Тюрьма и воля
Шрифт:
Беда
Тяжелого тоже хватало. Для меня больнее всего — детские дома, их у нас было много. Особенно тяжело там, где дети-инвалиды. Нервы не выдерживали. Заходишь, говоришь, обнимаешь, даришь подарки, а сам как в бреду. Сознание отключается. Глубоко уважаю настоящих воспитателей. Их немного. Я не смог бы. У каждого человека свой барьер. Это — мой.
Смертей тоже хватало. Производство и опасное, и вредное, работа нервная. Люди рано уходят. Меня самого на разных этапах «карьеры» и током било — сознание терял, и трубы падали — уворачивался, и травился химическими выбросами, и замерзал до полного «несгибания конечностей», но я живучий, а многие другие — увы.
Особое место занимает гибель мэра Нефтеюганска Петухова. Конечно, он — не единственная криминальная жертва среди тех, кого я лично знал в разные годы, но ситуация с ним была особенно неприятной.
По ряду причин мэр строил свою публичную позицию на претензиях к компании. Мол, он не платит бюджетникам, поскольку компания недоплачивает налоги и т. п. На самом деле цены упали, и компания дотировала местное подразделение. Это единственный год (1998), за который нам претензий по налогам не смогли предъявить даже в ходе разгрома ЮКОСа.
Только накануне, на совещании у губернатора, последний его убедил прийти к соглашению, но этот факт еще «не разошелся» в городе. Соглашение состояло в том, что он прекращает раскачивать ситуацию в регионе, а губернатор ему чуть увеличивает налоговую долю (ведь мы платили в региональный бюджет, и уже губернатор делил деньги между местными).
Мой день рождения — 35 лет. Подготовлены мероприятия с участием наших бизнес-партнеров, членов правительства, других уважаемых людей…
Утром звонок: мэр Нефтеюганска убит. Понятно, многие в городе подумают на ЮКОС. Понятно, наши недруги постараются максимально использовать это против нас.
Было очень неприятное ощущение: убит лично знакомый, хотя и совсем не близкий, человек. Это, думаю, любому было бы неприятно.
Но главное — очевидные последствия для репутации компании.
Все мероприятия отменили — ясно же, какие будут обсуждения и настроение у присутствующих. Поехал к родителям. Туда, в Кораллово, приехали некоторые сотрудники компании, друзья. И все равно, не 35-летие, а совещание: что делать в создавшейся острой ситуации.
Что я мог? Это ведь миф о могучей службе безопасности. У нас же специфические задачи — экономика. Конечно, объявили премию за поимку. Но главное, я поехал говорить с людьми. Было трудно и неприятно. Но справились.
Следователи кого-то нашли, но дальше начались некие странности. Кого-то отпустили, кого-то убили.
В этот момент начался кризис (август 1998 года), и мне стало не до того. А когда через год кризис кончился, уже острота спала. Игра же в милиционера, ведение следствия вместо тех, кому положено, меня лично никогда не привлекали. Тем более все равно никому ничего не докажешь.
Что касается версий, то версия «ЮКОС» была неизбежной. Ведь не буду же я орать на площади, что только вчера, мол, мы обо всем с мэром договорились у губернатора, а сегодня его грохнули… Глупо.
Было еще три версии: «чеченский рынок» (он разогнал рынок, который чеченцы держали под контролем, и отдал этот бизнес жене); «строители» (он не платил строителям, а у них тоже была «крыша») и «жена» (она — женщина волевая и мстительная, а Петухов — обычный мужик).
В общем, мы решили, что наилучшим вариантом будет «не дергаться». Пусть разбираются те, кому положено.
Вот они и «разобрались».
Мне вообще с «юбилеями» не везет: на 40-летие думал о готовящихся арестах, до которых была неделя, на 45-летие перепредъявляли обвинение в Чите. Да и 1993 год (30-летие) вспоминать неохота…
Дом — там, где жена
В каком режиме тогда жил? Для меня работа была любимым делом, поэтому никакого специального отдыха не требовалось. Конечно, времени на семью не хватало, но и больше 12–14 часов в день я тоже не работал. Да еще и воскресенье стремился проводить дома. Важно, не сколько работаешь, а как. Насколько эффективно тратишь время. Насколько качественно работают помощники. У меня всегда складывалась отличная команда.
Если же говорить о «совсем» свободном времени, то больше всего люблю фотоохоту. Причем не столько ради редких кадров, сколько ради пеших прогулок в тишине. Раньше очень любил скалолазание. Теперь уже вряд ли смогу.
Я всегда много мотался по командировкам. Возить семью с собой даже в голову не приходило. Маленький ребенок — Насте в 1996 году было пять лет, в 1999 году Глеб и Илька родились. Куда?
Старался субботу-воскресенье проводить дома. Если не получалось, то хотя бы раз в месяц. Летал.
У меня семья не очень обычная для предпринимателей первой волны (хотя я подобные знаю). Мы познакомились до того, как ко мне пришел успех. Инка очень не любит публику, новых людей, а для меня других женщин не существует. Только друзья. Друзей-женщин много. Я им доверяю. Они не предают.
Дом — там, где жена. Остальное неважно. То, что построено в Жуковке, строилось без нашего с Инкой участия. Она была в Швейцарии — тяжелые роды. Я мотался к ней и по регионам — шел кризис. В общем, когда я ее туда перевез (жить было больше негде, предыдущее жилье уже перешло другим людям), пришлось еще два года достраивать. Внешне мне дом нравился. Внутри — слишком большой. Больше 700 м. Мы все собирались у меня в кабинете. Остальное — «местами освоенное пространство». Сейчас жена переехала. Мне тот дом тоже не жалко. Еще одно бывшее пристанище. Сколько их у нас с ней было…
Жуковка — не первое место, где мы жили вместе с коллегами. Так удобнее. Рабочий день начинается с утра, продолжается по пути на работу, а заканчивается часто глубокой ночью. Если бы жили в разных местах, то дома бывали бы еще меньше. Надоедать друг другу? Нет. Во всяком случае мне никто не надоедал. Кроме работы. Но работа — долг. Здесь ничего не поделаешь. Надоело — уходи. Хотел уйти…
Относительно моральных принципов.
Мы же все советские люди. Что в нас воспитывала семья? Не делай другому того, чего ты не хотел бы для себя. И наоборот, сделай то, что ждешь для себя от людей.