Тысяча лет в долг
Шрифт:
— А дорога все вверх да вверх! — крикнула она. — Поторопиться бы кое-кому не грех! — Старушка взмыла свечкой, потом спикировала вниз. — Поди, и двух слов с перепугу не свяжет! — Она захихикала, махнула ручонкой. — Да ладно: стрела путь укажет!..
— Жезл от пасти спасет! — подхватил Кафцифани, с ревнивым вниманием наблюдавший за виртуозными пируэтами, которые описывала в багровом тумане его игривая половина. — Там, где хозяин стадо пасет! Зубастые ворота — иди, если охота! Фр-р-р!.. — И отец опасной красавицы Лилит ракетой устремился за супругой. Некоторое время они разыгрывали настоящий воздушный
Вконец обалдевший от их мельканий, Семен помотал головой.
— Послушайте, — сказал он раздраженно, — неужели нельзя толком объяснить — что да как? При чем тут стрела? При чем тут жезл? Какое еще стадо?
Старички зависли в воздухе. На крохотных лицах появилось одинаковое выражение глубокой задумчивости. Они одновременно посмотрели друг на друга и отрицательно замотали головами.
— Нельзя, — грустно сказал Кафцифани. — Иначе как бы люди проявляли смекалку? И с чего это нам объясняться толком? На то другие есть. Умники-разумники.
— Нельзя, — так же грустно добавила Мехитбаэль. — Что за удовольствие от объяснений? Разжевать, в рот положить. Мы сказали, ты сделал... Никакого интереса. Никакого азарта. Ску-учно-о!
Семен махнул рукой.
— Ладно, валяйте... — буркнул он. — Азартные нашлись... Валяйте, говорю, может, пойму что-нибудь в вашей абракадабре.
Старички-прыгуны вновь принялись носиться по воздуху с бешеной скоростью. С такой же скоростью на Семена сыпались стишки:
— Корона — не корона, если есть антикорона. Думай, приятель, думай, вот: правду сказал или наоборот?.. — Кафцифани многозначительно хихикнул, а потом врастяжку пропел: — Ложь да обма-ан — огонь, урага-ан...
Семен даже не пытался понять, о чем ему толкуют два ехидных предсказателя. Он просто слушал и запоминал — насколько это было возможно. От напряжения у него кружилась голова, мелькание перед глазами носившихся взад-вперед маленьких фигур в развевающихся синих плащах вызывало приступ тошноты. Чтобы не упасть, ему пришлось подобрать жезл и опереться на него. Он на мгновение закрыл глаза.
— Эй, да ты не спишь ли? — Маленькие ручки принялись его тормошить одновременно с двух сторон. — Не спи, некогда, некогда спать! Слушай!
— Не сплю, не сплю... — проворчал Семен, открывая глаза. — Просто от ваших прыжков и ужимок в глазах рябит. Продолжайте.
Кафцифани и Мехитбаэль вдруг перестали кружить в воздухе, опустились на землю и замолчали.
— Чего это вы? — удивился Семен.
Старички перестали хихикать, уставились на него круглыми блестящими глазами.
— А что тут продолжать? — произнес вдруг Кафцифани грустно. Он подпер голову крохотной ручкой, его круглое морщинистое лицо состарившегося лилипута еще больше сморщилось, стало похожим на воздушный шарик, из которого выпустили воздух. — Все вроде бы.
Мехитбаэль кивнула.
— Ну что же, все — значит, все, — с сожалением сказал Семен, ничего не понявший из дурацких стишков. — И на том спасибо.
Он собрался было продолжить свой путь дальше, но тут вдруг Кафцифани спросил:
— Ре'ема [8] и Бегемота когда-нибудь видел?
— Нет, — удивленно ответил Семен.
— Скоро увидишь, — многозначительно сообщил он. И добавил: — Вторая в бездну уйдет, третья с небес низойдет!
А Мехитбаэль вдруг одним прыжком приблизилась вплотную к Семену и громко прошептала:
8
Ре'ем — мифический зверь, похожий на гигантского единорога.
— Запомни, дружок, три лучше двух. Запомнил?
— Запомнил, — ответил Семен. — Ясное дело, три лучше двух. Больше, во всяком случае.
— Не больше! — Мехитбаэль рассердилась так, что ее личико почернело. Топнув ногой, она взлетела над головой Семена и громко прокричала: — Не больше, а лучше! Запомни! Три! Лучше! Двух!
Совсем обалдевший от всего этого, Семен только кивнул. В то же мгновение оба старичка мячиками взвились в воздух и исчезли. Покачав головой, Семен двинулся дальше.
Однообразие растягивает время, делает его неопределимым. Так что, шагая по полированным черным плитам последней дороги, Семен не мог сказать, сколько продолжался его путь. Он шагал будто автомат, а в голове вертелись странные смешные стишки прыгающей парочки. Стишки раздражали; он чувствовал, что за нелепыми неуклюжими строками скрывалось нечто важное. Может быть, даже решающее. Но что?
«Стрела путь укажет... А то я сам не вижу, куда идти, — сердито рассуждал Семен. — Как будто тут есть выбор. Шагай вперед, куда дорога ведет... Ну и ну, уже и сам заговорил в рифму! — Он фыркнул. — Два лучше одного?.. Нет, два не лучше одного, так кажется... А, вот: три лучше двух. Полезнее... Тьфу ты, пропасть!» От досады он ускорил шаги. Дорога вилась, уходя все вверх, все ближе к сердцу Нижней Преисподней. Воздух словно густел, становился вязким. Семен пошел медленнее, стараясь дышать глубоко и размеренно.
После очередного поворота стишки разом вылетели из головы. Семен остановился как вкопанный.
Здесь дорога распрямлялась, переходила в относительно широкий прямой мост, каким-то чудом висевший над бездонной пропастью.
Мост упирался в ворота.
Самые обыкновенные дворовые ворота, местами чуть покореженные и покрытые ржавчиной. Разве что очень большие. Их створки были широко распахнуты. Что скрывалось внутри, разобрать было невозможно — из-за тумана.
Да и не это интересовало сейчас Семена. Потому что по обе стороны ворот стояли два существа столь диковинного вида, а главное — таких размеров, что Семен мгновенно испытал желание развернуться ровно на сто восемьдесят градусов.
Существо, находившееся справа от ржавых ворот, отдаленно напоминало давным-давно вымершего зверя индрикотерия, виденного Семеном когда-то на картинке. Мощное тело поддерживалось четырьмя столбообразными ногами, непропорционально длинная шея, вытянутая вперед, заканчивалась относительно небольшой головой то ли черепахи, то ли ящерицы. Голову венчал длинный, чуть ли не трехметровый рог. Он рос между крохотными глазками и был, видимо, весьма тяжел. Во всяком случае, казалось, что его тяжесть заставляет зверя держать голову у самой земли.