Тюрьма народа

Широпаев Алексей

Распад СССР стал очередным историческим шансом для русских. Это был миг "безвременья", подобный тому, когда на табло электронных часов зияют четыре полуночных нуля. Пресловутый развал Союза с русской точки зрения представлял собой освобождение белого населения центральных регионов от колониального гнета азиатских окраин, пухших на дотациях и дававших основной прирост населения Союза, который генетически превращался в страну азиатов. Русским надо было не терять времени, воспользоваться очередной "пересменкой" и развалить РСФСР – этот усеченный вариант России-Евразии. Кажется, еще летом 91-го Ельцин в целях привлечения на свою сторону региональных элит, призвал субъекты федерации брать суверенитет в любом объеме – "сколько переварите". Более того: в одном из предвыборных выступлений "ЕБН" допустил возможность образования даже нескольких русских республик. То есть впервые за много столетий публично, пусть и в спекулятивных целях, прозвучала идея создания собственно русской государственности, т.е., по существу, идея выхода русских из Евразийского Проекта.

Однако оппозиция не оценила эту возможность и, вдохновляемая евразийской газетой "Завтра", стеной встала на защиту "единой и неделимой". Патриотическое движение, весьма раздробленное и пестрое, в целом свелось к двум своим разновидностям: советско-державной, сталинистской и православно-монархической, имперской; причем обе они находятся в идеологическом поле Проекта, а значит заведомо противны русским интересам, что и показали московские события октября 1993 года. Тогдашнее сочетание черно-желто-белых, царских знамен с красными флагами было, по сути, вполне органичным. Той осенью русские пытались воспрепятствовать вполне законному браку России-Евразии с Новым мировым порядком. В ходе московского восстания остатки активных белых людей, "защищая родину" под провокативным руководством чеченца и полуеврея (убежденных евразийцев!), в действительности героически отстаивали лишь старую модель своей Евразийской Тюрьмы, которую непотопляемая номенклатура слегка перестраивала для включения в Планетарный Тюремный Комплекс, возводимый азиатами с Уолл-Стритт. У стен Белого дома русские патриоты сражались за "великую Россию", "за СССР" – против Нового мирового порядка; т.е. за локальный, евразийский глобализм – против глобализма мирового; за "континент" – против "планеты". Но только не за собственно русские интересы, не за себя.

Лишь немногие русские идеологи (в основном, националисты-западники) осмелились замахнуться на "аксиому" великодержавия и высказать мысль, "что может быть было бы лучше построить десяток-второй маленьких русских государств…". Почему "десяток-другой"? Да потому, что русский народ уже давно не един – ни в плане территории, ни в плане сознания. Мы разбиты на региональные субэтносы. Психологически и даже физиологически, скажем, сибирские русские совсем не похожи на европейских русских. Единственное, что их объединяет – это язык и цвет кожи. Москва в сознании сибиряка занимает примерно то же место, что и Луна, а вот Екатеринбург воспринимается им как реальная столица. Франкоязычные швейцарец и бельгиец связаны меж собой гораздо теснее, чем русский калужанин с русским красноярцем, хотя последние живут в одном государстве. В настоящее время русские – это рассеянное на огромных пространствах, разобщенное белое население, лишенное даже единого самосознания. Более того: и в прошлом русские были, скорее, конгломератом субэтносов, объединенных присягой царю и формализованным православием.

Наши реальные выгоды от образования суверенных русских республик таковы: "Создание новых видов безъядерного оружия массового поражения и компактного высокоточного оружия снижает роль географического пространства и численности народонаселения той или другой страны. В экономическом плане не наличие сырья, а владение ультрасовременными технологиями определяет потенциал государства". Пример – высокоразвитая Япония, не обладающая ни достаточной сырьевой базой, ни большой территорией. Идея "великой России" – это своего рода "кукан", при помощи которого евразийская нерусь держит русских "на крючке".

Далее. "При распаде федерации сразу снимается бремя внешнего долга. Свыше 100 миллиардов (цифра на 1996 г. – А.Ш.) безнадежно зависают, так как вряд ли найдется кто-либо (решившийся как в свое время Россия, взявшая на себя все долги СССР) отвечать за весь долг (рвется проклятая "связь времен", сжигается историческая "карма" – А.Ш.). Автоматически исчезнет искусственно созданный кризис неплатежей. Резко увеличится сбор налогов, так как каждое новое государство будет, как Татарстан, собирать налоги для себя, а не для федерального центра. Начнется ревизия первого этапа приватизации, увеличивающая долю собственного коренного населения, а не "дяди со стороны". Появится реальная возможность отказаться от невыгодных международных договоров и ряда норм международного права. Стремиться войти в ООН не обязательно. Швейцария членом ООН не является, но комплекса неполноценности от этого не испытывает… При разумной координации своей внешней политики новые русские государства смогут обеспечить ее большую эффективность, чем одна большая страна. ЕС – тому яркий пример. Отсутствие единого центра разрушит создававшуюся веками вотчинную систему власти и иждивенческую "семью народов". "По сути необходимо провести еще одну "политическую приватизацию", в рамках которой русские, наконец, как и другие нации получат собственность в виде своих национальных государств" ("Атака").

Таким образом, прозвучала национально-освободительная идея русского сепаратизма, способная взломать ледяные наросты Проекта и освободить энергию Белой Революции. И ее главным противником стал не режим, а массовое сознание самих же русских, которых цветные хозяева Евразии веками зомбировали сказками об "имперском величии", о "необъятной родине" – с целью наиболее эффективной эксплуатации "белых рабов". В течение столетий великодержавие было навязано в качестве синонима русскости. Для подавляющего большинства русских национальное стало отождествляться с имперским и государственническим. А ведь достаточно одного взгляда на российскую историю, дабы понять, что огромная территория с ее богатствами не сделала русских богаче, а всесильная государственность – более сильными. Эти пространства, богатства и сила – не наши и не для нас. Жалеть о них нечего. Расставшись с ними, мы не потеряем, а освободимся, вырвемся из Евразийской Тюрьмы. Русским самое время задуматься: что нам всегда было выгоднее – бескрайняя, отчужденная от нас вампирическая держава, или компактное (максимум до Урала) нормальное европейское государство с жесткими казачьими границами на юге и востоке? Русскому, думающему о своем роде, а не о "Третьем Риме", "империи", "континенте" ответ очевиден. Это всевозможным "ханам и "каганам" нужно " "евразийское пространство", населенное народушкой, который они всегда готовы недорого подпоить, народушкой, который они методично истязали, убивали, втаптывали в грязь…" ("Атака" № 81). Заложники Евразии, русские, за исключением новгородцев, еще не были нацией, т.е. народом-субъектом. Только на основе сепаратизма начнется подлинный национальный генезис русских.

Националисты-западники воскресили дух Новгорода, показав тем самым удивительную живучесть расовых архетипов (русский архетип – это сепаратистский Новгород, великодержавная Москва – это навязанный стереотип). Соответственно, вновь решительно заявил о себе и исконно русский, т.е. новгородский гено- и психотип: "…высшая степень русскости – нордичность. Только осознав себя составной частью северного человечества, мы сможем осуществить возврат к истокам, осознать свою русскость. Всякие апелляции к православию, к славянству, к марксизму уводят прочь с этой дороги… Для поддержания уродливой российской государственности русским не давали осознать свое собственное лицо – облик нордического народа. Как трудно объяснить теперь массовому сознанию, почему в раннем средневековье византийцы путали русов со шведами, а не со славянами, а финны до сих пор Швецию называют Руссией? Почему русские (вернее, их наиболее качественная часть – А.Ш.) такие индивидуалисты, ведь в книжках же сказано, что должны быть коллективистами? Для того, чтобы выжить и стать нацией, нам необходимо побороть все эти химеры общественного сознания и вспомнить, что Русский Дух – это Дух Севера!…" "…исходная геополитическая формула русо-венедского архетипа это Север+Запад, а не Восток, как утверждают евразийцы, и не Север+Восток, как утверждают современные русские националисты-имперцы" ("Национальная демократия", №1).

"Россия (точнее, конфедерация русских республик – А.Ш.) должна стать составной частью Западной цивилизации. Наиболее легко в нее войдет Северо-Западная и Центральная Россия, выходцы из этих регионов должны стать ядром будущей русской буржуазной нации" (там же). Эти же регионы прежде всего смогли бы составить независимое, германофильское Русское государство со столицей в Петербурге. Это и была бы аутентичная Великая Русь – великая не размерами (хотя они, по европейским меркам, совсем не малы), а своим культурно-расовым качеством. Она стала бы головным, наиболее сильным и перспективным членом Русской конфедерации. Важно отметить, что государственный строй, наиболее адекватный Великой Руси – национальная демократия. А. Дугин, основываясь на хронике "Ура-Линда", утверждает, что "фризам" (арийцам) свойствен "дух свободы" (как политической, так и религиозной), в то время как "финны" ("азиаты") являются приверженцами "иерархии", "порядка", "дисциплины" (в том числе и в сфере религии), поддерживаемых при помощи "развитого репрессивного аппарата". При этом, рассуждая в контексте российской истории, А. Дугин признает, что "в некоторых землях Руси – в частности, в Новгороде, и вообще на Севере – "фризская" модель укореняется довольно глубоко и прочно". Однако "собственно Россия", формировавшаяся под решающим влиянием монголов, "окончательно избрала" "финский" тип ("Мистерии Евразии").

Конфедерация русских республик во главе с Великой Русью могла бы в перспективе стать плацдармом новой белой колонизации, основанной на интеллектуальном и технологическом превосходстве. Т.е. проще говоря, стать ядром нормальной, современной, неоколониальной Империи.

***

Однако, как уже было сказано, идеи русского сепаратизма натолкнулись (и продолжают наталкиваться) на "финские" стереотипы русского же сознания, на номенклатурно-евразийское засилье в патриотических верхах, на противодействие Кремля и, вероятно, "мирового сообщества", заинтересованного в распаде России "больше на словах, чем на деле" ("Атака"). Принятие Конституции 1993 года ознаменовало триумф подновленной России-Евразии в виде "Российской Федерации". Принцип "бублика" вновь восторжествовал.

"В Конституции нет ни слова о русских хотя бы на уровне малого этноса. Россию вообще, оказывается, создал "многонациональный народ" (вспомним "многонародную нацию" евразийца Н. Трубецкого – А.Ш.) и далее перечислены все, кроме русских, которых в России более 80%, но которые не являются субъектом права, поскольку о них нет упоминания в Конституции. Следовательно, политическое рабство русского народа закреплено конституционно…

В докладе департамента политических проблем фонда "Реформа" говорится, что "русские стесняются своего государства". СВОЕГО государства русские не стесняются – своего государства у них просто нет. Можно сказать даже более, хотя это и кажется нелепостью: Россия никогда (за исключением Новгорода) не была русским… государством, поскольку никогда не выражала интересов русского народа. Русские привлекались к управлению государством только потому, что не были нацией и не представляли ее интересов",- пишет Н. Островский ("Святые рабы", М., 2001).