Тысяча лет в долг
Шрифт:
— И что же? — настороженно спросил Семен, крепче сжимая посох.
— Тхом наложится на твой мир. Власть Теомиэля распространится и на него.
6
АНТИХРАМ
Семен устало опустился на землю и подпер голову рукой. Он прошел уже не менее десяти километров, затратив около двух часов (так ему казалось, во всяком случае), но дорога не стала короче, а цель — ближе. Черная гора, подобно гигантскому клыку вонзившаяся в неестественно искривленный небосклон, словно дразнила его своей близостью и в то же время оставалась далеко, у самого горизонта. Да она и была горизонтом — единственным четким ориентиром на краю клубящейся черно-багровой бездны, в которой уже невозможно было определить: небо это или земля, туман или облака.
Семен облизнул пересохшие губы. На зубах отвратительно скрипел песок, таким же песком, мелким, как пудра, покрылись за это время лицо и руки. Он нашарил висевшую у пояса кожаную флягу, встряхнул. Развязал тесьму на горлышке, вынул пробку. Вода оказалась теплой, с затхлым привкусом. Он сделал несколько глотков, поморщился, выплеснул остатки воды в ту же осточертевшую красную пыль, мягким ковром покрывавшую весь грунт.
Сейчас причудливую дикость, уродливую хаотичность местного ландшафта почти полностью поглотил плотный туман. Он явственно и быстро густел по мере удаления Семена от обрыва, разделившего Абадон и Шеол Тахтит. Этот густой, плотный туман больше походил на дым от мощного пожара.
Но никакого пожара не было, был лишь странный, искаженный, словно вытянутый вдаль купол неба — и Нижняя Преисподняя, взметнувшая под самые облака странное сооружение, названное Сатаном Антихрамом.
В грубых, искаженных очертаниях Антихрама виделась скрытая угроза и какая-то загадка.
Что представляло собою это сооружение, Семен пока не знал. Знал лишь, что там, на колоссальной высоте, должно закончиться его путешествие.
При мысли о глубине той пропасти, над которой находилось место обитания Темного Владыки, у Семена закружилась голова.
Он отвел взгляд от черного, словно вырезанного из фотобумаги силуэта. Одиночество — вот ощущение, которое не оставляло его с момента похищения Далии и Эгуда. Сатан — как бы ни подозревал Семен князя Гееномского в двойной игре, но привык к нему, почти как к человеку, — превратился в дряхлого и бессильного старика.
Семен вспомнил, как, оглянувшись в последний раз на изможденную фигуру, чудом удерживавшуюся на камне, он вдруг испытал мгновенную странную жалость. Это чувство попросту ошеломило его: испытывать жалость от бессилия ангела смерти!
Увы, в тот момент сидевший на камне старик был не грозным ангелом смерти, а верным помощником и советчиком. Он еще раз оглянулся, прощально махнул рукой. Рука так и застыла в воздухе. Фигура сидящего Сатана стала вдруг нечеткой, а потом и вовсе прозрачной.
И наконец исчезла. Словно багровый воспаленный свет, лившийся сверху, растворил ее.
Именно тогда Семен со всей ясностью понял: он остался один. И рассчитывать мог отныне только на самого себя.
То есть Сатан должен был вернуться — его бессилие кончится вместе с Судным днем. Только тогда помощь повелителя княжества Гееном уже окажется абсолютно бесполезной.
«Тхом наложится на твой мир. Власть Теомиэля распространится и на него».
Слова эти прозвучали будто наяву, четко вписались в багровый сумрак, вспыхнули черным пламенем перед глазами — и исчезли. Семен тяжело поднялся на ноги. Змееголовый жезл, на который он опирался во время ходьбы, светился во мгле тусклым зеленоватым свечением. Он поправил лук, попробовал — легко ли выхватить меч из-за пояса. Пора было продолжать путь.
Семен прикинул на глаз расстояние до вершины. Вряд ли удастся быстро преодолеть его. Примерно в километре отсюда лента дороги заворачивала круто вверх, а затем превращалась в серпантин или, вернее, в подобие резьбы гигантского винта — если считать винтом черную гору Нижней Преисподней.
Так или иначе, сидеть здесь на камне и делать вид, что усталость лишила тебя возможности двигаться дальше, не имело никакого смысла. Никто не сделает твою работу. Никто не придет и не скажет: «Посиди, Сенечка, отдохни. Я сгоняю узнаю — как там и что там, вернусь — расскажу».
— Посиди, посиди... — раздался вдруг чей-то ехидный голос. — Отчего ж не посидеть? Посиди, посиди, задница к камню прирастет, ноги в землю уйдут. Корни пустишь — ничего делать не придется! Ох-ха-ха!..
Семен схватился за меч. Лихорадочно завертел головой:
— Кто здесь? — Жезл полетел в сторону. Сжимая меч обеими руками, Семен медленно продвигался туда, где, как.ему казалось, прятался говоривший.
— А никого! Нету здесь никого и не было! Ох-хо-хо, тупая твоя башка! Он и не видит ничего, и не слышит! — заскрипел ехидный голос совсем с другой стороны. — Может, и его здесь нет?
Семен резко развернулся, яростно взмахнул оружием.
— Я даже не уверен, что он думать может! — послышалось за его спиной. — Да и как думать, если ты на самом деле, может быть, и не существуешь? Зря теряем время! — Этот голос был другим, но столь же скрипучим и ехидным.
Семен разозлился по-настоящему.
— Эй, вы! — рявкнул он. — Ну-ка выходите! Нечего в прятки играть! Сейчас посмотрим, кто из нас существует, а кто нет!
— Ой как страшно! — с притворным страхом крикнул первый голос.
— Ой как страшно! — отозвался эхом второй. — Давай выйдем, а?
— Давай, а то еще разозлится!
При этих словах душная пелена тумана разорвалась. Сильный порыв ветра рванул Семена за одежду, словно издеваясь, обмотал край плаща вокруг его же грозного меча, швырнул в глаза невесть откуда принесенную пригоршню мусора и пыли. Семен закашлялся, зажмурился, замахал руками.
А когда вновь открыл слезящиеся от ветра и пыли глаза, то увидел прямо перед собой уже знакомую парочку — Кафцифани и Мехитбаэль.
Тесть и теща Сатана в нетерпении подпрыгивали вверх на добрых два человеческих роста. Казалось, в их коротких ножках спрятаны мощные пружины. Или портативные ракетные двигатели.
— Ну что? — хихикнул Кафцифани. — Так и будешь глаза таращить?
Мехитбаэль вдруг раскинула коротенький синий плащ наподобие крыльев, взлетела по наклонной и принялась описывать плавные круги над головой Семена.