Тысяча благодарностей, Дживс
Шрифт:
Приободрившись, я потянулся за портсигаром, но не успел я открыть его, как уже - растяпа этакий!
– выронил на мостовую. Я сошел с тротуара, чтобы поднять его, но тут за моей спиной раздался автомобильный гудок, и, начав делать пируэт, я увидел, что через какие-нибудь две секунды борт мне протаранит мчащееся такси.
Сложность пируэта - говорю это для непосвященных - состоит в том, что, если вы не танцовщик, у вас могут заплестись ноги; как раз это со мной и произошло. Мой левый ботинок зацепился за правую лодыжку, я потерял равновесие, покачнулся и через долю секунды повалился, словно какое-нибудь
Разумеется, первое, что делает в таких случаях человек, наделенный тонкими чувствами, это благодарит своего храброго спасителя. Я повернулся, чтобы так поступить, и увидел, что мой храбрый спаситель - вот так сюрприз!
– не кто иной как Дживе. Свалился как снег на голову. Я понятия не имел, что он тут делает, и в первый момент даже подумал, что это не он, а его астральное тело.
– Дживс!
– выпалил я. Я почти уверен, что это слово сюда подходит. В общем, пусть будет так: выпалил.
– Добрый день, сэр. Надеюсь, вы не пострадали. Вы были на волосок от гибели.
– Вот именно. Не скажу, что целая жизнь промелькнула в этот миг перед моим мысленным взором, но уж добрая ее половина точно. Но вы...
– Не стоит благодарности, сэр.
– Если бы не вы, завтра мое имя фигурировало бы в колонке некрологов.
– Рад был помочь, сэр.
– Удивительное дело, вы - как американская морская пехота: всегда словно из-под земли вырастаете в критический момент. Помню, как вы появились в тот раз, когда А. Б. Филмер и я выясняли отношения с лебедем, и подобным случаям несть числа. Когда буду в следующий раз молиться, обязательно распишу в красках ваши благодеяния. Но что вас занесло в эти края? Кстати, где мы находимся?
– На Керзон-стрит, сэр.
– Да, конечно. Я бы сам сообразил, если бы не погрузился в размышления.
– Вы были погружены в размышления, сэр?
– С головой. Я расскажу об этом после. Кажется, здесь неподалеку находится ваш клуб?
– Да, сэр, за углом. В ваше отстутствие я упаковал вещи и решил пойти туда пообедать.
– На мое счастье. Если бы вы не пошли в клуб, я был бы сейчас... Как там в вашей прибаутке? Где про колесо.
– "Всего лишь пыль под колесом твоей повозки" [Цитата из стихотворения Лоренс Хоуп (1865-1904) "Всего лишь пыль"], сэр.
– Или, скорее, повозки таксиста. Почему вы так испытующе на меня смотрите, Дживе?
– Мне кажется, что после этого неприятного происшествия у вас несколько взъерошенный вид, сэр. Если вы позволите, я бы предложил вам сейчас направиться вместе со мной в клуб "Подручный Ганимеда".
– Понял. Вы меня там умоете и почистите.
– Именно так, сэр.
– И, может быть, дадите виски с содовой?
– Разумеется, сэр.
– Мне это будет очень кстати. Медяк без пяти минут трезвенник, так что коктейлей мы до обеда не пили. И знаете, почему он не пьет? Потому что девица, с которой он помолвлен, неразумно толкает его к воздержанию от спиртного. И знаете, кто эта девица? Моя двоюродная сестра Флоренс Крэй.
– В самом деле, сэр?
Разумеется, я не рассчитывал, что он выпучит глаза и запрыгает по
Дело в том, что Дживс всегда помогает мне выпутываться из недоразумений с прекрасным полом, и он знает всю подноготную про разнообразных женщин, которым время от времени едва не удается затащить меня под венец; но, разумеется, мы с ним не обсуждаем их. Обсуждать женщину, на наш взгляд, значит трепать ее имя, а трепать имя женщины не в правилках Вустеров. И Дживсов тоже. Не поручусь за Чарли Силверсмита, но думаю, что и он не нарушает в этом отношении моральный кодекс. Подобные неписаные правила впитываются с молоком матери.
Словом, я просто сообщил Дживсу, что Флоренс заставила Медяка баллотироваться в парламент и что мы будем агитировать за него избирателей, и попросил его не жалеть сил, чтобы сформировать у них надлежащее мнение. После того как он ответил: "Да, сэр", "Слушаюсь, сэр" и "Понимаю, сэр", мы проследовали в клуб "Подручный Ганимеда".
В клубе было как нельзя уютней. Неудивительно, что Дживс предпочитает проводить здесь большую часть свободного времени. По сравнению с "Клубом шалопаев" этот клуб, конечно, был пресноват. Я справедливо предполагал, что не увижу здесь в обеденнное время ни разбросанного хлеба, ни рассыпанного сахара: это никак не вязалось бы с тем, что здешняя публика - пожилые дворецкие и камердинеры в летах, однако в отношении комфорта пожаловаться было не на что. Грохнувшись на мостовую, я ушиб мягкие места, и я почувствовал себя лучше только после того, как, умытый и почищенный, снова в полном параде погрузился в глубокое кресло в курительной комнате.
Потягивая виски с содовой, я вернулся к разговору о баллотировке Медяка, которая, естественно, была темой дня.
– Думаете, он имеет шансы, Дживс?
Он ответил не с кондачка, а все взвесив, как будто решался на вложение денег.
– Трудно сказать, сэр. Маркет-Снодсбери, как и многие другие провинциальные городки Англии, можно назвать чопорным. Там придают большое значение респектабельности.
– Медяк достаточно респектабелен.
– Вы правы, сэр, но вам же известно: он человек с прошлым.
– Так, мелкие грешки.
– Однако узнай о них избиратели - и он лишится их поддержки.
– Но ведь узнать им неоткуда. Правда, он есть в клубной книге...
– Одиннадцать страниц, сэр.
– Но вы уверяете, что ее содержание никогда не будет разглашено.
– Никогда, сэр. На этот счет мистер Уиншип может быть совершенно спокоен.
От слов Дживса я вздохнул свободнее.
– Дживс, - сказал я, - от ваших слов я вздохнул свободнее. Вы же знаете, я всегда тревожусь из-за клубной книги. Ее ведь хранят под замком?