Тысячелетний воин Ярополк
Шрифт:
– Топ хантер? Что это? – переспросила лесная дева, слегка нахмурившись.
– Я старюсь новыми словами говорить, к новому миру привыкнуть быстрее. А топ хантер – это лучший охотник в округе, овеянный славой.
– Понятно. А зачем покупать? Я же богиня, что понравилось, просто взять. Пусть жертва будет.
– Нет, ничего мы просто брать не будем, – ответил я, тяжело засопев.
С этой станется убить ради яркого сарафанчика. Глаз да глаз нужен.
– Значит, будем охотиться. Прямо сейчас пойдём, – подскочила с дивана нагая богиня.
– Да
– Я лечить тебя буду, – невозмутимо ответила лесная дева.
– Лечить? – скривился я, а глядя на широко улыбающуюся богиню, потрогал сперва полностью зажившую грудь, а потом плечо, где раньше был здоровенный синяк.
В повисшей тишине стал слышен шорох, и раздавался он снаружи, словно кто-то подслушивал через щёлочку. Я приложил палец к губам, призывая богиню молчать, медленно взял с дивана до сих пор испачканный в крови мусорного монстра меч и бесшумно подкрался к двери, стараясь не наступить в лужу, набежавшую на полу из пробитой бадьи-кулера.
Шорох продолжался, и даже слышалось частое дыхание. Изготовив меч для удара, я со всей силы пнул дверь. Та распахнулась, а к противоположной стене коридора отлетело нечто, громко мякнув.
– Охотники! – прокричал я и сделал несколько шагов вперёд, а потом плюнул на пол.
На бетоне лежала и смотрела на меня, прижав уши, большая рысь, одетая в рваную футболку, подпоясанную обычной бельевой верёвкой. А на шее рыси на шнурке от ботинок висел мой нож.
– Ути какая прелесть, – раздалось за моей спиной. – Я же говорила, что лесные твари тянутся к тебе. Давай её себе оставим.
– Давай я буду решать, что делать! – вырвалось у меня, а когда повернулся, то на полу лежала уже не кошка, а испуганная девочка, потирающая ушибленный лоб, на котором проявилась большая шишка.
– Я же богиня. Что хочу, то и делаю, – с нотками обиды ответила лесная дева.
– Нихрена не знаю! Я здесь князь! – огрызнулся, подхватил девочку за руку и поднял над землёй.
При этом из небольшого мешочка, привязанного к поясу, на пол с глухим стуком упала большая гайка. Такая же, как та, которой швыряли в мусорного монстра и пришибли анчутку. В голове начали роиться мысли, пытаясь связать всё положение вещей воедино и продумать будущее. Эти мысли оборвал визгливый крик, раздавшийся со стороны.
– Извращенец! Маньяк! Сейчас полицию вызову!
Я поднял взор на скандальную жену соседа, а потом вытянул в её сторону меч.
– Язык вырву, тварь! Пошла к чёрту!
Женщина вскрикнула и быстро убежала, а я занёс девочку-рысь в гараж и бросил на диван, отчего она ойкнула.
– Что-то много сестрёнок у меня получается, – вырвалось у меня. – Тебе-то что надо?
– Пасиба казать, – испуганно блестя оранжевыми глазами, ответила оборотинка, а потом широко улыбнулась. – А мона я десь жить буду?
– И какая мне от тебя польза? – начал закипать я, пристально глядя на девочку. – И кто ты вообще такая?
– Мурка я. Вот, – быстро ответила юная гостья и сняла пояс, который на поверку оказался простенькой самодельной пращей.
Я не успел ничего сказать, как эта малявка-рысявка быстро вложила гайку в пращу, разок крутанула и выпустила из петли. Тяжёлая железка с треском выбила боковое окно на машине.
– Так! – закричал я и выставил вперёд руку с указательным пальцем, задохнувшись от возмущения. – Отработаешь! И ты тоже!
– Конечно, мой любимый братик, – отозвалась свежеиспечённая Гореслава, а следом ей поддакнула Мурка.
– Да!
Глава 15. Судьба отряда
– Фа! Гадость!
Гоблин Снот откинул в сторону полиэтиленовый пакет, наполненный остатками тухлой рыбы. Пусть те, кто говорят, что такому, как Снот, тухлятина вкуснее пудинга, сами попробуют съесть эту шевелящуюся от червей и нестерпимо воняющую тушку. Снот был привередливый гоблин, он ни за что не станет жрать такое.
Зеленокожий был одет в простую рубаху с оторванным по причине большеватого размера низом и подхваченную вместо пояса обрывком телефонного провода, и простые шорты, достающие ему до щиколоток. На шее висел шнурок с медной бляшкой-амулетом, на котором нацарапано кельтскими рунами слово «Удача». Гоблин придирчиво копался в мусоре.
– О, люминька, – произнёс он, доставая палкой из кучи банку от пива.
А следом ещё несколько таких же. На эту добычу можно уже купить горсть риса или овса. Не мясо, но от голода не подохнешь.
– Снот! – раздался голос верзилы Бутчера, и гоблин быстро смял банки, а потом сунул их в полиэтиленовый мешок. – Снот! Где ты есть, трусливая падаль?!
– Я не падаль. И я не трус, – пробормотал он, а потом со вздохом подхватил своё простенькое копьё и вышел из-за угла заброшенного дома, который люди уже давно хотели снести, но никак не успевали, занятые своими проблемами.
– А, вот ты где! Беги быстрее, Скаль зовёт тебя!
– Уай? Зачем?
– Не знаю. Наверное, бить будет, – усмехнулся Бутчер, а когда искатель с угрюмым видом проходил мимо, ухватил за ручку пакета. – Что там?
– Моё! – огрызнулся Снот.
– Я спрашиваю, что там?
– Банки.
Бутчер скривился, прикидывая, нужно ли ему отбирать добычу у мелкого и непутёвого сородича, или не стоит тратить время, а потом хмыкнул и выпустил из рук пакет.
Снот шмыгнул носом и направился к дальнему деревянному бараку, тоже подлежащему сносу, но всё ещё способному укрыть от непогоды два десятка зеленокожих и лопоухих гоблинов. Желания идти к Скалю не было никакого, тот имел скверный и склочный характер, был жаден и вдобавок жил по принципу «гноби других, чтобы не загнобили тебя, и получай от этого удовольствие». Но при этом был самым сильным в племени, отбирая почти всё, что могли найти его подданные, и почти все женщины принадлежали ему. Лишь приближённые имели жён, а остальные охотники и собиратели только косо глядели на них с завистью.