Тысячелетие России: тайны Рюрикова Дома
Шрифт:
Нет смысла описывать все перипетии княжеских усобиц середины – конца XI в., усугубленных к тому же половецким нашествием. Стоит лишь сказать, что в 1097 г. на княжеском съезде в г. Любиче была предпринята попытка преодолеть системный кризис в межкняжеских отношениях. Главное решение съезда: «кождо держить отчьчину свою», включая и «самозахваты» Ростиславичей. Иными словами, каждый владеет тем, чем владеет, и нет смысла покушаться на чужое. Отошли в прошлое частые переезды князей из волости в волость, из княжества в княжество. Так, Владимир Мономах за свою жизнь поочередно был князем ростовским, смоленским, черниговским, переяславльским и, наконец, киевским. После 1097 г. такое стало невозможным – Олег и Святославичи сидели в Чернигове, и им уже не было никакой возможности сесть, допустим, в Смоленске. Поводы для раздоров были, таким образом, исчерпаны.
Однако восстановление мира на Руси было достигнуто путем очередного ослабления центральной киевской власти. Теперь великий князь киевский не мог, даже если бы очень и захотел, передвигать князей с удела на удел – это стало внутренним делом каждого семейного клана; а великий киевский князь лишился рычагов прямого управления. «Переходящей» землей на Руси осталась только одна – Киевская (позже – Новгородская). Именно на нее да на свой родовой удел опирался каждый новый киевский князь. Правда, покуда большая часть Руси (Киев, Переяславль, Смоленск, Владимир-Волынский, Ростовская земля) была в руках такого умного и энергичного князя, каким был Владимир Мономах, это не казалось большой бедой. Однако по смерти Владимира Мономаха и его старшего сына Мстислава Великого (который умел держать всю княжескую братию в кулаке) усобицы вспыхнули с новой силой…
У Владимира Мономаха было восемь сыновей (правда, не все они пережили отца), и новый передел великокняжеской собственности был не за горами. Как тут не вспомнить не оправдавшую себя «лествицу»; да и отношения в доме Мономаховичей нельзя назвать истинно братскими. После целого ряда уже ставших привычными усобиц за главенство над Русью повели борьбу три группировки: Ольговичи, не без основания считавшие, что их незаконно обошли Мономаховичи; старшие внуки Мономаха, потомки Мономахова первенца Мстислава (Мстиславичи); и младшие сыновья (7-й и 8-й) Мономаха, Юрий Долгорукий и Андрей Дорогобужский. О Юрии Долгоруком стоит сказать особо.
В наследство от отца он получил Залесскую Русь – Ростовское княжество. Земли эти считались окраинными, со времен Ярослава Мудрого и до начала XII в. в них даже не было постоянного князя – Всеволод Ярославич и Владимир Мономах правили там через своих наместников, иногда туда заезжая. С начала XII в. данная территория начинает активно заселяться, там появляется все больше новых городов – последнее, впрочем, касается и остальной Руси. В 1108 г. Владимир Мономах основывает в Залесье новый город, которому дает свое имя. Его сын Юрий добавил к нему Юрьев-Польский, Димитров и Переславль-Залесский.
По смерти отца Юрий Долгорукий поначалу не претендует на Киев – его опережают старшие братья Ярополк и Вячеслав. Но он стремится сесть поближе к золотоверхому Киеву, в 1135 г. Юрий Владимирович, как пишет летописец, «выпросил» у великого князя Ярополка Переяславль, а в обмен дал Ростов и Суздаль (?!).
Правда, в том же году совершилась обратная сделка.
(Тут следует сделать еще одну ремарку – пока в Киеве шла борьба за великокняжеский престол, Новгород выгнал своего князя Всеволода Мстиславича и добился «вольности в князьях»; теперь не по прихоти киевских князей, а по желанию новгородского веча приглашались и изгонялись новгородские князья, власть которых на территории Господина Великого Новгорода была в значительной мере ограничена.)
В 1146 г. один из сыновей Мстислава Великого, Изяслав, в конце концов овладевает Киевом, пленив при этом одного из Ольговичей – Игоря (позднее тот будет убит киевской толпой). Брат плененного Святослав Ольгович обращается к Юрию Долгорукому: «…а поиди в Роускоую землю (к) Киевоу. Милосердовавъ мы, налези ме брата. А язъ ти сде(лаеш), надея ся Бозе и силе животворящаго Христа, боудоу ти помощникъ».
Итак, к Юрию Долгорукому обращается заклятый враг Мономаховичей Святослав Ольгович с приглашением идти к Киеву и просьбой вернуть ему брата, за что оный Святослав обещает Юрию помощь. Юрий Долгорукий посчитал, что это самый удобный момент для вокняжения в Киеве. Правда, совместный поход в том году сорвался, и в следующем году уже Юрий Владимирович шлет гонца к Святославу, «рече: приди ко мне, брате, въ Московъ. Святославъ же еха к нему съ детятемъ своим Олгомъ в мале дружине». Встреча эта, где главным вопросом был последующий поход на Киев, произошла 4 апреля 1147 г.
На эпизоде встречи Юрия Долгорукого с черниговскими союзниками стоит остановиться поподробнее, ибо она будет иметь далекоидущие последствия для всей истории Киевской Руси.
Во-первых, впервые в летописи был упомянут населенный пункт, коему через несколько столетий суждено стать столицей нового восточнославянского государства, возникшего на обломках Киевской Руси. 1147 год официально считается годом основания Москвы, а Юрий Долгорукий – его официальным основателем. Хотя ни первое, ни второе утверждения не являются истиной.
Как известно из летописных и прочих источников (например, «Повъсти о зачалъ царствующего града Москви»), на реке Москве в ту пору стояло село Кучково, принадлежащее боярину (по сведениям В. Н. Татищева – тысячнику) Степану Ивановичу Кучке. Уже немолодому, второй раз женатому (на Ольге, родственнице византийского императора Мануила I Комнина), но любящему веселиться князю («другые жены многи приводя, веселяся почасту») пришлось по душе и само место, и жена гостеприимного хозяина. Обиженный Кучка посадил любвеобильную супругу под замок, что князю не понравилось. Юрий казнил бесчувственного к его личным переживаниям боярина, а вдову забрал в полюбовницы. Презрел Юрий Владимирович и сироток – сыновей Кучки, Петра и Якима, взял себе в услужение, а дочь Ульяну выдал замуж за своего тридцатипятилетнего сына Андрея Боголюбского. И именно свадьба последнего (вторая или третья по счету) стала официальным поводом ко встрече Юрия со своими новоявленными черниговскими друзьями. Что же касается села Кучкова, то оно было присоединено к личным владениям залесского князя и, надо думать, тогда же и переименовано, чтобы даже именем своим не напоминать о предшествующих трагических событиях.
Итак, какие же аргументы выдвинул Юрий Долгорукий в подтверждение своих претензий на киевский стол?
Во-первых, свое старшинство в роде. Киевский князь Изяслав Мстиславич приходился Юрию Владимировичу племянником – нарушение «лествицы» было налицо.
Во-вторых, не полагаясь только на старшинство, Юрий Владимирович мог выставить дружину не только своего княжества, но и опереться на союзников – Ольговичей и половцев.
Но Изяславу Мстиславичу было что возразить. Он тоже имел верную дружину и союзников – венгров, поляков и чехов, с которыми он имел династические связи (венгерский король Гейза II был мужем родной сестры Изяслава Мстиславича – Ефросинии. Дочь Всеволода Мстиславича (брата Изяслава) Верхуслава была первой женой Болеслава Кудрявого, сына Болеслава Кривоустого. Одна дочь Болеслава Кривоустого, Агнесса, была женой Мстислава (сына Изяслава) и т. д.).
Что же касается старшинства, то следует заметить, что Юрий и Изяслав по возрасту были практически ровесниками; а киевский стол Изяслав получил в борьбе с заклятыми врагами их рода – Ольговичами, – когда Юрий Владимирович от борьбы уклонился и никаких прав на киевский стол открыто не предъявлял. Не понравились Изяславу и союзники дядины. Если бы Юрий «пришелъ толико съ детьми то которая ему волость люба – ту же бы взялъ. Но он же на мя Половци привелъ и ворогы моя Олговичи – то хочю ся бити».