— До какого?
— В один и тот же день срывать с груза пломбы и сбрасывать баржу прямо посреди межзвездного пространства — вот до такого.
— Юридически это не груз.
— Зато технически это еще какой груз.
Для того, чтобы скручивать болты в космосе, требовалась особая сноровка. Проблема состояла в том, что скафандр не позволял занять удобное положение, а при отсутствии силы тяжести было очень сложно найти удобную опору. Такие бывалые техники, как Радэк и Эмиль, уже давно наловчились проделывать подобные операции в космических условиях, но даже они впадали в легкую панику, когда болт вылетал из своего гнезда и грозил отправиться в длительное космическое путешествие. Сказать, что эти болты были до ужаса дорогими, значило ничего не сказать. Человека, который упустит хоть один болт, оштрафуют на месячный оклад за то, что он позволил себе намусорить в космосе. С проблемой мусора все обстояло строго. Один болт, оказавшийся не в той части космоса, летящий не с той скоростью и не в том направлении, грозил прострелить встречный корабль насквозь. По крайней мере так официально утверждалось, но на самом деле это полная ерунда. При встречном столкновении выделившаяся энергия испарила бы болт вместе с частью обшивки, устроив взрыв, сопоставимый по мощности с ядерным. От потери одного болта шансы такого исхода в процентном соотношении с учетом пустоты космоса и репульсионной противометеоритной защиты судов составляли много нулей с единицей на конце, но рисковать все равно было запрещено. Как ни странно, Радэк относился к тем людям, которые, ловя с выпученными от ужаса глазами удирающий в бездну болт, думали не о штрафах, а именно о взрывающихся кораблях и человеческих жертвах.
— Поймал! — облегченно выдохнул он, сжимая в кулаке продолговатый кусок металла, и отпраздновал это, обхватив губами трубочку, ведущую в пакет с изотоником.
Как только они разделались с болтами и пломбами, люк открылся с таким скрипом, что его было слышно прямо сквозь подошвы скафандров. Насколько бы новой ни была баржа, ни у кого и в мыслях не было, что кто-то действительно решит воспользоваться тем большим тумблером, что скрывался внутри, поэтому при техобслуживании этот люк обходили стороной, словно бы приближаться к нему — плохая примета. Техники столкнулись плечами, потянувшись к нему одновременно, и едва не опрокинули друг друга.
— Давай ты, — уступил Радэк, и Эмиль сквозь заметные усилия преодолел сопротивление пружин, не позволяющих посторонним силам сдвинуть рычаг тумблера хоть на миллиметр.
На панели рядом с тумблером зажглось несколько индикаторов, и спящий механизм ожил.
Все работало.
— Вильма,
— Да, сейчас, — ответила она и сделала паузу. — Хорошо, сигнал четкий и ровный.
— Мы идем сбрасывать стыковочные балки, но можем и не торопиться.
— Нет, поторопитесь. Я нашла причину, по которой нас унесло из коридора, так что мы готовы разворачиваться.
— А в чем была причина?
— Не важно, — ушла она от ответа. — Главное, что теперь все в порядке. Отстыкуйте баржу. Кто бы ни послал сигнал бедствия, нас там наверняка уже заждались.
5. Нашла!
Давным-давно, еще до изобретения таких научных чудес как репульсионные поля и Умножители Алькубьерре, космические корабли были вынуждены полагаться лишь на досветовую скорость и обшивку, способную отражать лишь микрометеороиды. Пролетая через опасные участки вроде астероидных поясов команда корабля была вынуждена снижать скорость и назначать дежурного сигнальщика, который будет в отсутствии остальных членов экипажа наблюдать за курсом и следить, чтобы корабль не столкнулся с космическим булыжником. Одному из таких кораблей сильно не повезло с сигнальщиком, хотя сам сигнальщик был уверен, что не повезло ему самому. Это была не работа, а сущее наказание: часы напролет непрерывно пялиться в экраны приборов и высматривать среди рябящих в глазах точек объекты, не похожие на звезды и двигающиеся навстречу судну, лишало человека всех сил без каких-либо энергозатрат. Однажды случилось то, что на такой работе рано или поздно должно было случиться — ему померещился посторонний объект на экране, и у него сдали нервы. Страх взял над ним верх, и он сразу поднял сигнал тревоги. Вся команда выскочила из своих спальных карманов, ракетами примчалась в модуль управления и с облегчением вперемешку с легким разочарованием не обнаружила опасности. Они отнеслись к сигнальщику с пониманием, похлопали его по плечу, произнесли слова поддержки и освободили от дежурства, чтобы дать бедолаге выспаться. Спустя три дня это повторилось во второй раз, а еще через три дня это повторилось и в третий. Трижды сигнальщик бил тревогу, и трижды он понапрасну вгонял в панику всю команду. На четвертый раз, когда нервы не выдержали уже у командира экипажа, он устроил сигнальщику взбучку, и сигнальщик, наконец, признался, что не мог вынести долгой вахты, и специально поднимал тревогу, чтобы ему позволили покинуть пост и прикрыть уставшие глаза. Он отделался выговором и все же получил свои столь желанные два часа сна. Спустя неделю, когда сигнальщик вновь был вынужден заступить на дежурство, случилось то, что в простонародье называется «накаркал» — он действительно заметил крупный булыжник, идущий на столкновение с кораблем. Сначала он даже не поверил своим слезящимся от усталости глазам и решил, что ему снова все это только кажется, но, протерев глаза и как следует проморгавшись, он понял, что булыжник реален, и корабль срочно нужно уводить с курса. Что должен делать сигнальщик в такой ситуации? Правильно, поднимать сигнал тревоги. Беда состояла в том, что не только у сигнальщика работа была утомительной, и абсолютно каждому члену экипажу гораздо сильнее хотелось досмотреть сны в своих спальных карманах, нежели сломя голову лететь на очередную ложную тревогу. На сигнал тревоги никто не отреагировал, и на том путешествие того корабля окончилось.
Эту притчу рассказывают студентам в некоторых специализированных академиях, включая ААПЛ имени Шварценберга, чтобы те смогли вынести из нее два моральных вывода. Во-первых, таких сигнальщиков надо палками гнать из космического флота, и во-вторых, когда на кону человеческие жизни, даже самые сомнительные сигналы надо проверять.
Ленар немного поелозил в своем капитанском кресле, чтобы размять затекшие части тела, и спросил:
— А к чему ты нам сейчас все это рассказала?
— Просто решила напомнить, что мы сюда прилетели не зря, — ответил пост оператора голосом Ирмы.
— Я и не говорил, что мы прилетели сюда зря.
— Мне показалось, что ты так подумал.
— Ничего подобного.
— Я, кажется, слышала такую историю когда-то давно, — донесся хриплый голос Вильмы с той части мостика, откуда сильнее всего пахло горячим кофе. — Но только там был мальчик, который что-то кричал про волков.
— Там тоже все кончилось тем, что на мальчика упал астероид?
— Что-то вроде того…
Вильма сдула пар со своей кружки, сделала мелкий глоток, поморщилась и вернула кружку в подстаканник с обогревом, стараясь не открывать взгляда от экрана, по которому синхронно двигались слева направо белые точки. Она была готова поклясться, что если на этом экране в ближайшие пару часов не появится хоть что-то, отдаленно похожее на терпящее бедствие судно, она сама сорвется и сделает какую-нибудь глупость.