Тысяча миль в поисках души
Шрифт:
Свыше четырех тысяч человек, сбивая друг друга с ног, топча упавших, бежали по коридору, чтобы первыми достигнуть заветной двери, чтобы получить место уборщика мусора. Вот как передал об этом в вашингтонскую газету ее атлантский репортер Поль Уэст: «Двадцатичетырехлетний одноногий инвалид пострадал, кажется, больше всех. «Опомнитесь! — кричал он. — Пропустите меня. Я ветеран!» Толпа неслась мимо него. Оставляя за собой полосу крови, он полз по полу и плакал навзрыд, пока его не оттащили в сторону полицейские».
Паника охватила служащих
Примчавшиеся на биржу репортеры спешно брали интервью. Двадцатидвухлетний Уиллин Рид сказал, что он потерял работу полгода назад. Он пришел к бирже труда в три часа ночи. Думал, что будет одним из первых.
— Увидев очередь, я понял, что шансы мои равны нулю, — рассказывал он. — Но что мне оставалось делать, как не стоять в очереди? Вчера я побывал в десяти местах и везде получил отказ.
…Из Вашингтона я звонил в Атланту мэру Джексону, хотел расспросить его об уровне безработицы в Атланте, но его не оказалось на месте, и на мои вопросы ответил один из его сотрудников.
— То, что случилось в Атланте, случается сейчас и в других городах, только об этом не пишут, — с оттенком досады в голосе сказал мне мой собеседник. — Атланте просто не повезло. Какому-то городу предстояло попасть на страницы газет. По случайности попала Атланта.
По словам сотрудника мэрии, дела в Атланте обстоят не лучше и не хуже, чем в других городах США. Безработица здесь сейчас на уровне 7,5 процента. Среди молодых негров в Атланте работы не имеет каждый четвертый.
— Рядовые, обыкновенные цифры, — подытожил нашу беседу сотрудник мэрии. — В некоторых городах еще хуже. Например, в Детройте или в Буффало.
Газета «Вашингтон пост» опубликовала снимок, который занял чуть ли не четвертую часть первой страницы. Снимок был сделан в соседнем городе Балтимор с вертолета. Квадратное здание биржи труда и очередь безработных, растянувшаяся на несколько кварталов. Я видел, как рассматривали этот снимок люди на автобусной остановке в Вашингтоне. Пожилой мужчина покачивал головой и все повторял: «Боже мой! Вы только посмотрите! Боже мой!»
Что за этими восклицаниями? Я посмотрел в глаза этому человеку и увидел в них отчаяние. Такое отчаяние, что у меня сжалось сердце. Я не знаю, кто он. Расспрашивать не решился. Возможно, у него большая семья. Может быть, дочь или сын учатся в колледже. На оплату колледжа уходят все сбережения. Он уже не молод. Знает: будут увольнения, его уволят первым. Тогда и колледж прощай. Горе безработного — это горе, помноженное на число близких людей. В его возрасте искать работу — безнадежное дело. Пособие по безработице? Зажгите свечку с двух концов и посмотрите, как быстро она будет таять. Вот так и сроки пособий.
В Вашингтоне, где
— Побывайте в зале, посмотрите, как мы работаем, — вдруг нашел он выход из положения. — Нам пришлось потеснить другие учреждения. Не хватает, знаете ли, помещения. Кстати, там сейчас телевизионные репортеры берут интервью.
Я пошел в зал на второй этаж. Очередь начиналась на лестнице. Совсем как в фильме «Рим, 11 часов». Только лестница здесь солиднее и прочнее. Очередь медленно движется снизу вверх к дверям в зал. Здесь разбивается на пять ручейков, текущих к пяти окошечкам. В окошечках клерки заполняют какие-то анкеты, листают какие-то бумаги. Действительно, заняты до предела.
У одного из окошек рыдает молодая негритянка. Девочка лет двенадцати гладит ее по плечу и уговаривает: «Не надо, мама. Не надо». А у самой дрожат губы, вот-вот сама расплачется.
Телевизионщики, видимо, уже отсняли все, что им надо было отснять, погасили свои яркие лампы. Оператор с камерой на плече кивает на рыдающую женщину и на всякий случай спрашивает репортера:
— Может, ее снимем?
Репортер, совсем еще юная девица, устало машет рукой:
— Хватит. У нас уже есть плачущий мужчина.
Рыжий парень в зеленой нейлоновой куртке откуда-то из коридора несет в картонном стакане воду.
— Вот выпейте, пожалуйста, — протягивает он стакан негритянке.
— Это, наверное, надо снять, — восклицает девица-репортер.
Осветитель мгновенно включает лампу. Оператор в два прыжка подлетает к окошечку. Девица спешит за ним, протягивает парню микрофон.
— Сэр! Вы… — она не знает, что бы такое спросить у парня. — Вы ничего не хотели бы сказать нам?
Парень берет у нее микрофон. Оператор знаками показывает ему, что глядеть надо в объектив. Трещит телекамера.
— Меня зовут Питер Сноу, — говорит парень, поднося к губам микрофон. — По профессии я плотник. У нас все в роду плотники. Мой дед рассказывал про великую депрессию 30-х годов. Отец вспоминал экономический спад 50-х годов. Старший брат был без работы во время спада 60-х годов. Теперь, в 70-х, моя очередь хлебнуть из горькой чаши. Вот я и думаю: что-то здесь не так. Как-то не так устроена жизнь, если не проходит десятилетия, чтобы не было спада…
— Стоп! — командует девица.
Осветитель щелкает выключателем. Гаснет лампа. Оператор опускает камеру.