Тюрьма, зачем сгубила ты меня?
Шрифт:
– Это не венок. Это просто цветок. А то, что всего лишь один, так это по этикету положено. Если в больницу, то один цветок – или розу, или гладиолус, или хризантему. Можно и каллу…
– Этого добра здесь и без того хватает.
– Шутник, – раскрепощаясь, улыбнулась она. – Как здоровье?
– Хороший вопрос. Спасибо, ничего.
– Ничего хорошего?
– И плохого тоже. Ушиб головного мозга. Но в легкой степени. Ретроградной амнезии не наблюдается, жизненно важные функции не нарушены, переломов и кровоизлияний нет…
Сейчас Андрей чувствовал себя более или менее сносно. Головокружение, общая слабость, но не было уже той противной тошноты, которая одолевала его первое время, и высокая температура больше не лихорадила его тело.
– Считай, легко отделался…
– Следователь сказал, чем-то тяжелым, объемным ударили, из жесткой резины. Как будто нарочно для того, чтобы череп не проломить…
– И кто ж так постарался?
– Следователь говорит, что ограбление. Документы забрали, деньги…
– Может, кто-то из твоих бывших подопечных отомстил?
– Лично я такой вариант не исключаю…
– Нехорошая у тебя работа.
– Другой не знаю…
– Да, я тебе фрукты принесла, – спохватилась Вика. – Авокадо, манго, личи, кумкват. Вкусно и полезно.
– Полезно – это когда полезло. А если не лезет, то какая польза?.. Знаешь, мне больше апельсины по душе. Обычные русские апельсины.
– Апельсины в России не растут.
– Но бывают русскими. Если любимая девушка их приносит.
– Но у меня нет апельсинов…
– А ты и не любимая девушка, – спокойно, как о чем-то обыденном, сказал он.
Вика заметно стушевалась, обиженно выпятила нижнюю губу.
– Да я и не претендую.
– У тебя есть муж, на него и претендуй… Или муж объелся… э-э, манго?
– Не дождешься.
– И никогда не ждал… Зачем пришла?
– Поговорить с тобой хочу. На счет твоей службы.
– Разве моя служба в твоей компетенции?
– Нет, но в твоей компетенции посодействовать мне. А если точней, моему мужу… Вообще-то, я сегодня разговаривала с Лыпаревым.
– Где?
– Хотелось бы в его кабинете, но в изолятор меня не впустили. Я же больше не работаю в прокуратуре…
– И о чем ты с ним говорила?
– О проблеме личного характера. О проблеме моего мужа. А если еще точней, его друга детства…
– Его друг детства сидит у нас, – догадался Андрей.
– У вас.
– А я-то, глупый, думал, что она соскучилась, – не всерьез, а в шутку изобразил огорчение Сизов.
Зато Вика была далека от иронии.
– Может быть, и соскучилась тоже, – с грустным кокетством сказала она.
– А я нет. Мне скучать не дают.
– Ты сейчас с этой?.. – дрогнувшим голосом спросила она. – Ну с той, с которой в ресторане был…
– Я тебе уже, кажется, говорил, что она – не эта. Олеся ее зовут.
– Ты с ней?
– Тебе не все равно?
– Все равно… Я с тобой по делу хочу поговорить, – постаравшись сосредоточиться на своей проблеме, более четким и твердо поставленным голосом заговорила Вика. – У вас в изоляторе сидит некий Карцев Георгий Степанович.
– Знаю такого, – кивнул Сизов. – Лично с ним беседовал.
– О чем?
– Служебная тайна.
– Понимаю… Так вот, ему грозит опасность…
– Знаю, он должен уголовникам девятьсот тысяч.
– Да. Максим – человек не бедный, он одолжит его жене и эту сумму. Но сама по себе ситуация очень неприятная…
– Ты говорила с Лыпаревым.
– Говорила.
– Разве он не прояснил эту самую неприятную ситуацию?
– Не совсем. Ему не до того было: расстроен был очень. Там у вас в тюрьме чэпэ случилось. Человек умер.
– Когда? – озадаченно нахмурился Андрей.
– Ночью. Этой ночью… Саша с обеда возвращался, я его подкараулила. Он торопился очень, говорил, что ему некогда. Но после того как я ему про Карцева сказала, он выкроил для меня минутку времени. Сказал, что сегодня ночью погиб тот самый заключенный, которому Георгий был должен. Михалев его фамилия. Сказал, что Карцев ничего ему больше не должен…
– Михалев?! Погиб? – всколыхнулся Сизов. – Сегодня ночью? Лыпарев сказал?
– Да.
– Как он погиб, не говорил?
– Нет, не говорил. Сказал, что умер, и все.
– Если умер, значит, собственной смертью. Ладно, разберемся… Ты говорила, что Лыпарев мало прояснил ситуацию. Но ведь он же сказал, что Карцев ему ничего не должен…
– Да, но я немного разбираюсь в тонкостях уголовной среды. Или вернее сказать, в ее грубостях. Михалев умер, но может объявиться его преемник…
– Не объявится.
– Ты мне это обещаешь?
– Обещаю?! Я ничего не собирался тебе обещать. А насчет преемника, так твой Карцев с Михалевым рассчитался сполна. Михалев лично мне признался, что обвел жену Карцева вокруг пальца. Это его люди взяли у него деньги… Разговоры в моем кабинете записываются на диктофон, а обнародовать факт признания совсем несложно… Значит, Карцев – друг твоего мужа? – в глубоком раздумье спросил Андрей.
– Это плохо? – настороженно посмотрела на него Вика.
– Для кого это может быть плохо?
– Для него.
– Будь он другом хоть самого дьявола, мне все равно.
– Ты можешь помочь Георгию?
– Чем я ему могу помочь?
– Ну, камеру хорошую, свидания с женой почаще. В общем, особый режим.
– Особый режим у него будет, когда он на остров Огненный попадет. По приговору суда. На пожизненное.
– Ну, до этого дело не дойдет…
– Дойдет не дойдет – это уже не мое дело. Есть суд, есть прокуратура, есть защита – пусть они с его делом разбираются. А мое дело – содержать Карцева под стражей…