Тысяча благодарностей, Дживс
Шрифт:
Я не сделал ни шага, чтобы последовать за ним. Я был сыт по горло нашим общением, несмотря на его краткость. Живя под одной крышей, решил я, мы, безусловно, будем иногда раскланиваться, но только в том случае, если столкнемся нос к носу. Весь этот эпизод напомнил мне о моей первой встрече с сэром Уоткином Бассетом и о недоразумении с его зонтиком. Я был потрясен, как в тот раз. Хорошо, что в двух шагах от меня стояла деревянная лавочка и я мог посидеть и успокоить нервы. Небо становилось все более сумрачным и как бы это сказать - чреватым грозой, но я не трогался в путь. Только после того, как у меня
Я замер. Когда-то я любил, лежа в ванне, петь песню, рефрен или припев которой начинался со слов: "Я стоял, я смотрел, и я слушал", - и как раз этим я сейчас и занимался, только вот смотреть было некуда. Дождь не шел, да и грохот грузовиков на деревянном мосту больше не раздавался. Казалось, природа махнула на все рукой, решив, что затевать грозу слишком хлопотно. Так что я не только не был убит молнией, но даже не промок и пребывал в прежнем состоянии.
Владелец фотоаппарата говорил с невидимым собеседником и сказал вот что: "Его фамилия - Вустер. Говорит, он племянник миссис Траверс".
Было ясно, что к началу разговора я опоздал. Должно быть, до этого был задан какой-то вопрос, скажем: "Вы случайно не знаете, кто этот высокий, стройный, симпатичный, я бы даже сказал - очаровательный молодой человек, с которым я разговаривал неподалеку от дома?" Или, возможно, вопрос был задан чуть-чуть иначе. Суть от этого не меняется. А второй собеседник подал реплику, что, мол, понятия не имею. После чего владелец фотоаппарата и произнес услышанную мною фразу. Не успел он договорить, как в комнате кто-то громко фыркнул, и раздался возглас, полный ужаса и отвращения: "Вустер!"
Я весь задрожал от макушки до пят. Возможно, я даже охнул, но, к счастью, не настолько громко, чтобы меня услышали в гостиной.
Дело в том, что я узнал голос лорда Сидкапа, или Спода, как я всегда буду его называть, сколько бы титулов он ни унаследовал. А ведь я-то думал и надеялся, что навсегда отряс прах Тотли-Тауэрс от своих ног и больше не увижу Спода. Этого живоглота, который своими поступками еще с раннего детства заставлял всех добропорядочных людей хвататься за головы. Неудивительно, что у меня на секунду потемнело в глазах, и я, чтобы не упасть, вынужден был ухватиться за поплывший мимо розовый куст.
Этот Спод - здесь необходимы разъяснения для новичков, которые не читали предыдущих разделов моего жизнеописания - многократно встречался мне на жизненных, так сказать, перекрестках, и никогда эти встречи добром не кончались. Я сказал, что сомневаюсь в возможности нежной дружбы между мной и владельцем фотоаппарата, но было еще менее вероятно, чтобы такое, как выражается Дживс, слияние душ произошло у нас со Сподом. Наши взгляды друг на друга были вполне определенными. Он был убежден, что, пока английскую землю топчут Вустеры, она никогда не станет землей героев, а я, в свою очередь, полагал, что тонна кирпичей, брошенная с высоты
– Вы с ним знакомы?
– спросил владелец фотоаппарата.
– К сожалению, да, - ответил Спод таким тоном, точно он Шерлок Холмс и его спросили, знаком ли он с профессором Мориарти.
– А вы как с ним столкнулись?
– При его попытке удрать с моим фотоаппаратом.
– Ха!
– Естественно, я подумал, что он хочет его украсть. Но если он действительно племянник миссис Траверс, это меняет дело.
Спод скептически отнесся к такому умозаключению, на мой взгляд достаточно убедительному, и снова фыркнул - даже оглушительнее, чем в первый раз.
– То, что он племянник миссис Траверс, ровным счетом ничего не значит. Будь он племяником архиепископа, он вел бы себя точно так же. Тихой сапой Вустер украдет все, что только не прибито гвоздями. Он знал о вашем присутствии?
– Нет. Я стоял за кустом.
– А фотоаппарат у вас хороший.
– Уйму денег стоил.
– Тогда он, конечно, собирался его украсть. Решил, должно быть, что ему подфартило. Позвольте мне рассказать вам о Вустере. Наша первая встреча произошла в антикварном магазине. Я пришел туда с сэром Уоткином Бассетом, моим будущим тестем. Он коллекционирует старинное серебро. Сэр Уоткин поставил там среди мебели свой зонтик. Вустер был в магазине, но где-то прятался, и мы его не видели.
– Небось в каком-нибудь темном углу?
– Или за каким-нибудь шкафом. Мы только тогда его заметили, когда он уже крался к выходу с зонтиком сэра Уоткина.
– Наглый какой.
– Ну еще бы. Им без этого нельзя.
– Пожалуй. В таких делах нужны дерзость и хладнокровие.
Не будет преувеличением сказать, что я вскипел праведным гневом. Как я уже имел случай писать, тот мой поступок объяснялся просто. Выходя в то утро из дома, я не взял зонтика и в магазине по рассеянности схватил чужой, следуя естественному закону, согласно которому человек безотчетно тянется к тому зонтику, что поближе, как цветок - к солнцу.
Потом снова заговорил Спод. Я не сомневался, что пауза в их разговоре была занята размышлениями о моем проступке. Теперь его голос звучал так, словно готовил слушателя к кульминационному моменту.
– Хотите верьте, хотите нет, но вскоре после этого он появился в Тотли-Тауэрс, имении сэра Уоткина в Глостершире.
– Поразительно!
– Я знал, что вы удивитесь.
– Конечно, загримированный? В парике? С приклеенной бородой? С накрашенными шеками?
– Нет, он приехал, ни от кого не таясь, по приглашению моей будущей жены. У нее к нему какая-то сентиментальная жалость. Думаю, она надеется его перевоспитать.
– Таковы девушки.
– Да, но лучше бы они не были такими.
– Вы отругали свою будущую жену?
– Тогда я не мог этого сделать.
– Может, оно и к лучшему. Однажды я отругал девушку, на которой хотел жениться, а она взяла и вышла за биржевого маклера. Так что же было дальше?
– Он украл одну ценную вещь. Серебряный кувшинчик для сливок. Такой сливочник в виде коровы.
– Мне лично врач запрещает есть сливки. Его, конечно, арестовали?
– Как его арестуешь? Никаких улик.