Тысяча ненастоящих лиц любви
Шрифт:
В утренних сумерках она была такой красивой. Ей безумно шла эта белая курточка, тонкие джинсы в облипку, высокие белые кроссовки. Она походила на ангела, и Илья подумал о том, что не сможет оставить её в покое, даже если всё, что она сказала, ему не поможет. Или даже если поможет.
– А если я всё-таки влюбился? – улыбнулся он. – Тогда можно не отставать?
Лика возвела глаза к небу.
– Нельзя, – сказала она. – Я не верю в любовь. Поэтому найди кого-то другого, влюбись и будь счастлив, а мне пора работать.
Она поднялась на ноги. Илья невольно сделал то же самое.
– Нет, постой, – заволновался он. – Я…
– Пока, художник. – Лика перестала улыбаться. – Отчитаешься в следующий раз. И не вздумай меня преследовать, а то вызову полицию.
Она развернулась и зашагала прочь. Илья смотрел ей вслед и пытался вспомнить, о чём говорил гороскоп, и что это вообще была за газета, потому что теперь он однозначно будет советоваться с ней каждый день. Впрочем, как и со своей подругой.
Лика. Программист. Не верит в любовь. Всё это он узнал всего за одно утро, хотя до этого две недели не мог добиться от неё ни одного ответа. Неужели…
– Ничего, – еле слышно сказал Илья. – Любовь существует. Ты скоро в этом убедишься…
Глава 3
Если бы Катерину Разумихину попросили бы описать себя в паре слов, она наверняка бы ответила что-то вроде «альтруистка… на свою голову», и всё потому, что она просто не могла существовать без того, чтобы о ком-то не заботиться. Именно поэтому она встала на полтора часа раньше, чем надо было, и сейчас, чертыхаясь, лавировала между лужами, вместо того, чтобы спокойно завтракать у себя дома. А всё из-за Леи и её треклятой депрессии. Именно этой ночью ей приспичило усилиться, хотя, казалось бы, всё только начало налаживаться…
Начинал накрапывать противный осенний дождик. Катерина выругалась, натянула капюшон. Только бы успеть добраться до дома Леи до того, как разойдётся. Катерина взялась за телефон, в пару касаний нашла номер подруги и нажала на вызов. Пошли гудки, трубку никто не брал. Конечно, Лея могла ещё спать, но с большей вероятностью она просто не хотела отвечать.
Значит, будем грубо, решила Катерина. Остановилась на перекрёстке – горел красный. Мимо пролетела белая «Шкода Октавия», проехала по луже, и Катерина едва успела отскочить. Грязная вода волной накрыла тротуар.
– Придурок! – крикнула она вслед автомобилю.
Водитель, конечно, не мог этого слышать, но легче стало.
Пару минут спустя она оказалась на месте, подошла к нужному подъезду, набрала нужный номер квартиры на домофоне. Вместо звонка заиграла дурацкая мелодия, поиграла немного, затихла. Катерина повторила вызов, и одновременно с этим взялась за телефон.
– Если ты думаешь, что я так просто тебя оставлю, ты сильно ошибаешься, – процедила она.
На звонок телефона никто так и не откликнулся, но трубку домофона сняли за пару секунд до того, как мелодия должна была утихнуть.
– Кать, ты? – спросил тихий женский голос.
– А кто ещё? – вспыхнула Катерина. – До первой пары час, а нам ещё ехать! Ты чем думаешь?
– Я думаю, что ты мёртвого из могилы поднимешь, – отозвался голос.
Что-то зашелестело в динамике, послышался писк – дверь открылась. Катерина усмехнулась, мысленно празднуя первую победу. Оставалось ещё около десятка – только так можно было заставить подругу собраться в такие дни, как сегодня, когда над Белоглинском единолично воцарялся осенний монотонный дождь. Совсем как в тот день, когда мать выгнала Лею из дома.
Быстрый подъём по лестнице на четвёртый из пяти этажей, поворот налево, к двери, оббитой чёрным кожзамом, скреплённым металлической сеткой. Лея жила здесь, в маленькой однушке, доставшейся ей от бабушки. Хорошо, что на такой маленькой территории – в огромной пустой квартире ей наверняка было бы хуже.
Катерина всегда думала, что в их дуэте вся красота досталась Лее. Об этом говорило вообще всё: имя Лорелей – откуда-то из немецкой легенды, она точно не помнила; фигура – Катерина была высокой и спортивной, одновременно с этим неуклюжей, тогда как Лее явно досталась вся грация этого мира. А ещё зелёные глаза и русые, отливающие рыжиной длинные волосы… что могла противопоставить им кареглазая, чуть полноватая Катерина с крашеным в чёрный каре?
Только сейчас всё это не имело значения. Лея явно ни разу не причёсывалась за эти выходные, а классную фигуру скрывала бесформенная фланелевая пижама. Подруга зевала, но по синякам под глазами становилось ясно, что она не спала большую часть ночи. Катерина знала, чем она занималась – тысячу раз проигрывала в голове тот день, когда ей пришлось уехать от матери. Как будто это что-то изменит…
– Чай? – тихо спросила Лея.
– Кофе, генерал Органа, – хмыкнула Катерина. – Три ложки сахара.
На мгновение ей даже показалось, что в глазах Леи сверкнул гнев, но нет, она только больше приуныла. Если уж этот приём не сработал, Катерина вообще не представляла, что делать. Но сдаваться она не собиралась.
– Какого чёрта, Нойштедтер? – выдохнула Катерина. – Я тебя сейчас к нашим диагностам в медицинский отвезу, если не перестанешь ныть!
Лея пожала плечами.
– Это не самое страшное, – тихо сказала она.
– А что тогда?
– Вот.
Лея кивком указала на что-то у своих ног. Катерина машинально опустила взгляд и увидела тонкую длинную коробочку в светлых тонах. Пачка дамских сигарет, в марках она не разбиралась.
– И-и? – протянула Катерина.
– Откуда ей тут взяться? На моём столе, – сказала Лея. – У меня не бывает гостей, я не курю.
Катерина растерялась. А подруга не умолкала:
– А ещё за мной кто-то следит, – так же тихо продолжала она. – Около дома постоянно дежурит белая «Шкода Октавиа». Я даже пыталась найти владельца по номерам, но его имя мне ни о чём не сказало… и вообще, это женщина. А за рулём всегда мужчина.
Катерина растерянно уставилась на пачку сигарет. Осторожно коснулась её носком ботинка, сдвинула с места, как будто хотела проверить, а не взорвётся ли она. Вообще, всё это было странно – и преследователь, и эта пачка, и то, что Лея была слишком спокойной для всего этого. Даже Катерина, кажется, волновалась больше, хотя не в её дом залезли…