Тюрьма народа
Шрифт:
Тем же, кто твердит, что Сталин своим тезисом о "руководящем народе" поднял русских с исторического дна, на которое их повергли космополиты типа Ленина и Троцкого, напомним, что тезис этот не нов: еще Меньшиков полемизировал с октябристами, отводившими русскому народу роль "руководителя" среди других народов России (Меньшиков настаивал на русском господстве). Так что крутой товарищ Сталин всего лишь повторил общие места думского либерализма, прикрывавшие, как и "исторический" тезис "отца родного", реальное русское бесправие.
***
Византийская составляющая Проекта, усилившаяся в ходе Войны и сразу после нее, не заглушила хазарскую компоненту, но лишь сделала ее не столь вопиющей в глазах подсоветского белого населения (византизм, даже при желании, и не может полностью подавить хазаризм, поскольку в силу их единой азиатской природы они в целом не антагонистичны и одинаково враждебны всему русскому). Хазарское начало сквозило и в совершенно еврейских по своему характеру расправах над катакомбными священниками, и в ритуальном попрании свастик на параде Победы, и в активнейшей роли Совдепа на Нюрнбергском судилище, ставшем показательной еврейской расправой над вождями белой расы. Это же начало проявилось и в той мстительности, с какой Совдеп излавливал на оккупированных территориях Европы и Китая престарелых белогвардейцев, в частности, лидеров казачества. Как свидетельствует один из участников документального фильма "Конец белых атаманов" (1996), генерала Краснова и его соратников, согласно первоначальному замыслу, должны были казнить в Москве древнееврейским способом: публично побить камнями (С. Мельгунов сообщает о случае такой расправы в Екатеринбурге в дни разгула "красного террора"). Однако в итоге, очевидно, по совету западных евреев, Совдеп отказался от этого вида казни, столь откровенного в расовом смысле. Героев казачьего сопротивления "просто" повесили.
Эта же участь ждала не только радикальных противников Проекта, но и русских эмигрантов-антисоветчиков, ментально оставшихся в его "поле" и безоговорочно приветствовавших сталинский византизм как воплощение своих псевдонационалистических идеалов. Характерна судьба К. Родзаевского, который осенью 1945 года под крышей "гостеприимного" советского консульства в Бэйпине писал покаянно-восторженное письмо Сталину: "…сталинизм это как раз то самое, что мы ошибочно называли российским фашизмом; это – наш "российский фашизм", очищенный от крайностей, иллюзий и заблуждений". "Пламенному взору его открылось единое начало, связывающее царский и советский периоды… Сталин – вот новый Иван Калита, "собиратель московских земель" " (Д. Стефан, "Русские фашисты. Трагедия и фарс в эмиграции. 1925-1945", М., 1992). Да, Родзаевскому открылась реальная полнота Евразийского Проекта – и пленила его, чтобы погубить, ибо вождь русских фашистов не обладал расовым сознанием, позволяющим трезво оценить эту дьвольскую полноту. Сталинский византизм вовсе не был пустым декоративным прикрытием для хазарской составляющей; нет, он был вполне полнокровен и органичен – потому-то и "зацепил" Родзаевского. Драма этого человека в том, что все двадцать лет его эмигрантского "активизма" свелись, по сути, к борьбе против одной из компонент Проекта – хазарской – за доминирование другой компоненты – византийско-московско-ордынской. Византизм и хазарство – это две стороны одного "пятака" под названием Россия-Евразия. Уже во Владимире Крестителе – отце-основателе Проекта, кстати, особо почитаемом русскими фашистами, – два названных начала были "едины и неделимы". К несчастью для Родзаевского и многих других, в то время сей хитрый "пятак" смутно-приманчиво отсвечивал чем-то стерто-двуглавым, "родимым", татаро-московским, оставив серп и молот "на обороте". Если бы Родзаевский, подобно Гитлеру, ментально и духовно пребывал вообще вне Проекта, то увидел бы все его составляющие, а также их азиатскую однородность, и тогда открывшееся фашистскому вождю "единое начало, связывающее царский и советский периоды" предстало бы перед ним в другом, совсем не эпическом свете, а в "багровых тонах" проклятой русской Судьбы. Тогда, глядишь, и советский дипломат Иван Патрикеев (о, как неслучайно это лубочно-русацкое имя!), успешно заморочивший Родзаевского обещаниями "новой жизни" на "родине", утратил бы в глазах Константина Владимировича "дед-морозовский" румянец, явившись тем, кем и был в действительности – по-московитски подлым и коварным вестником хазарской Лубянки (кстати, московского посла, приводившего новгородцев к присяге Ивану III в 1478 году, звали Иван Патрикеев – какова "связь времен"!).
Часто задаются вопросом: почему Родзаевский и его "подельники" оказались совершенно сломленными в заключении и на суде? Да потому, что они увидели перед собой, в судейских креслах, то, за что они так долго боролись. Врага не было. Борьба стала бессмысленной. Это и лишило их воли к сопротивлению, заставляя каяться и сдавать все и вся. Если бы они боролись за Русь, за Расовую Революцию, за Контрпроект, то мужество их не покинуло бы. Враг был бы перед ними: азиатская Система Метаисторического Пленения русских.
Так ли уж сильно Родзаевский верил Ивану Патрикееву? Предчувствовал ли он свою судьбу? Вероятно, предчувствовал. Более того: в ночь перед отлетом в СССР один из соратников настойчиво советовал ему покинуть советское консульство (фашистский вождь прожил там три недели, проводя время в сочинении очередного послания Сталину, музицировании и доверительных беседах с Патрикеевым). Надо было лишь просто выйти за ворота – никто не помешал бы. Но, похоже, совки были уверены, что Родзаевского и не надо охранять. Он так и не вышел за ворота. Какая-то темная сила парализовала его волю. Утром, в день его отправки в СССР, Родзаевского застали молящимся перед иконой. Завороженный Проектом, он напоминал Николая II, шедшего на заклание, как под гипнозом.
Родзаевский – это анти-Курбский. Точнее, сдавшийся Курбский. Плотью Родзаевский вырвался из Проекта, но сознанием он остался там, в России-Евразии, и в конце концов, влекомый ее "болотными огоньками", вернулся на "родину" физически. Он не смог превозмочь чары, проклятие народной и личной судьбы, как это сделали Курбский или, скажем, Краснов. Думается, что в ходе бесед с Патрикеевым он улавливал приближение своей смерти и с неким сладостным, мазохистским чувством отдавался покаянному саморастворению в "соборном" Ничто, в "родине" – предмете жертвенного служения русских на протяжении веков. Скорее всего, на процессе Родзаевский каялся вполне искренне, восприняв смертный приговор с благодарностью наказанного беглого холопа, как должное. Родзаевский обрел "родину" в ее сущностном качестве – в качестве насильственной смерти, каковой она, "родина" по сути, и является для русского народа. Убив Родзаевского, "родина" проявила не жестокость, не вероломство, напротив – "материнскую заботу" о "заблудшем сыне". Ну сами подумайте, как поступил бы Грозный с вернувшимся Курбским? Простил бы? Может и простил бы, но при этом отправил бы Андрея "спасать душу" – под кнутом, на дыбе и на плахе. А тот, как заправский пассивный садо-мазохист, истекая кровью, пел бы псалмы и выкрикивал здравицы государю. Так и Родзаевский принимал пулю в затылок с сыновьей любовью к "матери-родине" и "отцу" Сталину. Ведь он сам написал "Вождю", что согласен, если нужно, принять смерть от него – "по суду или без суда"…
России-Евразии мало русского рабства – она хочет, чтобы "белые негры" еще и беззаветно любили ее, считая "измену родине" тягчайшим из грехов. "Чувство родины", воспитанное Проектом за тысячу лет в большинстве русских – это извращенное чувство холопа или смертника, горячо любящего свое холопство или свою смерть. По словам Ф. Лишнего, "Родина-Мать – демонический фетиш прошлых и, по-видимому, грядущих войн…" Во славу ее "после Победы были воздвигнуты святилища во всех "городах-героях" с "вечным огнем", подавляющими своей величиной монументами, в которых народ мог воочию лецезреть Ту, кому все эти годы адресовались его мольбы и упования, за которую жертвовались миллионы жизней…" ("Эра России", № 18, 1996).
Родина-Мачеха.
А ведь достаточно было просто выйти за ворота… И тысячелетнее наваждение растаяло бы, как дым.
***
В победном 1945 году Эйзенштейн выпустил первую серию фильма "Иван Грозный", сопоставимого по своей знаковости только с "Александром Невским". Очередной киношедевр знаменовал резкое набухание византийской компоненты Проекта. Более того: как и ожидалось, Сталин решил восстановить византизм в качестве проектной доминанты, полностью подавив хазарскую составляющую. Особой остроты эта борьба достигла к началу 50-х годов (кампания против "космополитов", дело врачей) и закончилась поражением Сталина, к смерти которого, по некоторым данным, причастны лица из его ближайшего окружения (прежде всего евреи Берия и Каганович, а также Молотов, женатый на еврейке). К власти пришел прохазарски ориентированный Хрущев, реанимировавший коммунистический пафос первых десятилетий Совдепа (в частности, резко оживился атеизм). Однако "кукурузник" был смещен в результате верхушечного заговора. "Воцарился" Брежнев, чье правление ознаменовало начавшуюся стабилизацию Проекта, установление равновесия его компонент. При Брежневе, как известно, власть била и по "хазарским" диссидентам, и по "византистским" идеологам круга "Молодой гвардии". Церкви не крушили, но и посещение пасхальных крестных ходов молодежью не поощрялось. Тогда же окончательно прекратился массовый террор, что в действительности является весьма зловещим признаком: тысячелетний план по геноциду был выполнен, наиболее качественная часть арийского генофонда России – уничтожена, а оставшихся – худших – воспитали в духе верности евразийской "родине". Наступала фаза энтропии Проекта, его исполненности, когда остатки белого населения должны тихо раствориться в "обдорских" массах, как пятак в "царской водке".
Однако это была лишь наметившаяся тенденция, время подлинной стабилизации еще не пришло. Дело в том, что в 80-х годах ХХ века настала пора включения локального глобализма России-Евразии в планетарный глобализм формирующегося Нового мирового порядка. Это включение органично вытекает из самой сути евразийства с его провокационной идеей о "всечеловеческом единстве, на пути к которому евразийская общность является определенной эволюционной ступенью" ("Национальная демократия", №1, 1996).
Для вхождения в "мировое сообщество" потребовался демонстративный отказ от коммунистической ортодоксии, что в свою очередь повлекло за собой распад Советского Союза в 1991 году. Члены Политбюро, перекрасившись в националистов и став легальными сверх-собственниками, осели в своих вотчинах: Шеварднадзе в Грузии, Назарбаев в Казахстане, Алиев в Азербайджане, Кравчук на Украине. Россия же досталась их товарищу по партии Ельцину.
***