Тюрьма народа
Шрифт:
10 декабря 1943 года германское правительство обнародовало декларацию, подписанную Кейтелем и Розенбергом (текст подготовил Краснов), в которой, в частности, говорилось: "Казаки! Казачьи войска никогда не признавали власти большевиков. Старшие войска, Донское, Кубанское (бывшее Запорожское), Терское и Уральское (бывшее Яицкое), жили в давние времена своей государственной жизнью и не были подвластны Московскому государству. Вольные, не знавшие рабства и крепостного труда вы, казаки, закалили себя в боях. Когда большевизм поработил Россию, вы с 1917 года по 1921-й боролись за свою самостоятельность с врагом, во много раз превосходящим вас числом, материальными средствами и техникой. Вы были побеждены, но не сломлены… Когда доблестная Германская армия подошла к вашим рубежам, вы явились к ней не как пленные, но как верные соратники. Вы с семьями, всем народом, ушли с германскими войсками, связали свою судьбу с ними, предпочитая все ужасы войны, биваки и зимнюю стужу, кочевую жизнь – рабству под большевизмом. Все, кто только мог сражаться, взялись за оружие. Второй год вы сражаетесь плечо к плечу, стремя к стремени с германскими войсками… Германская армия нашла в вас честных и верных союзников!…" ("Казачий словарь-справочник").
Е. Польская вспоминает, что "с отступившими немцами ушли тысячи и тысячи советских подданных… Казаки же уходили сплошь… И пока сын был у Доватора (советский кавалерийский генерал – А.Ш.), отец, зачастую уже побывавший как раскулаченный в Сибири, погружал семью в бричку и катил на Запад за отступавшими немцами, в "хвосте" которых все более накапливались силы для новой гражданской войны… Следует заметить, что и сын-комсомолец-доваторец, узнав о формировании антисоветских казачьих частей, при первой возможности (часто это был плен) ускользал от защиты социалистического отечества и искал на Западе, нет ли там его батьки или братана…"
"Кубань и Ставрополье – "русская Вандея" – уходили за немцами добровольно. Десятки сотен бричек заскрипели по степям в направлении Украины, Белоруссии и по указанию немцев спустились в Италию. Это был великий и последний в истории казачества "Отступ"."
Проект жестоко отомстил казакам за их очередное восстание. Согласно Ялтинским соглашениям, красновцы, при содействии английской масонерии, были брошены в лагерное чрево Евразии. Это произошло 2 июня 1945 года в австрийском городе Лиенце, на глазах Е. Польской. Она пишет: " Программа сопротивления (выдаче – А.Ш.) была несложна и наивна. Всем без исключения… следовало образовать вокруг аналоев с иконами, вокруг священников, начавших молебен о спасении, плотный массив и противостоять даже выстрелам, драться с англичанами врукопашную, поднимая им навстречу иконы и детей. Почему-то у простых людей была вера: молящихся нас не посмеют взять насилием. Мы все еще были в иллюзии "свободного мира", в котором религия уважаема… Взяли с собой еду и пеленки – сопротивление мыслилось долгим. Религиозный экстаз был велик. Всю ночь священники исповедовали желающих".
На рассвете, 2 июня, "с началом молебна многотысячная толпа опустилась на колени… В середине безмерной толпы блистал лес хоругвей. Женщины, дети и штатские были в середине. Их окружал массив безоружных солдат, строем прибывших "из полков". Они готовы были принять первый удар насилия". Краснов и высшие казачьи офицеры были уже схвачены.
Казаков окружили танками и их, поющих молитвы, стали зверски избивать солдаты в английской форме. Е. Польская свидетельствует: "Не знаю, как для власовцев, но для казаков из Италии и Балкан к акту репатриации были привлечены еврейские интернациональные антифашистские части, где были собраны евреи из многих стран, в том числе и советской, о чем свидетельствовала неоднократно слышанная мною русская речь среди облаченных в английское хаки солдат. Для этих частей акт репатриации людей, "сотрудничавших с фашизмом", был актом, прежде всего, возмездия. Отсюда такая жестокость (азиатская жестокость! – А.Ш.) репатриации из Австрии, бескомпромиссность ее… Отсюда и зверства солдат в хаки… Иегова собрал тогда хорошую жатву и, мстительный, довольно потирал руки. А наша религиозно-фанатическая демонстрация, очевидно, только усугубила ожесточение одетых в хаки "англичан". По словам Е. Польской, вечером 2 июня жители Лиенца отказывались обслуживать солдат-евреев в ресторанчиках и магазинах, объясняя им: "Вы стреляли в крест!"
***
Часто наши патриоты упрекают руководство Рейха в "нежелании" широко опереться в борьбе против Совдепа на русское антисоветское движение. Так, например, постоянно твердят о слишком медленном, по их мнению, развертывании немцами власовской РОА. Чуть ли не первым обвинителем такого рода стал Солженицын, но он же называет и причины немецкой сдержанности: "Движение Власова не считает себя связанным на жизнь и смерть с Германией, в нем – сильные англофильские симпатии и мысли о перемене курса. Движение – не национал-социалистическое, и еврейский вопрос им вообще не признается" (из доклада германского министерства пропаганды, февраль 1945). Причины веские. И, как показали события конца Войны, недоверие немцев к Власову было вполне обоснованным: едва получив оружие из рук Германии, 1-я дивизия РОА в мае 45-го ударила в спину Рейху, "освободив" Прагу (там власовцы надеялись дождаться американцев и предъявить им, как визитную карточку, свой позорный "подвиг").
Тем же русским, кто связал себя "на жизнь и смерть с Германией" и идеологически приближался к Национал-социализму немцы вполне доверяли. И эти русские до конца остались верны общей Борьбе.
"В 1945 г. ИПХ, служившие в русских частях, показывали чудеса стойкости, не давая сдаваться самим немцам, как то происходило при обороне Бреслау и в Вост. Пруссии. Известно, что прижатые к побережью Балтийского моря (на Земланде и Фрише-нерунг), русские отряды, при обадривании военных истинно-православными священниками, бились насмерть даже после 9 мая 1945 г. По воспоминаниям, когда по ним стали стрелять из "катюш", то они обмазывались глиной и продолжали сопротивляться (глина предохраняла от "напалма" реактивных снарядов реактивных установок)… в Курляндии после капитуляции немцев, русские и латыши продолжали биться с Красной Армией весьма ожесточенно…" ("Русское православие").
***
Ну а как же те русские, с которыми бились? Те, что "родину защищали"?
В. Солоухин, один из немногих русских писателей, давший честную оценку Войне, приводит такую аналогию: "В дом забрались разбойники, хозяев дома превратили в своих слуг, в работников, в рабов, сами процветают и руководят. Хозяева как-то даже и привыкли к своему новому положению. Ладно, жить можно. Как-никак крыша над головой, как-никак харч, паек. А то, что лучшие горницы заняты, иконы из переднего угла выброшены, могилы предков переворошены, работать приходится почти бесплатно, и все богатства неизвестно куда уходят – ладно. Живы – и слава Богу. И вот когда соседи идут прогнать и даже уничтожить наглых захватчиков, коренные обитатели вдруг вспоминают: дом-то все-таки наш! Давай защищать родной дом. А вместе с ним и разбойников…" ("Последняя ступень", М., 1995).
Надо лишь уточнить, что хозяевами в Доме русские перестали быть задолго до 1917 года. Более того: в этом Доме они никогда и не хозяйничали. Русский Дом, предварительно разгромленный крестителями, разграбила и спалила ордынско-московская Нерусь, воздвигшая на пепелище Руси "свой Дом – Россию". В 17-м году одна нерусь потеснила другую, еще более придавив русских. В 41-м братья-германцы предоставили нам уникальную возможность вернуться в нашу, европейскую историю. Да, скажем прямо, немцы вряд ли позволили бы русским восстановить отдельный русский Дом, ибо сомневались (и не без оснований) в "домостроительных" способностях обескровленного белого населения России. Но русским предоставлялась возможность найти себя в германском строительстве, в Германской Руси. Возведенное здание Новой Европы стало бы и русским Домом.
Однако, надо признать, что большинство русских не воспользовалось Историческим Шансом и кинулись защищать "советскую родину", а точнее свой рабский "харч и паек". Голос Крови шептал им о верности Расе, о свободе, но они выбрали ублюдочный "патриотизм", т.е. верность своей тысячелетней Евразийской Тюрьме. Державно-государственнические стереотипы возымели над ними власть большую, чем расовые архетипы. Таким образом, эти русские совершили расовое предательство, став орудием азиатской ненависти Кагала к восставшей Европе. Руками этих русских была убита Германская Русь – Третий Рейх. Эти русские, подобно беспамятным янычарам, подняли руку на мать-Европу, защитив мачеху-Россию от заслуженной исторической кары.
Война стала пробным камнем генетического качества белого населения России-Евразии. Русские, которые пошли или позволили повести себя против "знамени Одина" – знамени Расы (а их, повторяю, большинство) – это людьми с ослабленной или просто порченой Кровью. Они влились в зловонный евразийский поток ущербной биомассы, расового отстоя, бушевавший в 1917-м под окнами Бунина, а в 1945-м вломившийся в Европу.
На протяжении веков, помня о гуннах и монголах, европейский мир с тревогой следил, как в "многоплеменном котле" Евразии бродит биомасса, могущая однажды пролиться до Ла-Манша и Гибралтара. Еще Петрарка, встречая на улицах родной Генуи невольников из Восточной Европы писал: "И вот непривычная, но уже нескончаемая вереница подневольного люда того и другого пола омрачает этот прекраснейший город скифскими чертами лица ("Да, скифы мы…" – А.Ш.) и беспорядочным разбродом, словно мутный поток чистейшую реку…" (опять вспоминаются "чувашские" и "мордовские" типы из бунинских записок). Пророссийская позиция Бисмарка, во многом вызванная, очевидно, германо-русским лицом Петербурга – все же, скорее, исключение, чем правило. Еще в середине ХIХ века в Германии бытовало устойчивое представление о "восточных ордах", оставляющих за собой "разрушение, вонь и насекомых", горящих "скотским желанием" "опустошить наши поля и кладовые…, обесчестить наших матерей и сестер и с помощью тайной полиции и кнута уничтожить любой след свободы, человечности и честности". Немецкий писатель Виктор Хен писал в 1867 году, что "опять может предстоять решающая битва при Халене, об исходе которой никто не знает. Все это уже было. Монголы, пришедшие из глубины Востока, застряли в Силезии, славяне запросто могут остановиться лишь у Атлантического океана…" ("Война Германии против Советского Союза…"). Запад предчувствовал, что из чрева Евразии, в результате многовекового преступного генезиса, выйдет некий чудовищный массовый Гомункулус, кирзовая поступь которого будет громче топота орд Атиллы и Батыя.