Тюрьма и воля

Геворкян Наталья Павловна

Петухов

Владимир Петухов был избран мэром Нефтеюганска в октябре 1996 года. 26 июня 1998 года в пятницу, «в начале восьмого утра за Петуховым домой зашел один из трех его охранников, Вячеслав Кокошкин. В этот день мэр решил не ехать на работу на автомобиле, а пройтись пешком. Дорога проходила через пустырь, разделяющий город на два микрорайона. Когда до здания мэрии оставалось метров 300, из придорожных кустов прозвучала автоматная очередь. Петухов был ранен в грудь и голову, Кокошкин — в позвоночник. Раненых через некоторое время обнаружили прохожие, которые вызвали „скорую помощь“ и милицию. Несмотря на все старания врачей, через три часа Петухов скончался на операционном столе» [82] .

82

Тополь С., Кондратюк Ю. Убит мэр Нефтеюганска // Коммерсантъ, 27.06.1998.

В день убийства Ходорковскому исполнилось 35 лет.

Владимир Дубов (в тот момент отвечал в группе за региональную политику): Когда мы только начали общаться с ЮКОСом в 1995-м — начале 1996 года мэром Нефтеюганска был Севрин. Он был дерьмом и жуликом, но при этом другом Муравленко. И я, конечно, в душе молился, чтобы он проиграл выборы. Хотя компания ему помогала. Это был тот друг,

при котором враги уже не нужны. Он проиграл выборы, и ко мне приехал новый мэр господин Петухов. У него была фирма «Дебит», которая занималась ремонтом скважин, он был независимым предпринимателем. Пришел он со словами: «Ну что, не ожидали?» Я сказал, что нет, мы очень надеялись, что он выиграет. Он говорит: «Почему?» Я отвечаю: «Ты пойми, Севрин был другом, я должен был ему помогать. А ты враг. А для меня, для человека, который отвечает за деньги, гораздо дешевле иметь врага, чем друга. Севрину я должен был помогать, а тебе не должен, у меня нет никаких моральных обязательств». И Петухов прямо в процессе этого разговора все отлично понял и стал объяснять, что не надо относиться к нему как к врагу, что он будет отличным другом. Я сказал: поживем — посмотрим. Дальше он попросил, чтобы мы давали работу его фирме. Я совсем обрадовался: понятно. Сказал, что это будет зависеть от того, как он будет себя вести. Он мне сказал: «Не обращай внимания, что я буду говорить, а смотри, что я буду делать. Я пришел на волне войны с вами, я с вами буду воевать. Но бумажки все буду подписывать». Вот так мы и договорились.

Строго говоря, мы могли его задушить одним движением. Компания «Юганскнефтегаз» зарегистрирована в Нефтеюганском районе. А компания ЮКОС зарегистрирована была в городе. Перерегистрировать ее в Ханты-Мансийске, или Москве, или в том же районе заняло бы у меня две недели. Он это отлично понимал. Основные налоги мы платили губернатору, а губернатор платил ему. Были и долги компании, которые она не платила много лет до нашего прихода. Губернатор был умный. Он сказал: то, что вы платите за ресурс (за недра), — идет в мой бюджет, окружной, а ваша прибыль пойдет в местный бюджет. Он своим распоряжением начислил прибыль ЮКОСа в бюджет Юганска. Так мы и делали. Хотя по закону я обязан был платить Филиппенко. Но здесь же мы тоже завязаны. В городе живут наши работники. Если возникают проблемы со школой или здравоохранением, то через две недели они станут нашими проблемами.

Петухов на самом деле глубоко несчастный человек. Он был неплохим «орговиком». У него очень сильная жена, со сложным сильным характером, и сильная родня жены. Она из татарской семьи. Сначала мы с Петуховым жили душа в душу. Он читал речи о том, что не допустит, чтобы компания «задушила город», но подписывал мне все протоколы. Если серьезно, то куда ему было деться? Я же не ангел. Я же могу играть прибылью, я могу ее показать в конце года, и как у него учителя летом уедут в отпуск? И он это понимал, и я. И жили вполне мирно.

Все, что касается Петухова, — это моя ошибка. Я чуть-чуть пустил все на самотек. Глобально держал рычаги и не лез внутрь контролировать его бюджетные расхода с какого-то момента. А семья начала сильно злоупотреблять. Классический пример: Петухов построил новый рынок и отдал его в аренду своей жене. Понимаешь? Город дал кредит его жене, а жена построила новый рынок. Новый рынок оказался убыточным, поскольку на старом рынке все было гораздо дешевле. Тогда бюджет совершает «гениальный» ход: город покупает старый рынок за бешеные деньги и сносит его бульдозером, что приводит к скачку цен на новом рынке, то есть в городе дорожают продукты. Или другой пример, как раскачивается смета: мэрия Юганска имела больше автомобилей в своем пользовании, чем мэрия Москвы. Сравни 100-тысячный город и 10-миллионник. Дальше: бюджет города Юганска больше, чем бюджет города Омска, где миллион жителей. И то, что я его не поймал за руку, когда все это началось, — это моя ошибка.

Когда я это выяснил, приехал и сказал: «Так жить не будем». Он мне: «А как? У меня бюджет утвержден». Я предложил переутвердить бюджет. Он ни за что. Я поехал к Филиппенко с предложением ввести в городе прямое губернаторское правление. Он замахал руками: не хочу лезть, не хочу связываться с Петуховым, это плохо скажется на моем рейтинге. Я все же добился введения губернатором прямого правления, я собрал дома у одного из депутатов сессию городского совета (дома, поскольку он был со сломанной ногой, так что пришлось остальным приехать к нему, чтобы был кворум), и мы приняли обращение к губернатору с просьбой проверить бюджет и обращение к прокуратуре разобраться со всеми злоупотреблениями, а также предложение прекратить финансирование бюджета и перевести все это на губернатора.

У меня был тогда же разговор с прокурором. Мне же было очевидно, что Петухова вот-вот посадят. И прокурор мне сказал: «Конечно, и он мне много интересного расскажет». Я усомнился, что Петухов будет сдавать жену. Прокурор Коля Белан мне говорит: «Ты не понимаешь, это такая порода человека, он будет самооправдываться, и в процессе самооправдания он мне расскажет, что было и даже чего не было».

И в этот момент я должен был понять, что его убьют, что вся эта его компашка, которая с ним вместе пилила бюджет, не допустит, чтобы он в камере рассказал лишнего и подставил остальных. Я обязан был это предвидеть.

Его убили, когда уже начала работать следственная группа, а до ареста оставалось дней десять. Историю с рынком знали все. Была версия, что это связано со старым рынком, который он купил у чеченцев. И заплатил им очень много. Сам Петухов говорил, что он таким образом освободил город от чеченцев, что теперь они уедут, потому так он с ними договорился. Сомневаюсь… После этой истории я с регионов ушел.

Михаил Хархардин (возглавлял комиссию по расследованию финансовой ситуации в городе накануне убийства, а после убийства управлял деньгами города): В нашем регионе были сильные мэры, но Петухов явно был не такого масштаба. Мне он казался не вполне здоровым психически, если честно, говорит-говорит и вдруг переходит на визг, руки трясутся… В Юганске тогда были мелкие бандюганы. Там шла война за власть на вещевых рынках. Смерть Петухова, возможно, связана с тем, что он поспособствовал тому, чтобы его жена стала во главе нового вещевого рынка. А там были и другие претенденты. Это наиболее вероятная версия. Что касается ЮКОСа, то Петухов был слишком мелкой фигурой для них и для такого уровня «разборки».

«В корпорации ЮКОС не отрицают, что у ее руководства был конфликт с Петуховым. Но, как сообщили в пресс-службе компании, ЮКОС не только заплатил все налоги в нефтеюганский бюджет, но и переплатил их на 40 млн рублей. Эти данные подтверждены и местной налоговой инспекцией, где, так же как и в ЮКОСе, были в недоумении от демаршей Петухова. А когда руководство ЮКОСа узнало, что средства, перечисленные им в бюджет, до сотрудников бюджетных организаций не дошли, ЮКОС стал финансировать местную милицию, учителей и некоторых чиновников напрямую, одновременно обратившись в администрацию президента и Генпрокуратуру с просьбой проверить использование бюджетных средств мэрией» [83] .

83

«Коммерсантъ», 27.06.1998.

Алексей Кондауров: Мои ребята, из моего аналитического управления, они

как раз поехали тогда сначала в Тюмень к начальнику управления ФСБ, встречались с ним с тем, чтобы установить контакты для совместной работы. Поскольку старые юкосовцы из службы безопасности постепенно уходили, а мне тоже надо было понимать ситуацию на месте. А потом по указанию тюменского управления мы устанавливали контакты с нефтеюганскими эфэсбэшниками, чтобы понимать оперативную обстановку, что делается вокруг компании. У нас было хорошо выстроено сотрудничество с местными правоохранительными органами. И вот как раз они приехали, встретились с местными сотрудниками ФСБ, а на следующий день произошло убийство Петухова. Поскольку мои ребята там были, то у меня была информация от них: у местных органов были конкретные версии по поводу случившегося. От юкосовской версии они довольно быстро отказались. Наши отношения с местной милицией и безопасностью были простроены, мы сотрудничали с ними, поэтому все разговоры о причастности к этой истории нашей компании — это просто бред.

Леонид Невзлин: Мы жили тогда с Мишей в Сколково и делили дом пополам. Помню, что меня разбудил рано утром звонок, еще семи не было. Звонил Леня Симановский, который занимался региональной политикой. И Симановский мне говорит прерывающимся голосом: «Представляешь, сейчас иду на встречу с Петуховым, а там его убили, все лежат, мозги на асфальте…» Какие-то такие жуткие слова. Я спросил, как убили. Он говорит: «Расстреляли. А мы вчера с ним обо всем договорились, и я шел подписывать соглашение». Речь шла о новых договоренностях по форме и методам уплаты местных налогов. Симановский то ли уже позвонил Ходорковскому, то ли собирался звонить. Я оделся, пошел к Ходорковскому. Он был жутко мрачный, уже знал. Ему в этот день 35 лет исполнялось. У нас на вечер было запланировано юкосовское мероприятие по поводу его дня рождения: для своих, менеджеров, партнеров, гостей… Он сказал, что надо отменять день рождения и ехать туда. Настроение было поганое, мрачное. Многие звонили, безопасность ему докладывала, что произошло.

Я не помню уже точно, но мне кажется, мы все вместе, акционеры, обсуждали ситуацию. Понятно было, что сейчас на нас попрут. И накал страстей там, в Юганске, был хуже, чем можно было предположить.

Ты знаешь, я же в Юганске никогда не был. Но понятно, что там происходило. Это был предкризисный период, период самой низкой цены на нефть ($8 за баррель. — НГ), период отсрочек в зарплатах, проблем с бюджетниками. Плюс еще Петухов любил «развести» не в нашу пользу… Поэтому какой любви к нам можно было ожидать от людей? Любви добились, когда цены на нефть выросли и эффективность работы повысилась. Потом они же любили Ходорковского, года с 1999-го и дальше. А до этого с любовью было тяжело.

Миша на следующий день, если не ошибаюсь, улетел в Юганск. Я помню, что вечером мы собрались узкой группой — акционеры и ближайшие друзья — поговорить и как бы отметить его день рождения. Хотя никаким отмечанием это назвать было нельзя, в основном обсуждали сложившуюся ситуацию. И он улетел туда, и получил там по полной программе. Я бы в жизни не полетел в той обстановке, но Миша полетел.

Наша служба безопасности сотрудничала с органами, у них была информация о раскрытии, были контакты с прокурором Беланом, была публикация в газете, где говорилось, что это имеет отношение не к ЮКОСу, а к каким-то криминальным разборкам. Там кого-то посадили, кого-то допрашивали, кого-то объявили в розыск. Это и в 2000-е они еще расследовали. И были результаты, так что в отношении нас уже все успокоились. А когда начался «наезд» на ЮКОС, это расследование свернули.

Позднее убийство Петухова пристегнут к другим обвинениям в убийствах и повесят все на Алексея Пичугина — первого из арестованных летом 2003 года юкосовцев. Алексей в прошлом майор госбезопасности, сотрудник военной контрразведки, который после увольнения из органов в 1994 году пришел работать в службу безопасности банка МЕНАТЕП. В день убийства Петухова его в Юганске не было. На момент ареста он возглавлял отдел внутренней экономической безопасности компании ЮКОС. Владимир Путин, который очень раздражается, когда его спрашивают о «деле ЮКОСа», с завидным упорством повторяет один и тот же аргумент, который в его глазах оправдывает все, что происходит с несколькими десятками сидящих по «делу ЮКОСа» руководителей и сотрудников компании: на компании якобы висят трупы, Пичугин действовал якобы по указанию и в интересах своих хозяев. Это его любимая аргументация — не налоги и не украденная до последней капли нефть, что уже давно звучит как анекдот, а трупы, хотя ни Ходорковскому, ни Лебедеву, ни кому-либо из находящихся в заключении, подобного рода обвинения никогда не предъявлялись. Я уверена, что, арестовывая Пичугина, силовики надеялись, что со «своим» договорятся и он, чтобы выйти из тюрьмы, даст показания против руководства компании. А обвинения в убийствах — это беспроигрышная тема. Это не экономические преступления. Тут уж точно ни политики, ни симпатии к обвиняемым, ни упреков в предвзятости ожидать не придется.

Эта задумка провалилась. Алексей не признал себя виновным ни по одному эпизоду, не перевел стрелки ни на кого из начальства и как заказчик убийств был осужден в 2007 году на пожизненное заключение. За соучастие в убийствах и покушениях, по тем же эпизодам, что и Пичугина, в 2008 году заочно осудили, и тоже пожизненно, Леонида Невзлина. Обвинения против них, как и обвинения против Ходорковского, Лебедева и сотрудников компании, развалились бы в любом нормальном, не предвзятом суде. О «деле Пичугина» написана книга, так что составить собственное впечатление не сложно. Как отметил, выступая в суде по делу Пичугина и позднее по делу Невзлина, Алексей Кондауров, «это абсолютная липа, и концы с концами не сходятся».

Леонид Невзлин: Показания давали бандиты, осужденные на длительные сроки и сидевшие в местах заключения. Они взяли на себя все убийства и покушения и сказали, что это по заказу Пичугина. На этих показаниях засудили и Пичугина, и меня. Они же давали показания по поводу убийства Петухова. Алиби Пичугина и мое не проверяли. Например, никто не поинтересовался графиком моих передвижений. Чтобы стало понятно: мне там написали, что я в один день был в Волгограде с бандитами, а в другой день в Москве в гостинице «Салют» тоже с бандитами и с Пичугиным. Я ни в Волгограде не был, ни в гостинице «Салют» не был и с Пичугиным нигде не был, но следователи никогда не удосужились проверить, где и с кем я был в эти дни, чтобы не напороться на алиби. Ни сроков, ни дат, ни мест пребывания ни у Пичугина, ни у меня не проверяли вообще. А в моем деле вообще было сильно: пара уголовников в суде отказались от своих показаний и сказали, что следователь им обещал уменьшение срока наказания и за это они оговорили Пичугина и Невзлина. А судья приняла решение не принимать показания этих людей в суде на веру, а использовать показания, данные ими в ходе следствия. По-моему, это беспрецедентное решение.

Кризис

В августе 1998 года я улетела в Чили, у меня были договоренности об интервью с Пиночетом и Луисом Корваланом. В кармане, если не ошибаюсь, было порядка $200 наличными и дебетовая карточка банка «Столичный», на которой были в том числе деньги, предусмотренные на командировку: оплата гостиницы, транспорта, телефона и прочее. На эту карточку перечислялась и моя зарплата. 17 августа новый премьер-министр Сергей Кириенко по прозвищу Киндер-Сюрприз (за неожиданный взлет в карьере — в апреле 1998 года он был назначен премьер-министром и отправлен в отставку 23 августа того же года — и инфантильную внешность) объявил дефолт, правительство расписалось в неспособности отвечать по своим обязательствам. В этот же день банки перестали выдавать вклады.